Дарья Беляева - Жадина [СИ]

— У меня из глаз вылезают, мать их, черви. Ростки Матери.

— Что?

— Мамуля тебе не это рассказала? Что ты вообще знаешь?

Я слышу голос Санктины, он кажется совершенно расслабленным.

— Пришло время. Твоя судьба, моя дорогая, очень необычна.

— О, правда, то есть ты завистливая холодная мать, а не равнодушная холодная мать, как стоило предположить?

Но Ниса злится тускло, как будто искра в зажигалке сверкает и гаснет, не давая огня.

— Если ты пообещаешь не перебивать и умерить норов, мы сможем поговорить.

— Мама, сейчас не время…

Но Ниса все-таки замолкает, уступая матери.

Санктина говорит:

— Мы говорили тебе, что ты появилась на свет за год до моего нисхождения к Матери. Это неправда, милая моя. Ты появилась после.

— Это бред! Ты говорила, что мертвые не могут зачинать и носить детей.

— Для меня было сделано исключение. Нашей богиней. Поэтому ты — особенная.

— Я избранная или вроде того? Круто, и моя суперспособность — плакать отвратительными червями!

Санктина молчит, и я понимаю, что Ниса нарушила обещание не перебивать, дальше она говорить не будет. Я даже не могу подумать о сказанном, я так сосредоточен на происходящем, что могу только воспринимать.

Грациниан говорит:

— Милая, прежде твоя мама царствовала в Империи. Там мы познакомились и полюбили друг друга. Я никогда и никого не любил так сильно, как ее.

Ниса хмыкает, но ни слова не говорит.

— Нам пришлось расстаться в очень сложное для нее время. И когда я прочел в ее письме, что гражданская война в Империи близится к концу, это означало и конец жизни твоей матери. Мы оба это понимали. Я обещал никогда не оставлять ее, и я ее не оставил. Я надеялся, что можно будет предложить царю вступить в войну, ценой пары провинций, мы спасли бы Империю, однако как раз в то время мы защищали себя от изгоев, контроль над численностью которых потеряли. Я пытался найти лекарство для нее на земле, дорогая, но Санктина подсказала мне, что искать нужно под землей. Она подсказала мне, как обратиться к богине. Санктина изучала богов, она знала, что к ним можно добраться через умирание. Или они могут добраться к нам. Она изобрела этот способ, пока служила своему богу-Зверю, но была уверена, что он может сработать для любого бога. Она придет, обещала Санктина, если дать ей верные знаки. Умирание, переход, откроет ей ворота. Я никогда не думал, что если бог не желает, его можно призвать, но она научила меня. Она сказала, что нужно будет отдать нечто ценное. И от ценности отданного будет зависеть расположение бога. Понимаешь, Пшеничка, чтобы спасти свою любовь, мне оставалось лишь обратиться к богине.

— Мой друг шел к своему богу не так.

— Бог твоего друга позволил ему прийти, когда увидел, что Марциан достоин. Я не мог ждать. Я должен был действовать. К тому моменту, как все было готово, императором стал папаша твоего донатора. У меня больше не было времени, чтобы сомневаться. Я смотрел, как умирают трое моих братьев. Я любил, о моя богиня, как я любил их. Я пожертвовал ими, чтобы унять боль. Я подумал, даже если она не вернется, мне станет легче, ведь я сделал все, что можно и что нельзя. Я вышел за грань. Вот отчего я так хорошо понял историю о матриархе варваров, рассказанную мне твоим донатором. Я знаю, что это значит.

— Меньше душевных терзаний, Грациниан, ей нужно знать главное.

Мне кажется, что я слушаю радио-спектакль. Я не хочу, не хочу, не хочу думать, что все это правда. Грациниан не ошибался, правда очень тяжелая. Санктина оставила маму, надеясь на воскрешение, мама же прожила всю жизнь с отчаянием от того, что не смогла ее спасти. А Грациниан убил троих своих братьев, живых людей, чтобы достать свою любовь из-за грани смерти.

Когда любят делают не только прекрасные вещи. Мне не хочется этого знать, хочется забыть. Но если тебе дали камень, нужно положить его в карман и нести, потому что правда всегда пригодится.

— Я испросил ее о самом важном. Она дозволила мне погрузить Санктину в землю, хотя Санктина не нашей крови. Она нарушила данный самой собой закон и сказала, что поговорит с моей Санктиной. Но она ничего не обещала. Она лишь дозволила Санктине говорить с ней потому, что жертва моя была достаточно велика. Потому что я был в отчаянии. Она сказала, что чувства, это драгоценные камни. Я дал ей много, и я могу получить надежду. Надежда в тот момент была всем. Я выкрал ее труп и привез его сюда, погрузил в нашу землю, святую землю. Для меня было важно, чтобы Санктина оказалась как можно ближе к сердцу богини, хотя, безусловно, она могла говорить с ней откуда угодно. Моя любовь вошла в землю, а я сидел и думал о том, что будет, если ничего не случится. Я отдал бы себя на растерзание изгоям, если бы она не вернулась. Я не хотел существовать, я не хотел, чтобы и капля моей крови, частица моей плоти осталась на свете. Но она вернулась. И, моя дорогая, она стала моей.

Санктина смеется, и мне представляется, как она закидывает ногу на ногу.

— Что ж, твоему папе повезло.

Ниса молчит, хотя я знаю, что она хочет сказать. Самая кровавая и политизированная история о том, как папа встретил маму на свете.

— Ты, дорогая, частенько обвиняешь меня в бессердечности.

Я слышу, как расстегиваются пуговицы ее платье, слышу шуршание ткани.

— У меня и вправду нет сердца.

Я рад, что не вижу этого, и все же полуобнаженная перед Нисой Санктина и рубиновая дыра в ее груди освещают темноту у меня под веками.

Когда закроешь глаза кажется, что ты менее заметный. Уловка мозгу — не вижу я, значит не видят остальные. Так что я решаю не смотреть.

— Довольно театрально, мама, — говорит Ниса, но голос у нее еще слабее, чем прежде. — Застегнись.

— Зачем же? Я хочу, чтобы ты видела, кто я такая. Мои раны не скрывает темнота, как твои или Грациниана. Я не могу заняться очаровательным самообманом и представить, что я не мертва. Но, не имея сердца и пережив смерть, я выносила тебя. Потому что тебя я пообещала богине. Ребенка, рожденного мертвой женщиной от живого мужчины. Грациниан присоединился ко мне в смерти несколько позже. Ты от природы та грань, которая позволяет им проникнуть в наш мир. Теперь, когда ты присоединилась к ней, и ваша связь установлена, она выпускает через тебя свои ростки. Они уходят под землю, прорастают там. Их должно быть множество, они сетью должны опутать всю землю. Чем больше их будет, тем быстрее все произойдет. Ты кормишь их страданиями, чувствами. Они приходят в этот мир, разрастаются в нем. И когда они окутают все под землей, мир богов и наш мир сольются. И она придет. Вот что с тобой происходит, Ниса.

— Санктина, ты не упоминала, что это будет так, — говорит Грациниан, а затем я слышу, как хлестко он одаривает Санктину пощечиной.