Алексей Келин - Семейные обязательства

Она вышла на крыльцо, в вязкую черноту, наполненную потоками холодного дождя, стояла под козырьком, обнимала себя за плечи и собиралась с духом, чтобы пойти спать.

Почему-то было очень страшно остаться одной.

Эрик, снова и как всегда, был рядом. Сейчас он почему-то встал не за плечом, как обычно, а почти перед ней, на ступеньки, рядом с льющимися с навеса потоками воды. Фонарь Элиза не взяла, и теперь вглядывалась в темноту. Ее завораживали картины, выхваченные из ночи вспышками. Тонкие деревца на замковом валу гнулись от ветра, крупные капли дождя прибивали к земле прошлогоднюю листву, стучала плохо закрепленная ставня в восточной башне.

Элиза шагнула к пролому в перилах. Деревянные столбики давно прогнили, их следовало бы заменить, но пока у Элизы были более срочные планы. Ветер кинул ей в лицо пригоршню воды, над головой вспыхнула новая, ослепительно-белая молния, в ее свете Элизе показалось, что рядом с башней появилась темная фигура.

В следующую секунду мир качнулся, и она кубарем полетела с крыльца от сильного удара в плечо. Падая, Элиза проломила ветхое ограждение и с размаху плюхнулась в отвратительную ледяную лужу. Жуткий грохот грома заглушил ее крик.

- Не высовывайтесь, - негромко велел ей спрыгнувший рядом Эрик, - молчите, сидите тихо.

Охранник растворился в пелене дождя. Элиза, всхлипнув, отползла в угол, к стене. Очень болело колено, она ободрала ладони, зубы стучали от холода, но сидеть и ждать было еще страшнее. Элиза привстала, пытаясь рассмотреть, что происходит, но увидела только желто-оранжевую вспышку выстрела в окне башни.

Она не могла знать, куда ударила пуля. Скорее, почувствовала, как смерть пролетела совсем близко, и услышала стук свинца о стену, четко различимый даже в грохоте грозы.

Элиза мгновенно присела обратно, в спасительную грязь лужи.

Отсюда было видно, как у подножия западной, самой разрушенной башни, метались темные тени. Очередная молния выхватила мгновение схватки под ливнем – Настя с длинным ножом и намотанной на левую руку кожаной курткой отбивалась от троих нападавших. Силы были явно не равны, но она пока держалась.

Снова упала грохочущая тьма. Раскаты гремели прямо над замком, без молний Элиза не видела ни зги, и казалось, что это не гром, а что-то намного старше и страшнее простой грозы.

Новая вспышка!

Настя припала на одно колено, из ее противников на ногах стоят двое, и оба шагают к ней с занесенными клинками. Элиза очень хотела кинуться, помочь, но понимала, что станет только путаться под ногами.

Молнии били уже почти непрерывно, прямо над головой. Одна из них попала в визжащий на ветру флюгер, разломила его надвое, и сверкающий искрами раскаленный кусок ржавого металла упал в центре двора. От него с шипением разлетался пар.

Элиза впилась глазами в мигающую картину схватки.

Вспышка! Настя перекатывается к одному из нападавших, бьет ножом по его ноге. И снова краткий миг темноты.

Еще вспышка! Настя стоит напротив охромевшего врага, второй обходит ее по большой дуге… Тьма.

Молния! Настя, покачиваясь, пытается шагнуть вбок. Обошедший противник замахивается клинком...

В темноте, из того же окна, видна вспышка выстрела. Человек, сжимающий клинок, падает вперед лицом, так и не прервав замаха. Гром стихает, слышен лязг металла о брусчатку двора.

От каменной кладки крыльца к Элизе ползет знакомая серая тень из ночных кошмаров. Раньше они были почти черными, но теперь, в грозовой темноте, тень слегка светится. Элиза, как во сне, протягивает к ней руку, и чувствует тепло.

Она поворачивает голову к схватке, ждет новую молнию, но вспышки все нет…

Хозяйке Лунного замка молнии больше не нужны. Теперь она видит в темноте, отчетливо, как будто зажглась огромная луна, проникающая во все мрачные закоулки.

Элиза видит, как створки окна распахиваются, и во двор выпрыгивает Эрик. Он бежит к своей напарнице, упавшей на мокрую брусчатку. Элиза не может смотреть сквозь стены, но знает, что стрелявший в нее человек лежит в комнате со вспоротым горлом.

Вместе со струями дождя от Насти расползаются темные потеки крови. Ее последний противник начинает движение, которое станет коротким смертельным ударом.

Элиза знает, что Эрик успеет, если не дать выстрелить еще одному убийце. Он стоит у окна комнаты, где поселили отца Георгия, и целится в Эрика. Порох на полке уже горит, дым окутывает руку, сжимающую пистолет, еще мгновение, и некому станет защищать ее замок…

«Это мой дом», - шепчет Элиза, шагнув из лужи у крыльца к стрелку.

Вопреки всем законам мироздания, забыв о невозможности мгновенно преодолеть десятки метров и два этажа. Просто шагает. Вперед. С одной мыслью – убить того, кто посмел покуситься на ее людей и ее замок.

Мир вокруг замедляется. Капли дождя падают целую вечность, свет молнии не гаснет, как будто зажгли лампу.

Перед Элизой оказывается затылок крепкого мужика. Мужик пахнет потом и порохом, у него засаленные волосы и грязный воротник рубахи. Элиза ниже его на полголовы. Она видит бугрящиеся мышцы на плечах, мощный затылок и дымящийся пистолет. Неспешно ползет искра к пороховому заряду…

Она бьет мужика по руке, прицел сбивается, пуля уходит куда-то вверх. Элиза провожает ее взглядом до высокого узкого окна, и под долгий звон разбитого стекла ломает шею убийце. Он падает на ковер с навсегда застывшим на лице удивлением.

Элиза смотрит на свои руки. Тонкие, слабые женские кисти с двумя кольцами – фамильным и обручальным. Она бы не смогла их сомкнуть на шее стрелка. Сбить прицел у нее получилось бы, только ударив мужика с разбегу. Слишком большая разница в весе, в силе, в навыках!

Но – вот тело с отпечатками ее пальцев на толстой шее.

Вот Эрик во дворе, помогает подняться Насте.

Серая ярость отступает. Элиза снова становится обычной, смертельно уставшей женщиной в грязном мокром платье. Последние капли ускользающей серой мути дарят понимание – всё закончилось. Убийц больше нет.

Элиза обессиленно прислонилась к стене, и только сейчас заметила лежащего ничком на полу отца Георгия. Она зажгла лампу и присмотрелась.

На затылке охранителя была содрана кожа, вокруг головы растеклась лужа крови. Элиза потрогала его шею и почувствовала пульс. Епископ был жив, но без сознания. Насколько Элиза могла судить, он был почти невредим, просто раны на голове, даже поверхностные, очень сильно кровоточат. Она наскоро перевязала охранителя, сделав бинты из его постельного белья – все равно ничего лучше в замке было не найти.

Волочь мертвеца по полу было очень тяжело. Он зацепился сапогом за ножку столика, а Элиза, не заметив, дернула изо всех сил. Полетели на пол какие-то флаконы и бумаги, что-то разбилось, и по комнате разлился приятный, но резкий запах крепкого алкоголя.