Галина Беломестнова - Когда зло надевает светлые одежды [СИ]

— Откуда этот пейзаж, отец? — остановилась перед ним Полина.

— Оттуда.

— Как художница, что выткала гобелен, смогла его увидеть?

— Её жених был наблюдателем. Он подсказал ей этот сюжет.

Полина медленно прошлась по кабинету, подошла к светильнику. На серо-голубой подставке из халцедона, в выточенном из золотисто-желтого топаза тюльпане, горел неугасимый волшебный свет. Долго стояла перед окном, занимающим почти всю стену, вместо обычных стёкол в него был вставлен витраж. Цветные стёкла в серебряном переплёте, словно живые, передавали осеннее серое небо, ивы, утопившие тонкие ветви с остатками жёлтых листьев в тёмно-синей воде озера. Склонившийся на ветру камыш, и одинокую цаплю, тоскливо глядевшую вслед улетающей на закат стае.

— Тебе не нравится? — заметив грусть в её глазах, спросил Алекс.

— Нет, просто цапля мне напомнила сейчас себя, — печально улыбнувшись, сказала Полина.

— Завтра же прикажу всё изменить, — нахмурился отец.

— Не нужно ничего менять, — придержала его за руку дочь, — витраж красивый, пусть всё остаётся, как есть, а тосковать я всё равно буду, от этого никуда не денешься.

— Тебе привыкнешь здесь и Делир полюбишь, — во взгляде, обращенном к ней, была надежда. — Смотри, это твоя спальня, — он толкнул ещё одну дверь. — Вход справа, ведёт в бассейн, а дальше комнаты для гостей, для приёмов, зал для балов, сад и много всего. Ты осваивайся, одежда в шкафах. А я пока прикажу приготовить ужин и подать его в мой кабинет, — заторопился Алекс.

— Папа, я не спросила тебя о главном, — придержала его за рукав дочь.

— Мы поговорим обо всём во время ужина. Хорошо?

— Хорошо, — отпустив его руку, согласилась она.

Отец ушёл. Оставшись одна, Полина оглядела спальню, окружающая роскошь поражала её. Андерс был прав, когда назвал дом, в котором они жили в Чите, жалкой лачугой. Теперь ей предстояло жить здесь. Она прошла по пушистому белому ковру, в котором ноги утопали по щиколотку, заглянула в один из встроенных шкафов. Невесомые пеньюары, мягкие полотенца, стопки белья — всё необходимое для сна. В центре комнаты стояла большая кровать из розового дерева, украшенная затейливой резьбой. Напротив окна зеркало в золотой оправе во всю стену. Возле него изящный туалетный столик из того же дерева, что и кровать, с множеством флаконов и баночек. Рядом высокая ваза из молочно-белого стекла. В ней, на длинных стеблях, склонили головки живые, удивительно крупные, жемчужно белые лилии. Множество светильников, пуфиков, безделушек. Большое окно, закрыто шторами из бледно-розовой вуали, подвешенными к вычурному, золотому карнизу.

На глаза навернулись слёзы. Каждая вещь в этой комнате говорила ей о любви и бесконечной вере отца в то, что она когда-нибудь появится здесь и останется навсегда.

Она прошлась по комнате и открыла дверь, ведущую в бассейн. Войдя внутрь, Полина замерла от восторга. Со скалы в небольшое озеро, нежно звеня хрустальными струями, падал водопад. Берега заросли густой шелковой на ощупь травой. Полина скинула одежду и забрела в тёплую воду, под ногами мерцал золотистый мелкий песочек.

«Вода могла бы быть и горячее», — подумала она.

Словно подслушав её мысли, озеро начало нагреваться. Полина подождала, когда температура воды станет такой, какая была нужна ей, мысленно приказала: «Достаточно».

Поплескавшись в озере, она поплыла к скале. За завесой падающей воды, в каменной нише, стояло множество разноцветных флаконов. Выбрала наугад и не ошиблась. Волосы после шампуня стали мягкими и пушистыми, приобрели нежный, сладковато-холодный запах жасмина. Потом она долго стояла под водопадом и мысленно отдавала команды, то, ежась под ледяными струями, то, обжигаясь почти кипятком. Контрастный душ взбодрил, снял напряжение и усталость. Обнажённая вошла в спальню, взяла с полки мягкую простыню, вытерла тело, волосы. Постояв в раздумье перед открытым шкафом, ничего лучше не придумала, как облачиться в голубой пушистый халат, очень похожий на тот, что остался дома. Наверное, это было неуместно, но Полина было важно напомнить отцу про их долгие вечерние беседы у камина, в старом уютном доме, которые они так любили. Высушив волосы, под подувшим с двух сторон ветерком, она тщательно их расчесала, заплела в косу, закинув её за спину.

— Кажется, теперь я готова, — сказала она вслух, — только бы найти обратно дорогу до его кабинета.

Толкнув дверь, она остановилась в раздумье на пороге. Неожиданно пол прочертила светящаяся пунктирная линия.

— А вот и указатель, — пробормотала она, и пошла за ним, пока не очутилась перед знакомой дверью. Слегка коснулась пальцами роскошной резьбы, створки распахнулись сами. Алекс поджидал её в кресле у зажженного камина. Рядом стоял сервированный на двоих столик и ещё одно кресло.

— Ничего, что я к тебе в таком виде? Надеюсь, нашей беседе никто не помешает? — спросила она, устраиваясь напротив него.

— В этой половине дворца только моя охрана. Я приказал, чтобы без моего вызова в мои покои никто не входил.

— И это их не удивляет?

— Нет. Вернувшись, я часто коротаю вечера в одиночестве. Давай ужинать. Я приказал приготовить мясо ассорти в горшочках с пряными травами, несколько салатов и фрукты. Я надеюсь, тебе эти блюда понравятся.

— Пахнет замечательно! — приоткрыв крышечку и вдохнув аромат, сказала она. — Андерс говорил, что у тебя самый лучший повар в Делире. Я думала, что ужин у нас будет семейный, почему его нет?

— Андерс уплыл на острова, в клан Воды. Нужно было решить с ними некоторые вопросы.

Глаза Полины стали грустными.

— Это надолго?

— Нет. К балу, на котором ты будешь представлена всем кланам, он успеет.

— Если бы ты знал, как я соскучилась по нему.

— Больше чем по мне? — в голосе Алекса прозвучала ревность.

— Вы с мамой желали нашего союза, — усмехнулась Полина. — Что-то я не слышу радости в твоих словах.

— Любому отцу тяжело отдавать дочь чужому человеку.

— Андерс для тебя не чужой. Он твой приёмный сын.

— Ты права, но я слишком соскучился по тебе. Ты совсем мало ешь, — встревожился он, — может тебе не нравиться наша еда?

— Что ты, что ты! Очень всё вкусно, я, пожалуй, съем еще вот этот салат. У него такой необычный, оранжевый цвет. Андерс, когда хвалил твоего повара, всегда потом добавлял, что я готовлю вкуснее. Теперь я понимаю, насколько он мне льстил.

— С тех пор как Андерс вернулся, все его мысли заняты только тобой.

— Правда? — Глаза Полины заблестели от радости. — Я благодарна тебе, за то, что ты познакомил нас. Наверное, после такой долгой разлуки я слишком много говорю о нём? — заметив снова печаль в глазах отца, спросила она. — Прости. Расскажи лучше мне о себе. Я смотрю, ты создал в этом кабинете ту же обстановку, что и в нашем старом доме, — оглядевшись вокруг, сменила тему разговора Полина. — Только не хватает черёмухи за окном. Неужели ты тоже тоскуешь по прошлому? — Она внимательно смотрела в его синие глаза, в глубине которых таилась грусть.