Дарья Беляева - Болтун [СИ]

Дарл рассказывал, что они скармливают красоту своей богине. В том, чтобы отдать ей собственный портрет было нечто не только жертвенное, но и сходившееся в моей голове отчего-то не то с самоубийством, не то с людоедством. Всюду меняли валюту и курили импортные сигареты. В людях здесь была и свобода, и какая-то особая безысходность нищеты, не замкнутая в стенах лесах, но рассеянная по стране. Чумазые веселые дети в ветровках играли с какими-то цветными плоскими картонными кружочками, швыряя их друг на друга. Это показалось мне смешным.

— Здесь везде так? — спросила Дейрдре.

— Примерно, — ответил Дарл. — Это называется толкучка. Стихийный рынок. Дакия — торговый узел народа воров, здесь они сбывают вещи. Тут мало кто живет, в основном гостиниц понастроили.

Мы шли сквозь человеческий рой. Люди смотрели на нас с интересом — мы говорили на чужом им языке, но безо всякой враждебности, ведь это была не латынь. Еще одним искусством воров, кроме безупречного вкуса и способности украсть практически все, что угодно, было умение лавировать в толпе с зажатой в зубах сигаретой. Меня ни разу никто не обжег, и я очень этому удивился.

Здесь не было домов, только улицы ларьков, проспекты термополиумов и площади магазинчиков. Кое-кто торговал из растянутых палаток, кое-кто стоял с товаром на руках. Сперва воры показались мне мрачными — из-за их одежды, потом я увидел, что они получают удовольствие, торгуясь и выбирая. В глазах у них было нечто удивительно живое, когда они видели красоту, и каждое лицо, озаренное этим чувством, казалось мне прекрасным.

Мы пробрались сквозь толкучку и оказались словно бы в другом мире. Шумный и просторный рынок сменился тишиной гостиничных кварталов. Машины здесь были другие — черные, блестящие, дорогие. Еще тут, по крайней мере, имелись крупные здания. Одни замусоренные, разукрашенные, тоскливо-серые, другие завешанные рекламой, содержавшие в себе клубы и казино с нелепыми латинскими названиями. К тому моменту, как мы подошли к нужному нам зданию, уже почти стемнело. Гостиница встретила нас, подсвеченная фонарями, она была как роскошная дама, только что закончившая вечерний макияж. Гостиница располагалась на углу, изящным образом огибая его, фронтон украшали колонны, однако в ней не было ничего принцепского. Отчего-то я сразу понял, что не чиновники останавливаются здесь. Это было особенное представление о роскоши, в нем нечто, что было присуще вам, отсутствовало, но присутствовало и нечто сверх того. Я не могу точно описать ощущения от той гостиницы. Она была роскошной, словно вышла из фантазии о вашем образе жизни. Но в то же время сходство это было ровно таким же, как между картиной, которую ты можешь себе представить по описанию, и ее реальным прототипом. Лампы фонарей казались драгоценными камнями, цитронами, вкрапленными в здание, красные, бархатные купола над дверьми не то защищали от дождя лакеев, не то нужны были, чтобы подчеркнуть красоту света, сиявшего над ними. Формально здание соответствовало всем канонам вашей архитектуры, но было исполнено то ли с большим вкусом, то ли с большей любовью, в то же время была в нем некоторая вычурность, которой вы избегали.

— Гостиница «Астория», — объявил Дарл. — Культовое место. Фактически другой мир.

Я безоговорочно ему поверил. Это действительно был совсем другой мир. Дарл на незнакомом мне языке сказал что-то лакею, кинул ему сестерций, и мы прошли внутрь. Лакей снял и надел свою красную фуражку, словно мы были важными гостями.

Но мы не были. Я чувствовал себя маленьким и незначительным, любуясь на хрустальные люстры и стараясь не скользить по мраморному полу. В этой роскоши был голод. Даже лестница, покрытая красным бархатом, казалась мне вываленными языком, а мраморные колонны напоминали клыки. Дарл отчитался управляющему, и тот велел еще одному лакею сопроводить нас на лифте. Лакей управился с этой неудобной, построенной в старинном стиле, с металлической решеткой, конструкцией. Было в этом нечто смешное — время подобных лифтов прошло, но ради красоты люди готовы мучиться, используя их.

Нас ждали в роскошном номере. И, веришь или нет, моя Октавия, он выглядел много богаче, чем императорская комната в Делминионе. Народу воров не отказать во вкусе — они, не затратив огромного количества денег, с помощью чистоты, бархата, позолоты и стекла придали этому месту величие, которого оно, быть может, не заслуживало.

В номере было несколько комнат, и нас ждали в личной столовой. Там стоял накрытый стол с белой скатертью. Еды было вдоволь, и я обрадовался, потому что проголодался. Позже выяснилось, что от волнения у меня кусок в горло не лез.

Я ожидал, что их будет больше. «Кукушкины дети» успели создать вокруг себя много шума, и все были убеждены, что это целая банда. Однако за столом сидели двое. Они были то ли юны, то ли моложавы, а еще очень похожи. Оба светловолосые, с рассыпанными по носам веснушками и серыми, большими глазами. Мужчина был субтильный, стильно одетый. У него был яркий пиджак с платком, торчавшим из нагрудного кармана самым красивым образом, весь облик его, от макушки до кончиков ботинок с квадратными, блестящими носами, говорил об изяществе и умении себя подать. На женщине были военные штаны, берцы и простая черная майка, открывавшая полоску кожи на животе.

Они ели и пили с удовольствием, перед ними стоял графин с прозрачной, резко пахнущей жидкостью, он был наполовину пуст. А кроме того, они не сразу нас заметили.

— Здравствуйте! — сказал я.

Оба встрепенулись совершенно одинаковым образом. Мужчина расплылся в довольной, пьяной улыбке, женщина помахала нам рукой.

— Привет! Дарл, это твои амбициозные знакомые, так? Я уже и забыла, о чем мы говорили!

Она засмеялась, щеки у нее раскраснелись. Эта женщина обладала небрежным обаянием, и глаза ее показались мне очень добрыми.

— Садитесь за стол, — пригласил мужчина. Его голос был очень спокойным, уверенным, а ее — искрился, как игристое вино. Они дополняли друг друга, как две части пазла.

Мне хотелось поправить женщину и сказать, что мы друзья Дарла, однако я не решился.

— Мальчик или девочка? — спросила женщина, заметив положение Дейрдре. Она покачала головой.

— Не люблю узнавать заранее.

— О, понимаю. Любишь сюрпризы!

Как только мы сели за стол, мужчина протянул мне руку.

— Драгомир, — сказал он.

— Горица, — добавила женщина. Рукопожатия у обоих оказались крепкие.

— Бертхольд. Это Дейрдре.

— Я припоминаю, что у тебя было за дело, — сказала Горица. Но прежде, чем я успел ответить, Драгомир налил мне выпить.

— Без этого никак, — сказал он. — Я не готов обсуждать такие вещи на трезвую голову.