Эрин Крейг - Дом соли и печали [litres]

– Аннали, немедленно объяснись.

Я осмелилась заглянуть внутрь. В галерее было пусто. Папа зажег несколько газовых ламп, пытаясь разглядеть хотя бы какие-то признаки нашествия мотыльков, но так ничего и не нашел.

– Ничего не понимаю, – сказала я, растерянно встряхнув занавески.

Может, они спрятались в складках?

– Они были здесь. Повсюду. Я наступила на одного прямо здесь.

Я подбежала к камину. Наверное, мотыльки вылетели через дымоход и осели на темных кирпичах, словно летучие мыши в пещере. Я посмотрела вверх, не сомневаясь, что вновь увижу огромные истлевшие крылья. Ничего. Отец выглянул в окно, залитое лунным светом. Я почти физически ощущала его гнев.

– Это не смешно, Аннали.

– Но папа, там правда…

– Я знаю, что вы, старшие девочки, не в восторге от моих отношений с Мореллой, но она – моя жена, и я не позволю больше прерывать наши ночи таким образом.

Я разинула рот от удивления. Неужели он действительно думал, что это злая шутка?

– Это не то, о чем ты подумал. Я даже не знала, что вы…

Я осеклась и покраснела. Никакое чувство вины не заставило бы меня закончить эту фразу.

– Иди спать, Аннали.

– Но Верити…

– Верити видит десятый сон в своей комнате. Разберемся, когда я вернусь из Васы.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но он тут же остановил меня:

– Ни слова больше.

Стало очевидно, что отец больше не собирается меня слушать, и я уныло поплелась в сторону своей комнаты. Он же направился в сторону фойе, чтобы не видеться со мной лишний раз. Глядя ему вслед, я зажмурилась от боли.

Что это было? Сначала Верити и Эулалия, потом мотыльки… Я остановилась у подножия лестницы, развернулась и пошла обратно в галерею, не сомневаясь, что снова обнаружу там целое облако летающих чудовищ. Пусто. Я растерянно потерла виски. Меня не покидало ощущение, что я не в себе. Я никогда раньше не страдала лунатизмом, но в этот раз, возможно, впервые ходила во сне. Но почему тогда все это казалось таким реальным?

Перед смертью Элизабет тоже говорила, что видит странные вещи. Тени, которых не было. Страшные предзнаменования в чайных листьях. Как-то раз она целый вечер просидела взаперти в своей спальне, потому что увидела сову посреди бела дня и приняла ее за предвестника скорой смерти. Слуги поговаривали, что она сошла с ума.

Поднявшись на третий этаж, я тут же направилась в комнату Верити в твердой уверенности, что там будет пусто. Но, как и утверждал папа, она мирно спала в своей кроватке. Я понаблюдала за тем, как мерно поднимается и опускается ее грудь. Она явно крепко спала, а вовсе не разговаривала внизу с нашей покойной сестрой. Я протерла глаза и попыталась отогнать тревожные мысли.

Я устала. Вот и все. Утомленное сознание нередко играет с нами злые шутки: кто не знает историй о сонных моряках, которые видели корабли-призраки или русалок во время ночных дежурств. Вот и все. Я вышла из комнаты и отправилась к себе. Надо хорошенько выспаться, и все встанет на свои места.

Меня разбудил крик. Но на этот раз мне не снились кошмары. Это была Морелла. Роланд нервно вышагивал перед дверью на четвертом этаже, но не мог войти внутрь из-за нелепого предубеждения, что мужчинам не следует видеть страдания женщин. Вокруг кровати с балдахином уже собрались сестры, которые беспомощно наблюдали за тем, как мачеха мечется от боли.

– Пусть это прекратится! Прошу, Аннали, пусть это прекратится!

Ночная рубашка Мореллы вздымалась над ее животом, пока ее тело извивалось, словно угорь. Она обливалась потом и горела. Я присела на край кровати и попыталась успокоить ее.

– Где больно?

Морелла сделала круговое движение по животу.

– Меня сейчас разорвет!

– Т-ш-ш-ш! – ласково сказала я, проведя рукой по ее лбу. – Тебе нужно успокоиться. Детям будет только хуже, если ты будешь нервничать. Розалия, принеси ведро воды и чистые полотенца, – скомандовала я, взяв ситуацию в свои руки. – Ленор, неси лосьон и лавандовое масло. Верити и Мерси, попросите повариху заварить ромашковый чай. Онор, будь добра, достань свежую ночную рубашку.

Сестры молча кивнули и побежали выполнять поручения. Камилла наблюдала за происходящим, прислонившись к столбику балдахина и скрестив руки на груди.

– А мне что сделать?

Я помогла Морелле снять пропитанную потом ночную рубашку и подала Камилле. Та унесла ее, держа кончиками пальцев, словно боялась заразиться чумой.

– Что случилось?

– Я проснулась от боли. Они сильно пинались, но потом стало еще хуже. Как будто они там дерутся. Живот стал тугим, как барабан. Они правда разрывают меня на части! – всхлипнула она.

Вернулась Розалия с подносом. Я обтерла лоб Мореллы мокрым полотенцем, успокаивая ее тихими ласковыми звуками.

– Что-то не так. Что-то точно не так, – выла она от боли.

Я напрягла память и подумала, что сделали бы Ава и Октавия, будь они на моем месте.

– Видимо, они растут быстрее, чем твой живот, – предположила я. – Кто-нибудь послал за акушеркой?

Тишина. Неужели никто об этом не подумал?

– Ханна! – позвала я.

Она вбежала в комнату с целой стопкой чистых простыней.

– Скажи, чтобы Роланд немедленно вызвал акушерку!

Чтобы добраться сюда из Астреи, потребуется целых полдня. Ханна вышла из комнаты, едва не сбив с ног Ленор, которая принесла мне пузырек с маслом.

– Держи у нее на шее прохладное полотенце, – велела я, передавая Ленор ведро с водой. Немного погрев масло в ладонях, я начала растирать живот Мореллы. – Лавандовое масло поможет тебе расслабиться, – сказала я. – Вдыхай его. Разве этот аромат не напоминает тебе о теплых весенних деньках?

– Когда я была маленькой, рядом с моим домом были цветочные поля, – прошелестела Морелла, слабо улыбнувшись. – Я любила бегать по ним и чувствовать на коже нежные лепестки.

Я продолжала втирать масло в кожу и вдруг почувствовала под рукой сильный пинок. Морелла снова застонала.

– Они что, дерутся насмерть? – выдохнула она.

– Наверное, борются за пространство. Там ведь очень уютно, не правда ли?

Морелла взвизгнула и сложилась пополам.

– Ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш… – Я упорно продолжала массировать живот. Под моей ладонью вздыбилось что-то длинное и гладкое – возможно, нога или спина, – и я поспешила отогнать от себя мысли о змеях.

«Малыши здоровы, малыши в порядке», – повторяла я про себя снова и снова.

Вылив на ладонь щедрую порцию лосьона, я втерла его в натянутую кожу. Постепенно она начала смягчаться и расслабляться. Верити открыла дверь, и Мерси внесла поднос с чаем.

– Мы взяли для тебя немного имбирных сконов, как ты любишь, Морелла, – сказала Мерси, опустив поднос на прикроватную тумбочку. Из маленького чайничка доносился успокаивающий аромат ромашки.