Алексей Келин - Семейные обязательства

На одну, самую длинную в году ночь, от синего заката до блеклого рассвета во всем княжестве пели, плясали, пили, угощались и напрочь забывали, кто здесь крестьянин, кто рыцарь, кто знатная госпожа, а кто – прачка из портового квартала.

Говорят, даже старые духи лесов и полей… Да мало ли, что говорят? Сказки всё. Хотя, кто ж их знает, может, вон тот, с синей рожей, не краской размалевался, а вовсе даже омутник?

В веселой толпе забывали и звания, и родословные. Мелодично смеющаяся дама в лисьей маске могла оказаться и княжной, и шлюхой, а ее кавалер в черной повязке – военным, старьевщиком, рыбаком, купцом, разбойником…

Вам-то какая разница? Лучше медовухи выпейте — пряной, густой… Осторожно! Горячая! Поберегите губы – их, коли повезет, обожжет поцелуем незнакомка…

Это была ночь-между. Между Явью и Навью, между старым и новым, между жизнью и жизнью.

Невозможная, нереальная ночь.

Элиза читала об этом обычае, но самой принять участие было страшновато… Или это просто старая привычка бояться всего, что может не понравится кумушкам в светских салонах?

Элиза отодвинула портьеру и посмотрела на улицу. Окна выходили на широкий бульвар, ведущий к площади у Гнездовской ратуши. Там, на заметенном снегом газоне, человек пятнадцать в масках играли в снежки. Хохотали, как дети, кидали снежными комками друг в друга и в проходящих мимо. Невысокая девушка закинула кусочек льда за шиворот зазевавшемуся кавалеру. Тот весело взвыл, погнался за ней…

Портьера в руке Элизы задергалась. Это кошка Герда прыгнула на качнувшуюся кисть гардины, вцепилась в нее зубами и когтями и увлеченно, с рычанием драла добычу. Дворовая гетенбергская кошка лапой скребла на приличия. Она хотела играть.

Элиха вздохнула и отошла от окна. Еще примерно четверть часа она провела, пытаясь вникнуть в сюжет занудного романа из «Дамской библиотеки». Перевернула очередную страницу, пробежала глазами строчки от слов: «синий взор прекрасной темноволосой девушки» до «его сердце колотилось как колокол».

«К-к-колокольня высокая, а я одинокая…» - фыркнула Элиза словами глупой песенки, передразнивая пристрастие автора романа к букве «к».

Герда тем временем наигралась со шторой, стребовала с Насти угощение и, довольная собой, разлеглась на диване.

- Там все гуляют, - простодушно отозвалась на песенку Настя. – Вот выйдете на улицу, так и одиночество развеется, и хандра пройдет. Это же ночь-которой-нет, все творят, что в голову взбредет… - Настя украдкой вздохнула. Ей явно хотелось не сидеть в гостинице, а плясать под кружащимися снежными хлопьями.

Элиза чуть было не сказала: «Иди!» - но осеклась. И Настя обидится, и…

«И мне тоже хочется веселья, - призналась Элиза самой себе. – Не соблюдать приличия, не сидеть с вышиванием, как подобает даме... Просто жить»

Она осторожно, боясь спугнуть сладкую мысль, закрыла книгу и пересела к зеркалу. Маски нет, зато косметики предостаточно. Можно нарисовать на лице любые узоры – и никто ее не узнает, и местные традиции будут соблюдены.

Настя расцвела.

- Барыня, - чуть смущенно сказала она, - краска от снега поплыть может. Вот, я вчера вам запасла, - и протянула Элизе шелковую маску.

Несмотря на холод, на площади у ратуши стояли столы с россыпью угощений. Рядом дымились бочки с горячим вином, пивом и сбитнем, на вертелах запекались молочные поросята. Семейство дородных полевиков в плотных куртках, раскрашенных под доспехи, выдавало всем желающим по ароматному, дымящемуся куску мяса на тарелке из куска бересты.

Неподалеку построили ледовый городок – лабиринт и горки, от маленьких, о пояс Элизе, до огромного склона высотой с большой дом. Толпа ряженых с веселым визгом, воплями и хохотом каталась по ним, устраивала кучу — малу. Среди горок солидные гнездовцы, забыв о заботах, как в детстве играли в салочки.

Карнавал затягивал. Элизе хотелось бежать сразу во все стороны – смотреть на глотателей огня, закружиться в хороводе, кататься на санях, запряженный тройкой коней со звонкими бубенцами и съесть горячий рогалик из уличного лотка, запивая медовухой. Слиться с веселой толпой, стать частью праздника, веселиться, как будто не было никаких бед!

- Эрик, сегодня я хочу остаться одна, - сообщила Элиза охраннику. – У вас с Настей выходной. Отдохните, повеселитесь.

- Барыня! В такой толпе – одна? – Вскинулась Настя. – А ну как споткнетесь? Или обидит кто?

- Не обидит, - отрезала Элиза. – Уж не ты ли мне рассказывала, что по традиции все местные бандиты и жулики забывают о своем незаконном ремесле на время карнавала? Да еще и за порядком следят, чтобы разгоряченные обыватели дров не наломали?

- Все равно, - помотала головой Настя. – Мало ли?

Элиза открыла было рот, чтобы прочитать гневную отповедь. Чуть покачнулась, попав каблучком на осколок льда, сердито фыркнула…

- Ясно, барыня, - примирительно кивнул Эрик. – Выходной, так выходной. Можем идти, куда нравится. Только, уж не обессудьте, пойдем мы от вас неподалеку. Нам бы тоже поплясать, да, Настасья? И с горки прокатиться?

- Ага, - расплылась Настя в улыбке. – С ветерком!

- Елизавета Павловна, - негромко продолжил Эрик уже абсолютно серьезно. – Мы не помешаем вам веселиться так, как вам хочется, - он отчетливо выделил двойное «вам». - Мы не гувернантки. Вмешаемся, только если кто-то попытается вам навредить. Иногда даже самые милые люди не понимают слова «нет» - вот мы и будем вашим аргументом. – Эрик говорил спокойно и очень убедительно, даже не пытаясь изображать простецкий говор. - Если вам что-то не понравится, если захочется уйти от надоедливого кавалера – позовите. А пока все хорошо, не обращайте на нас внимания. Мы просто люди из толпы.

Элиза вздохнула. Месяц назад она непременно устроила бы скандал, заподозрив охрану в недоверии и стремлении излишне опекать. Сейчас она чувствовала только теплую волну благодарности.

- Спасибо, - в тон Эрику негромко ответила она. – Вы абсолютно правы. Я позову, если что.

«Я даже не знаю, понравилось бы здесь Пьеру или нет, - невпопад подумала она. – Наверное, - пришла следом злая мысль, - с кавалерист-девицей понравилось бы. Не со мной… А пошел бы ты, Петр Румянцев, со своей тайной любовью и сволочной честью! Я себе своего кавалериста найду! Трех!»

И мир взорвался праздничным фейерверком.

Тонкая шелковая полумаска стала второй кожей. Приросла, скрыла все несчастья, оставила на виду только беззаботную улыбку.

Элиза танцевала что-то незнакомое, легко попадая в такт. Что проще – шаг влево, шаг вправо, хлопнуть по ладоням партнера и снова – вправо, влево… Она смеялась, запрокинув голову, кружилась, держась за чьи-то незнакомые мозолистые руки, а вокруг был сказочный, блестящий магическими огоньками Гнездовск.