Эрин Крейг - Дом соли и печали [litres]

– Где он?

– Он скоро вернется, я уверена, – сказала Камилла.

– Ты не знаешь! А вдруг он пропал навсегда? – всхлипнула Верити. Она спряталась за моей юбкой, дрожа от страха. – А вдруг мы его убили?

Я протянула к туннелю дрожащие пальцы и вскрикнула от испуга: кисть моей руки исчезла прямо у меня на глазах. Локоть, плечо – все было на месте – до запястья. Я попыталась пошевелить пальцами, и у меня явно получилось, но я по-прежнему их не видела.

Увидев мою руку, Онор закричала и бросилась в объятия Лигейи. Я отпрянула, неожиданно представив, как какая-то неведомая сила по ту сторону двери затягивает меня внутрь. Несколько жутких мгновений мои согнутые пальцы казались мне чужими.

– Ты в порядке, Аннали? – Лигейя развернула Онор лицом ко мне, чтобы та посмотрела на мою руку – целую и невредимую.

– Вроде да, – ответила я, хотя чувствовала странное покалывание в ладони, будто в нее впились сотни булавок и иголок.

– Где Фишер? Почему он не возвращается? – спросила Розалия, шагая из стороны в сторону перед входом в туннель. Шли минуты, а его все не было. – Кто-то должен пойти за ним.

Розалия обвела нас вопросительным взглядом:

– Разве нет?

В пещере повисло неловкое молчание. Я гладила кудряшки Верити и внутренне стыдилась того, что боюсь войти в портал.

– Ладно, тогда это сделаю я, – заключила Розалия, громко фыркнув, и шагнула в туннель прежде, чем мы успели ее остановить.

Как и Фишер, она буквально растворилась в воздухе.

– Розалия! – закричала Лигейя и бросилась следом.

Она испарилась в мгновение ока, и Ленор взвыла от отчаяния. Камилла чудом успела схватить ее за руку. Рыдания Ленор гулким эхом отдавались по храму.

– Очень холодно! Очень, очень холодно! – всхлипывала Ленор, стуча зубами.

Тройняшки уверяли, что всегда чувствуют одно и то же, даже если находятся далеко друг от друга. В семье это воспринимали как детские игры, но я хорошо помнила один эпизод: я разучивала с Лигейей гаммы в Синей гостиной, и неожиданно она схватилась за палец. В это время Розалия была на рыбалке с папой и слишком усердно разделывала свою добычу, в результате чего чуть не отрезала себе мизинец.

Камилла приложила ладонь ко лбу Ленор:

– Температуры нет.

– Ну где же они? – всхлипывала Ленор. – Пусть они вернутся прямо сейчас! Что-то не так. Я чувствую! Это ужасная…

– Что случилось? – перебила ее Розалия, неожиданно появившись перед нами. Ее буквально распирало от восторга. – Ты ведешь себя так, будто никогда не видела волшебных дверей!

Тут из ниоткуда воплотилась Лигейя, а следом за ней Фишер. Оба выглядели пораженными и счастливыми.

– Где вы были? – спросила Ленор, тревожно обнимая сестер. – Я совсем не чувствовала вас. Было так холодно!

– Холодно только поначалу, – сказала Лигейя. – А потом… чудесно.

– Куда вы попали? – поинтересовалась Камилла и подошла поближе к порталу, будто хотела увидеть все своими глазами.

– Сами увидите. Сегодня ночью, – радостно ответила Розалия.

– Сегодня ночью? – переспросила я.

Розалия залезла в карман, вытащила оттуда пачку серебряных конвертов и раздала всем нам по одному.

– Да. Мы все приглашены на бал.

– Бал? – ахнула Камилла, открыв конверт и достав оттуда лист плотной кремовой бумаги с позолоченными краями. – Неужели это правда? – спросила она, вскинув брови.

– Честное слово, – ответил Фишер с улыбкой до ушей. – Все получилось! Ты же говорила, что хочешь найти кавалера, поэтому, входя в портал, я представил красивый бал – музыку, платья, танцы. А когда открыл глаза, мы оказались во внутреннем дворе замка – самого большого, который мне доводилось видеть, – и там шла подготовка к балу.

– И я раздобыла там приглашения! – похвасталась Розалия, со смехом глядя на наши озадаченные лица. – Ну пойдем! Нам нужно успеть подготовиться! Я не собираюсь пропускать первый вальс.

Когда часы пробили одиннадцать, я надела свои «волшебные туфельки». Они по-прежнему блестели как новые.

– По-моему, они сюда не очень подходят, нет? – спросила Камилла, склонив голову набок и внимательно изучая мой наряд.

– Мне больше нечего надеть. Кроме них есть только ботинки, – сказала я, выставив ногу из-под темно-синей юбки. – Все равно никто их не увидит.

Камилла поджала губы:

– Ладно. В любом случае платье тебе очень идет: тут не поспоришь.

Я обернулась и посмотрела в зеркало, висевшее в спальне Камиллы. Мы не хотели, чтобы Ханна узнала о наших ночных приключениях, поэтому сами помогали друг другу одеться. Тройняшки уже были в другом конце коридора: они застегивали платья грациям и прилаживали к ним разноцветные картонные крылья.

Вернувшись в Хаймур, мы сразу же отправились на чердак за старыми платьями мамы. Выбор был просто огромен. Грации обнаружили детские платья Авы и Октавии и радостно копошились в коробках в поисках своих любимых цветов. Я достала из сундука одно из платьев и ахнула от восторга перед его изысканностью: передо мной развернулся мерцающий атласный водопад. Декольте показалось мне достаточно скромным и высоким, но зато спина была полностью открыта, а это значило, что сегодня не придется надевать корсет.

Целая вселенная из золотых и серебряных звезд, вышитых бисером и блестящими нитями, украшала лиф и струилась вниз по юбке со шлейфом. Глядя на это великолепие, я вспомнила первую строку приглашения. Я взяла карточку с туалетного столика и снова прочитала тисненые слова:

– Это тематический бал, – догадалась Камилла, в сотый раз перечитывая приглашение и пытаясь понять смысл стихотворения. «Ночные кошмары» и «дневные мечты».

Верити нахмурилась:

– Мы должны выбрать какой-то страшный костюм?

В моей памяти всплыли страницы из ее альбома, и я поспешила развеять ее страхи:

– Нет! Другие могут одеваться как хотят, но тут ведь сказано: «дневные мечты». Значит, мы можем выбрать красивые, яркие наряды.

– Как феи? В волшебных туфельках?

Я кивнула, и Мерси с Онор радостно защебетали, что тоже хотят быть феями.

– А ты кем нарядишься? – спросила Верити, оценивающе глядя на мое платье.

Я приложила наряд к груди, и синий атлас нежно обвил мой силуэт.

– Летней ночью, когда небо полно сияющих звезд и светлячков.

Когда мы были на чердаке, эта идея казалась мне прекрасной, но теперь, примерив платье, я засомневалась. Проведя руками по блестящей ткани, я с удивлением обнаружила, что пальцы ощущают каждый изгиб моего тела. Раньше я иногда надевала дневные платья с мягкими корсетами, но они были сшиты из толстого кружева или гофрированного шелка, а такой гладкий атлас мне носить еще не приходилось. Ткань приятно касалась моего тела, словно ласкающая рука любимого человека.