Андрей Минин - Школа [litres]

Отыскал веник и стал подметать, подняв тучу пыли, на которую дунул, создав смерч небольшого размера, что подхватил грязь, не давая ей упасть. Старая мебель, гнилое тряпьё и остальной хлам полетели в него. Не меньше часа возился, оглядел дело рук своих. Всё сверкало и пахло.

– Он жужжит. Мама боится, – подёргала меня за штанину Смеяна, указывая на смерч, что разросся до потолка и крутил в водовороте весь тот хлам, что скопился в квартире.

– Извини, – пригладил я её вихры. – Сейчас я его! – Прищёлкнул я пальцами, отправив смерч далеко от дома, на противоположную от заката сторону. Знающим магам известно, что извести бадзулу можно, просто прибравшись в доме… Прошла рябь по стенам, стоило ему скрыться с глаз долой. Дикий визг, скрипы, последний вздох и всё. Нечистый дух изгнан.

– Дочка! – Подскочила к Смеяне мама, крепко обняв и расплакавшись. Разум к ней вернулся. Туман из глаз исчез. Сила Радогоста перестала давить изнутри. Значит, всё правильно. Значит, не оплошал.

Пока Валерия, как звали женщину, отмывала себя и девочку, я сбегал в магазин и купил продуктов, а также новое платье, куклу и сандалии для Смеяны.

– Спасибо, – поблагодарила меня она, лучась неподдельным счастьем и держа в руках здоровую игрушку с такими же, как и у неё, глазами. Её мама накрывала на стол, посматривая на меня краем глаза. Искоса и с недоверием. Не понимала, чего это вдруг я им помог?

– Прошу к столу, – несмело показала на него рукой Валерия. Подхватил Смеяну за талию и пару раз подкинул в воздух, вызвав смех. Усадил её подле мамы, сев напротив и подмигнув маленькому солнышку. Она смутилась.

– Приятного аппетита, – пожелал я, взяв ломтик пирога с мясом.

– Приятного. – Улыбнулась мне отмытая добела женщина, оказавшаяся и вправду красивой. Глаза золотистые, добрые и ямочки на зарумянившихся после ухода бадзулы щёчках. Двадцать лет, не больше – определил я на глаз, рассматривая её.

– Не расскажете, как так получилось? – Обвёл я взглядом пустое помещение. Всё выкинул, кроме кухонного стола и стульев, что были изготовлены из стали, потому не сгнили.

– Свекровь да золовки, – пожала она плечами. – Не нравилась я им. Из обретённых я, а суженый мой из потомственных. В школе познакомились и поженились, не спросив благословления его родни, что не желала породниться с полуведьмой, как они меня называли. – Горько усмехнулась несломленная женщина. – Пакости устраивали, проклятья насылали, в конце концов, сгубив моего Серёжу, – вытерла она слезинку, что скатилась на скатерть, оставив на ней пятно. – Потом за меня с дочуркой принялись. Друзья помогали, как могли, но чем дальше, тем меньше тех становилось, пока я не осталась один на один с их семьёй. Проглядела бадзулу, вот результат, – показал она на пустые стены. – Спасибо тебе, – протянула она руку, чтобы пожать мою ладошку, углядела, в каком ужасном состоянии у неё ногти на руках, и отдёрнула обратно, сконфузившись и покраснев.

– Не за что, – нахмурился я, сам взяв её хрупкую ладошку и пожав. – Значит так, – достал я кошелёк. – Как я понимаю, из имущества у вас ничего не осталось? Всё продано, кроме этого клоповника?

– Да, – переводила взгляд с меня на кошелёк и обратно эта ещё молодая ведьма.

– Тогда так, – выложил я на стол сто золотых рублей. – Собираете вещи, всё ценное, памятное, и садитесь на шар, что летит в Старый Оскол. Там вас встретит моя бабушка и приютит. Поможет. Я ей позвоню. Хорошо?

– Нет, нет! – Испугалась Валерия. – Семья Годуновых тебя достанет, как и меня. Я лучше в лес сбегу, там спрячусь. Хижину какую найду и буду жить-поживать. – Отвела она взгляд, переведя его на играющую с жуком и куклой дочурку.

– Вот женщины! – возмутился я. – Ничего они мне или вам не сделают. Я из рода Ворожейкиных, а это что-то да значит! – припечатал я. – Всё! Собирайтесь. Посажу вас на шар.

Сборы были недолгими. Собирать по сути нечего. Узелок и всё. Усадил их на рейсовый воздушный шар до Белгородской области, помахав на прощание Смеяне, что плакала и не хотела меня отпускать. Пришлось пообещать, что навещу её на зимних каникулах. Вроде успокоилась. Я пошел искать дом семьи Годуновых.

Завтра в лечебницу загляну, махнул я рукой. Сегодня есть дело поважнее, распирала меня злость.

Как рассказала Валерия, семья её почившего мужа – как есть тёмные маги, что держат в страхе один из районов города, заставляя лавочников платить им дань. А я надеялся, что после того случая с родом Черных больше не вляпаюсь. Надеюсь, ба не будет слишком сердиться?

– Дом с горгульями, дом с горгульями… – бормотал я, ища оплот Годуновых. Впереди послышался шум, гам и крики. На меня бежала толпа перепуганных магов, сбивая всех с пути и затаптывая оступившихся. Пришлось взлететь в воздух, зависнув над ними, показывая тем, что я мастер, не меньше. У кого послабее на такое сил не хватит.

Полетел вперёд, не обращая внимания на радостные возгласы снизу и выкрики: мастер, мастер летит, мастер…

– Сдавайся, Бармалей Батькович! Тебе не уйти, как и семье Годуновых, что тебя приютила. Сдавайся, говорю! – усилил свой голос усатый дьяк, что стоял в оцеплении с другими представителями разбойного приказа и из последних сил сдерживал чёрный огонь, льющийся из рук лохматого мужика диковатого вида. Рядом с ним стояли с десяток женщин. Годуновы, определил я, углядев герб их семьи, вышитый на одежде. Тётки презрительно кривили губы, оглядывая представителей власти.

Снег давно растаял. Камни под ногами плавилась. Воняло жженой резиной и кровью.

– Яга поставила передо мной задачу, и я её выполню, – рассмеялся мужик каркающим смехом, показав чёрные зубы с застрявшей в них едой. – А вам конец, слабаки! Я и половины своей силы не показал, а вы уже сдулись.

Его смех поддержали ведьмы. Перед домом лежали трупы, как дьяков, так и обычных прохожих, что не успели вовремя убежать. Некоторые были ещё живы, как тот мальчишка, что стонал, зажимая рану на животе, и звал маму, но без своевременной помощи долго он не продержится. Я подлетел ближе, подхватив его и оттащив подальше.

– Скоро здесь будет подмога в лице директора школы. Вам не уйти, – окончательно ослаб круг из дьяков. Огонь, что сплошным потоком ударялся в сферический щит, который они держали, защищая город и себя, замерцал. Усы главного дьяка загорелись.

– Хватит болтовни. Умрите уже, – резко усилил натиск подручный Бабы Яги. Чёрное пламя загудело, щит погас, и пламя практически накрыло дьяков, успев лишь обжечь. Они закричали от боли, катаясь по земле и пытаясь сбить его.

– Не при мне! – Выставил я ладошку вперёд, отклонив огонь в сторону и смахнув пот, что появился на лбу. Далось мне это нелегко. Силён мужик. Чёрт! Придется, похоже, выйти за рамки. Чёрт! Чёрт! Чёрт!