Андрей Лукин - Две половинки демона

Поняв, что демон первым не заговорит, напыщенный Г'Варт, важно подбоченился и произнёс длинную заковыристую фразу, в которой узнаваемо прозвучало только не раз слышанное прежде слово «юппа».

Переводчиком неожиданно выступил орфинг. Удивительно, но он говорил по-весски почти без акцента.

— Достойный Г'Варт сказал, что ты должен бороться с одним из нас, — произнёс он ломким рыкающим голосом.

— Переведи достойному Г'Варту, что я ему ничего не должен, — ответил Стёпка, демонстративно глядя в противоположную от оркимажика сторону.

Последующий диалог продолжился в том же ключе.

— Тыр-бур-тыр-быр-быр, — говорил оркимажек.

— Достойный Г'Варт сказал, что тебе придётся.

— Скажи, что он зря в этом уверен.

— Бур-бур-быр-тыр-быр!

— Достойный Г'Варт сказал, мы тебя заставим.

— Тогда скажи ему, что я буду бороться только с тем, кого так же прикуют к этому столбу.

— Бур-быр-дыр!

— Достойный Г'Варт сказал, что ты боишься.

— Скажи, что меня не интересует его мнение.

— Фрафт зи йест! — выкрикнул оркимажек.

— Достойный Г'Варт сказал, что ты трус! — перевёл орфинг.

— И что?

— Э-э-э… — завис орфинг.

— Вот тебе и э-э-э, — передразнил его Стёпка. — На слабо меня не поймаешь, понятно. Я вам не обезьянка, чтобы ваши хотелки выполнять. Не хочу бороться и не буду.

— Тогда ты юппа! — это орфинг уже от себя выкрикнул.

— Сам ты юппа!

Тресь! К такому завершению разговора Степан был не готов. Хлёсткий удар открытой ладонью бросил его на землю. Обиженно звякнула цепь, разразились нарочитым хохотом орклы. Орфинг довольно скалился и демонстративно тряс якобы отбитой рукой. Сидящий у входа в шатёр Шурхесс равнодушно наблюдал за всем происходящим, даже и не помышляя вмешиваться в пацанские разборки. Если строптивого демона немного поколотят, ему это пойдёт только на пользу. Меньше будет норов свой показывать.

Стёпка поднялся, потирая скулу. В ухе звенело. Сильно болело ушибленное при падении плечо. Он потряс головой, приходя в себя. Кажется, живым из этой передряги выбраться будет непросто. Вот ведь как получается. Когда-то, почти в самом начале своих приключений он закатил крепкую пощёчину Варварию. Закатил, конечно, за дело. Но сейчас, испытав почти такую же оплеуху на себе, он даже слегка посочувствовал старшему сыну усть-лишайского воеводы. Неприятное, мягко говоря, ощущение, когда тебя вот так… м-м-м… воспитывают.

Орфинг исподлобья следил за Степаном, ожидая или даже надеясь, что тот бросится мстить обидчику. Ох, и тяжёлая же у него рука! А на вид не такой уж и крутой.

— Ты всё ещё не хочешь бороться? — спросил орфинг, шагнув поближе, и вдруг, не дожидаясь ответа, резко воткнул твёрдый кулак Степану в живот.

О-ох! Столь обидно и подло с демоном ещё никогда не поступали. Даже в подвалах Оркулана было не так. Нет, там тоже было больно, но та боль была… героическая, что ли, боевая, не унизительная. А сейчас Стёпка лежал, скрючившись, у подножья позорного столба и не мог даже нормально дышать. Хорошо, что утром ничего не ел, а то бы наверняка вырвало. И опять очень к месту вспомнилось, что он точно так же ударом в живот вырубил в первый день Махея. Все обиды вернулись бумерангом, вот же досада!

Поглощённый безуспешными поначалу попытками втянуть в себя хоть немного воздуха, он совершенно упустил из виду Г'Варта. А тот с нескрываемым удовольствием пнул его в спину несколько раз, метя в самые уязвимые места. Затем к избиению присоединился орфинг, и стало ясно, что дело принимает совсем скверный оборот. Всё шло к тому, что демона сейчас будут превращать в отбивную. Вот острый носок сапога чувствительно угодил под ребро, вот повторно прилетело в прикрытую руками голову…

— Г'Варт! Заргууз! — раздался сердитый окрик. — Таф!

Стёпка не сразу сообразил, что это кричит Шурхесс. Видимо, орфинг решил вмешаться, пока не стало поздно. А поскольку распалившиеся юнцы не унимались, он рявкнул уже во весь голос:

— Та-аф!!!

Пнув Степана ещё по разу, оба гадёныша послушно отошли. Вряд ли Шурхесс вступился за пленника из жалости, скорее всего, просто выполнял поручение хозяина: следить, чтобы демона ненароком не забили до смерти. Ну и на том спасибо!

Степан сидел, слегка скособочившись, и ощупывал пострадавшие рёбра. Уррроды!!! Отморозки кривомордые! Сволочи! (Когда ругаешься, боль переносить легче). Тварюги оркландские! Чтоб у вас со всех сторон повылазило! Чтоб вам Дрэга головы пооткусывал!.. О, а это неплохая идея! Перед тем, как улетать, обязательно попрошу дракона что-нибудь тут разрушить и кое-кого слегка пожамкать. А то взяли моду — демонов ногами пинать. Недоростки бледномордые! Одежду извозюкали, брюки теперь все в пыли, хорошо хоть не порвали. Нижняя губа онемела и распухла, в суматохе не заметил, когда по ней прилетело…

Г'Варт буркнул что-то невнятное, и орфинг, словно не пинал только что Степана ногами, как ни в чём не бывало перевёл:

— Достойный Г'Варт сказал, если ты не хочешь бороться, можешь сразиться с ним на мечах.

Стёпка, морщась, выпрямился, посмотрел в злые глаза орфинга, покосился на застывшего в ожидании Г'Варта. Нет, ну классно же! Сначала душевненько отпинали, потом поединок предлагают. Ни ума, ни совести. Одно слово — орклы. Однако надо уже на что-то решаться. Если откажусь, опять изобьют. И наверное, пинать будут уже впятером. У дружков Г'Варта на лицах большими буквами написано, что они тоже с удовольствием поваляют демона в пыли.

— Слушай, ты… Заргууз, да? Скажи этому… что у меня нет меча. А чужим оружием я сражаться не хочу.

Откровенно слабоватая отмазка, чего уж там. Стёпка, признаться честно, просто тянул время в надежде, что долгожданные спасатели и спасители вот-вот нагрянут. Потому что сколько можно их ждать, в самом деле? На дворе уже скоро полдень, а они не чешутся! Если так дальше пойдёт, спасать будет некого.

И тут Г'Варт его удивил. Просто-таки до изумления. С преотвратной улыбочкой он медленно-медленно полез во внутренний карман камзола и так же нарочито медленно вытащил из него… знакомую до боли рукоять ножа! Каким образом оркимажику удалось уговорить сурового деда, чтобы тот отдал ему именной демонский меч, какими словами он сумел разжалобить деда — бог весть! Но желанная эклитана лежала в чужой ладони буквально в метре от прикипевшего к ней взглядом Степана.

— Кхм! Кхм! — пересохшее горло демона не сразу согласилось произнести осторожный вопрос: — Он правда отдаст мне мой меч?

И более всего он сейчас страшился услышать что-то вроде: «отдам, если спляшешь», или «поцелуй сначала мои сапоги». Не потому, что не хотел плясать или целовать (само собой, не хотел). Нет, он боялся, что засомневается, что дрогнет, что, услышав неприемлемое условие, допустит хоть на миг для себя такую возможность… И что орклы это поймут.