Андрей Минин - Школа [litres]

– И что дальше? – мягко спросил я, не зная, что и думать.

– Местный дьяк не испугался знаков. Объяснил нам, что к чему. Первая руна, что всплыла на поверхность блюдца, означает, что наша дочь ни жива, ни мертва. Объяснить этого он не смог. Вторая же говорила, что виновен в этом род Черных. Древний род магов, против которого ни пойдёт никто…

– И вы пришли ко мне? – удивился я, подняв брови. – Почему?

– Нет, – помотал он головой. – Тот молодой дьяк помог нам связаться с другими волшебниками. Из сильных и древних родов. Выслушав нашу историю, они раз за разом отказывали нам, не желая вступать в конфронтацию с родом Черных. Надежда таяла с каждым днём. Руки опускались. Никто не хотел помогать. – Прикрыл он лицо руками. Не сдержал слёз, как и жена до этого.

– Обратиться к вам нам посоветовал другой дьяк, сказавший, что вы спасли его жизнь и жизнь его подчинённых в прошлом году. Бились с самим Бармалеем, подручным Бабы Яги, – вновь разгорелось пламя надежды в глазах женщины, объяснившей, как они вышли на меня, пока её муж приходил в себя.

Перед глазами замелькали картинки. Лечебница вблизи Тмутаракани и глаза девочки, что играла с волосами мамы, сидя в загоне. Толчок щёголя на пристани Старого Оскола, приказавшего посторониться. Дуэль Бояны. Смерть деда, что вступился за неё. Поджог его лавки. Нападение на поместье. Череп, испещрённый рунами.

– Я помогу вам, – твёрдо прозвучал мой голос, заглушив шум ветра.

– Что вы узнали? – Возлежал на своём ложе первожрец Квасура, окруженный прекрасными нимфами в ошейниках, что выполняли все его требования.

– Ай! Больно, – пожаловалась одна из них, стоило ему дёрнуть за цепь. Зря она это сделала.

– Я разрешал тебе открывать рот? – Ударил он прекрасную деву по лицу, разбив ей нос. – Пошла вон! – Пнул он её. – Персиков мне из сада принеси и пеняй на себя, если хоть один из плодов будет червивый. Отдам на растерзание псам! – Брызгал слюной по сторонам этот хряк.

Стоило ей удалиться, как в беседу вступил до того молчавший евнух, раболепно упирающийся головой в пол.

– Наши разведчики докладывают, что этот Андрей Ворожейкин здорово усилил свой род за последний год. Крепкий орешек. Так просто нам его не взять, господин. Людская молва приписывает ему звание великого волшебника, скрывающего свои силы.

– Ты хочешь сказать, что он более великий, чем я? – Нехорошо прищурился жрец. В комнате поднялся ветер, хотя окна были закрыты.

– Нет, нет! Я не это имел в виду! – Задрожал крупной дрожью слуга, понимая, что от наказания не отвертеться.

– Найди способ! – Дунул первожрец на евнуха с такой силой, что того вынесло из покоев и впечатало в стену.

– Сюда! – Вынырнула рука из стены, схватила меня за рукав и затащила к себе.

– Что? Как?! – Оглядывал я диким взглядом помещение без окон и дверей, всё в пыли. Похоже, здесь не убирались пару веков.

– Школа хранит много тайн. И эта одна из них, – отпустила меня Алиса и подошла к одинокому портрету, висящему на стене, смахнув с него паутину. – Об этом месте мне рассказала мама, – погладила она раму, разбудив обитающего на холсте волшебника.

– Кто смеет нарушать мой покой? – спросил высокий и сутулый, но могучий старец с длинными седыми волосами и осунувшимся лицом. В глазах его клубилась тьма.

– Простите меня, господин Кощей, – присела, извиняясь, Алиса. – Я хотела познакомиться с вами и познакомить со своим другом – Андреем Ворожейкиным. Ещё раз простите.

– Ворожейкиным? – переспросил он, привстав с трона из драгоценных камней и осматривая меня. – Да-а-а… – прошипел он. – Сходство очевидно.

– Сходство?

– Похож, – кивнул он. – Знавал я твоего прапрапрадеда. Могучий был колдун. Не зря его прозвали Вепрь. Дикий нрав и необузданная сила. – Уселся он на место.

– Выходит, вы Кощей Бессмертный? – Не поверил я своим глазам. – Тот самый?

– Я – это он, а он – это я, – подтвердил тот, кто спрятал смерть в яйце.

– И до вас добралась костлявая… – Был я потрясён случившимся.

– С чего ты взял? – фыркнул он возмущенно.

– Но портрет?! – Показал я рукой на раму.

– Ничего не значит! – перебил он меня. – Он был написан ещё при моей жизни на Земле, одним талантливым молодым художником – Винсентом. Не помню фамилию. То ли Гог, то ли Ван Гог.

– На Земле? – вцепился я в его оговорку.

– Да. Я покинул Землю, как и мои братья с сёстрами.

– Почему же тогда ваш портрет пылится здесь, всеми забытый и покинутый? Вы же легенда!

– Эх, юность, юность, – ухмыльнулся он, показав желтые зубы. – Даже будучи рисунком на бумаге, я знаю слишком много того, что должно быть забыто. Если мой портрет находят, то тотчас сжигают. – Помолчал он. – Вы не первые, кто приходит ко мне и рассказывает всякие небылицы. О моей любви к Бабе Яге или о шашнях с Василисой Прекрасной. – Рассмеялся он. – Всё это ложь! Я Кощей, младший сын Чернобога, великого Змея Тьмы, а не волшебник! Я тот, кто владеет самым глубоким и мрачным царством Нави – Кощеевым! Я тёмный бог! – Потемнело в помещении и запахло тленом. Резко похолодало. Зашептались по углам навки и криксы. Рассмеялась кикимора. – А теперь спать, – захрапел он на своём троне, не обращая более на нас внимания. Тьма по углам рассосалась.

– Жутко, – призналась мне побелевшая от страха Алиса, выдохнув изо рта пар.

– Глупышка, – обнял я её, став растирать. – Зачем ты меня сюда затащила и как отделалась от братьев?

– Хотела поговорить, – шмыгнула она носом. – Ты меня избегаешь! – Наполнились её глаза слезами.

– Ну что ты? – Прижал я её к себе. – И не думал даже. Просто всё складывается для нас неудачно, как видишь.

– Мама разозлилась на папку и деда. Сковородкой их побила, – по секрету рассказала Алиса, оттаяв немного. – Пообещала мне, что заставит их извиниться перед твоей бабушкой и выдать меня за тебя. – Озарилось её лицо улыбкой, а глаза засверкали счастьем.

Я же мог только стоять и хлопать глазами. Не признаваться же ей, что жениться мне совсем не хочется?

– А место это зачем показала?

– Подарок на годовщину. Ты что, забыл? – возмутилась она.

– Эммм… Нуууу… Это…

– Восемь месяцев как мы знакомы! – огорошила она меня. Мне оставалось только закатить глаза и благодарить духов, что она не потребовала свой подарок. – Поцелуй меня, – попросила она, зажмурившись.

Я не мог отказать. Наклонился и прижался своими губами к её, делясь с ней теплом и получая взамен нежность. Мы будто вернулись в прошлое, закружившись по помещению в танце, забыв обо всём. Нам не мешала ни пыль, ни едкие замечания проснувшегося Кощея.

– Показушники! – Осматривал я замок Черных со стороны леса. Огромный, сложенный из крупных булыжников и подавляющий своей мощью. Он словно душил все окрестности, не росло под его стенами ничего. Даже вездесущей крапивы.