Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

Клод невольно фыркает, вспомнив собственное детство и прятки в каменном лабиринте улевских улочек. Даже считалочка была похожая…

— Тебя что-то рассмешило? — Архант-Ри наконец убрал крыло, открывая спину целиком, и заинтересованно повернул голову.

— Что? А, да. Просто вспомнил… у нас была похожая игра.

— Игра? — шевельнулась под ладонью жесткая чешуя. — Хорошая тренировка на искусство маскировки. Нам рано приходится ее осваивать. Вам тоже пора.

— Маскироваться? — усмехнулся лекарь, прикрывая глаза. Вот она, оранжевая сеточка — прямо под кожей, совсем близко, даже под ладонью ощущается… как бы ее подрастить?

— Тренироваться.

— Согласен…

— Слетаем?

Клод забыл про «сеточку».

— Сейчас?

— Я просто покажу вам его. На всякий случай.

«Они тоже думают, что Орден найдет нас. Они ждут..» — понял Клод. И вдруг он увидел «племенные дела» по-новому. Ну конечно! Вот эта яма, которую сейчас аккуратно маскируют травой и ветками — это же ловушка! Бревна тоже. И шалаши…

— Архант, что-то случилось?

— Пока нет.

— Здесь, — Архант распахнул крылья и скользнул вниз, так что Стимий, уже раскрывший рот, чтобы что-то спросить, подавился воздухом и, судорожно вцепившись в чешую, молча смотрел на лес под крылом — тот слился в сплошные зеленые полосы.

— Вы уверены? — Тира даже не шатнуло — бывший рыцарь сидел на спине дракона так спокойно, словно это был его боевой конь, причем не в скачке, а на пастбище. — Здесь только лес. И холм…

— И болото, — любезно подсказал зеленый Стимий. — Ох, божья пара…

Приземление было не из мягких — все-таки четыре человека груз для дракона немалый. Клод едва удержался на спине. По ноге больно хлестнули какие-то ветки, а рот чудом разминулся с ошалевшим жуком, вознамерившимся спрятаться от опасных громадин. Правда, взамен жук, кажется, провалился за шиворот, так что убежище он, похоже, нашел… Лекарю было не до него. Он смотрел на местность. Кривоватые незнакомые деревья, длинный мох неопрятными лохмами свисает с веток и едва проступающий над болотом холм невнятных очертаний.

Лесная глушь… без малейших признаков жилья.

— А ты не ошибся? Может, оно не тут?

Дракон каверзно блеснул черным глазом и вдруг сделался страшно похожим на отца. Не обликом, нет, конечно, а вот этой хитринкой… Таким бывал мастер-лекарь Эрнесто, в те нечастые моменты, когда возвращался домой рано и приносил детям подарки «от акватико», то есть водяного. Дети не слишком верили в существование акватико — вряд ли водяной, который по словам папы, жил в лагуне и время от времени выныривал на берег погреться на солнышке, имел возможность хранить под водой хилву, мармеладо и винные ягоды. Но отец рассказывал про него с таким невозмутимым видом (только глаза хитро блестели), что ребячьи рожицы сами собой расплывались в ответных заговорщицких улыбках. Они прекрасно понимали, что водяной был оправданием для мамы, которая южных сладостей не одобряла. Как давно это было…

А дракон тем временем раскрыл и поднял крылья. Суховато шелестнув, они сошлись перед чешуйчатой шеей, и точно рамой отделили для пассажиров кусочек пространства — вершину холма с тощим искривленным сухим деревцем.

— Смотрите внимательно…

— Ничего не ви… ох…

Холм. Он менялся.

Так тает лед под лучами солнца, так расцветают розы — слишком медленно для человечьего глаза, но пройдет время — и ты увидишь, что льдинка уменьшилась… и распустился на ветке нарядный бутон. А в холме проступило светлое окно.

Вялая от жаркого летнего солнца трава будто растворилась вместе с землей, кривое деревце пропало из вида, открывая темный купол. Словно флакон, отлитый из темного стекла, только увеличенный в тысячи раз. Не отрываясь, Клод смотрел, смотрел… видел, как отзывается он на их присутствие, как разгорается там, внутри, свет, сначала едва заметный, потом ярче… как будто протаивает изнутри арка двери. И только когда ощутил под рукой неровные комья земли, понял, что стоит прямо у двери. Когда он успел слезть с дракона и когда подошел — в памяти не сохранилось.

Сокровенное скрыто от чужих. От людей и зверей, от жадных орденцев и скованных магов. Утаенные под толщей земли, спят библиотека и накопители, спят заготовки для формер, переходов и лечебных амулетов. Замерли под чарами остановленного времени семена и теплицы. Тихо в тренировочном зале, куда уже столетия не ступала ничья нога.

Лишь в присутствии свободного мага или вольного дракона сокровенное «просыпается» и позволяет себя увидеть. А потом оживает…

И открывает дверь.

Сначала показалось, что здесь темно — человеческие глаза не сразу привыкают к разнице в освещении, и свет искусственный был заметно тусклее дневного… Потом — что даже слишком ярко, когда на сияние светильников отозвались блеском непривычно гладкие стены. Как зеркало, как темное каменное зеркало…

Замерев у входа, Клод изумленно осматривал невиданную комнату, будто из герцогского палаццо — большую (пожалуй, сюда поместился бы весь верхний этаж их лекарского дома), с гладким светлым потолком, дробящим свет трех десятков светильников, с драгоценными зеркалами, занимавшими обе боковые стены. Удивительно красивую комнату…

Но при всем этом — совершенно пустую. В долгожданном сокровенном не было ни мебели, ни книг, ни каких-то личных вещей — ничего, только стены и зеркала. Странно.

— А тут совсем другой воздух… — проговорил Клод, и замолк — голос в пустом зале прозвучал странным эхом, словно кто-то вернул ему собственные слова.

— Тут ничего нет, — Тир решительно прошел вдоль стены, без интереса глянул в ближайшее зеркало и обернулся к дракону, — как убежище годится, но почему пусто? Грабить не грабили, иначе унесли бы в первую очередь зеркала. Или каждое сокровенное обставляли жильцы по своему вкусу?

— Нет…

Прозвучавший в ответ голос был незнакомым. Отстраненным. Устало-бесцветным, как у больного. И тихим, едва слышным. А когда все дернулись на это единственное слово, то забытый безымянный, которого ребята просто побоялись оставлять с девушками и Сином и прихватили на всякий случай, этот безымянный… он уже стоял у дальней стены.

— Подожди! — каким чудом удалось перехватить руку Тира, Клод не смог бы объяснить даже под пыткой. — Подожди, не трогай…

— Ты что дела… — начал Стимий и тоже осекся. — Божья пара!

Безымянный их не слышал. Как слепой, он приблизился к стене вплотную, замер… поднял руку — с раскрытой ладонью, с дрожащими пальцами — и приложил к темному камню, чуть ниже уровня плеча. Раз. Другой. Третий.

И едва не упал, когда стена исчезла.

Этот зал тоже был почти пустой, только вдоль стены кольцом тянулись мягкие диванчики, а на столике, круглом, как сама комната, лежало несколько книг. Одна, поменьше, была раскрыта и заложена странно-тонким карандашом. Рядом стояли чашка и темно-зеленое квадратное блюдечко со скругленными углами. Серебряная ложка в чашке давно почернела, но на блюдце все еще виднелись остатки блестящей обертки — когда-то давно последний из этой комнаты ушел второпях, оставив свой завтрак (или ужин?) незаконченным.