Алексей Келин - Семейные обязательства

- Нет, - сказала Элиза. – Мы не поедем к церковникам. У меня другие планы.

Возница округлил глаза, открыл было рот – возразить – но получил от Насти тычок под ребра.

«Простите, отец Георгий, - мысленно сказала Элиза охранителю. – Но я сама буду о себе заботиться. Вы хотите меня спрятать, как ценный приз, а я хочу просто жить. Самое время начать. Ваши заговорщики не скоро меня найдут, уж месяц-то точно продержусь. Заодно и живую воду наберу… Постараюсь набрать».

***

Перед Элизой стояла очень сложная проблема.

Единственный способ избавиться от «заботы» и обрести независимость — обеспечить себе пристойный доход без участия семейства Румянцевых. Ее приданое, увы, теперь неотделимо от имения, и просто забрать деньги она сможет только через год. Еще большой вопрос, что там за год от ее капиталов останется стараниями дяди Густава, он ведь совладелец фарфорового завода Румянцевых, и может натворить дел.

Спасибо, Пьер, позаботился, - с сарказмом фыркнула она. - Лучше б о кавалерист-девице своей заботился! Лошадь бы ей подарил! Сивого мерина! Хорошо хоть в завещании ее не упомянул, не стал позорить вдову!

Она снова представила, как выскажет мужу все накипевшее, и счастливо улыбнулась.

Все это было очень похоже на задачки по домоводству в монастырской школе: «Гости прибудут через три часа, у вас есть пятнадцать серебряных марок, на леднике два килограмма телячьей вырезки и литровый горшок облепихи…» И думай, как все успеть, чтобы не ударить в грязь лицом. Сбегать на рынок, приготовить жаркое, сервировать стол и не забыть переодеться.

Кухарка в условия задачи не входила.

Элиза неплохо справлялась в монастыре, может быть, и сейчас все получится?

Хитрая монахиня — учительница любила подкидывать лучшим ученицам дополнительные сложности. Например, засорившийся дымоход или неожиданный приезд дальней родственницы. Элиза была уверена, что всех условий в настоящей, жизненной задаче она пока не знает. Но решать – надо. Иначе она так и будет болтаться обузой, приложением к приданому.

Элиза пришла в местное отделение Имперского земельного управления, ведающее продажей коронных земель в округе. Она сидела за невысоким столиком для посетителей, ждала секретаря и читала описания развалин, лесов в глуши и заросших бурьяном полей, выставленных на продажу.

Многие землевладельцы погибли во время Войны принцев, не оставив наследников, или разорились позже, на волне преобразований. Угодья отошли в казну. Самые прибыльные получили государственных управляющих и остались во владении короны, а балласт, содержать который было невыгодно, мог купить любой подданный Империи.

Конечно, в газетах все описывали не так. Статьи были откровенно-рекламными, явной попыткой найти рачительных хозяев, готовых вкладывать деньги и обустраивать владения.

Элиза хотела купить землю предков и, помимо всего прочего, попробовать сделать ее доходной. Как? Там придумаем. Она подозревала, что любой разумный человек счел бы план «купить развалины и организовать там что-нибудь» дорогой к разорению. Пусть.

Секретарь управления, больше похожая на разбитную приказчицу торговой лавки, чем на служащую солидной конторы, принесла еще насколько папок.

- Вот, барышня. Эти малость подороже выйдут, но и посолидней будут. Вы, я вижу, серьезно настроены, не то что всякие, кто поглазеть приходят.

- К вам кто-то ходит просто посмотреть?

- Ох, и не спрашивайте, - махнула рукой секретарь, - еще как ходят! С виду – вроде ничего, приличный. А как до дела дойдет… Интересно им, видите ли, на разоренные поместья попялиться. Особенно если с владельцами чего скандальное приключилось. С месяц назад, как только выставили, у нас старое Лунинское имение было самым популярным. Сейчас фон Граткевское, после скандала с подложными облигациями, а еще до этого…

- Лунинское? – вскинулась Элиза. – Оно-то меня и интересует прежде всего.

- Ну да. Этих, которые канцлера убивали. Да знаете вы эту историю, барышня! Это ж позорище на всю империю было!

- Да. Знаю. Позорище, - глухо повторила за ней Элиза. - Его еще не купили?

- Н-нет, - секретарь посмотрела в заявку, которую заполнила Элиза для получения доступа к документам, и слегка побледнела.

- Давайте бумаги, - велела Элиза.

- Наследникам еще скидка полагается… - пролепетала дама.

Элиза смотрела на сухое описание замка и поместья – площадь построек, степень разрушения, жалкие цифры дохода с винодельни, и понимала, что, возможно, повторит судьбу прабабушки, одиноко состарившейся в фамильном замке.

«Я – Лунина, - хмыкнула про себя Элиза. – Это мой замок. Там живая вода, там жизнь для Пьера, там уплата моего ему долга… А еще он просто мой. Хочу Лунный замок. Я ничего не получила на День рождения, а ведь он был совсем недавно».

После Гнездовского карнавала и всего, что было позже, в душе Элизы что-то сдвинулось. Она не смогла бы объяснить, что именно, но теперь она чувствовала – можно. Можно пользоваться всеми доступными средствами, чтобы достичь цели. Она не заложница чьих-то планов, чести, обязательств и старых обещаний. Она – сама по себе, и имеет полной право позаботиться о собственном будущем.

Пьер говорил – будь счастлива. Вот она и постарается.

Был еще один важный момент. Имперское земельное управление точно не отчитывается Церкви. Так что, заговорщики нескоро узнают, куда подевалась госпожа Лунина-Румянцева.

***

Издалека, с дороги, Лунный замок казался прекрасной игрушкой на высоком холме. Сверкали на солнце заснеженные крыши башен, тонкой иглой блестел невесть как сохранившийся флюгер, гранитные стены древней крепости смотрелись единым монолитом, мощной твердыней, не тронутой веками заброшенности.

Не хватало только флагов, пения труб и почетного караула, встречающего новую хозяйку. Но пока единственным признаком жизни был вьющийся дымок над караулкой у ворот.

Вблизи стали видны заколоченные окна, полуразвалившаяся стена, проржавевшие цепи подъемного моста и обмелевший ров, не способный остановить даже некрупную козу. На валу как раз паслась парочка, выкапывая из-под снега траву и мох.

Доски моста, к счастью, не прогнили. Но Мишка все равно на всякий случай остановил карету на пятачке перед въездом и пошел вперед, проверить, выдержат ли они тяжелый экипаж.

Элиза приоткрыла дверцу кареты. Вдохнула полной грудью необыкновенно чистый воздух предгорий. Пахло уютным дымом домашней печи, чуть пригоревшей кашей, старыми камнями, снегом… и чем-то неуловимым, тонким, неясным, как тень надежды или воспоминания.

Она не была здесь с рождения, никогда не жила в этих стенах, но почему-то перехватывало горло и щипало в глазах.