Андрей Лукин - Две половинки демона

— Очень просто угораздило. С оркимагом повстречался.

— А что ж не одолел его?

— Так он был не один.

— Вот энтак оно и быват, — глубокомысленно подытожил Чуюк и ловко напялил на свою абсолютно лысую голову шлем. — На всякую силу завсегда управа найдётся. Всех не переборешь.

И этот туда же, рассердился Стёпка. Как будто я направо и налево твержу, что хочу всех одолеть и победить. Как сговорились.

— А ответь мне, досточтимый Чуюк, знакомцев этих как зовут? — поинтересовался он, заправляя выбившуюся рубаху и приводя себя в относительный порядок.

— Со мной Купыря гутарил, который правая рука отца-заклинателя.

— Интересно, откуда он узнал, что я здесь сижу?

— Элль-финг ему подсказал. Шержеген который… А кабы при тебе Зебурово золото имелось, мы бы тебя ещё вчера отыскали.

— Нету у меня того золота, — сказал Стёпка. — Я его таёжному ополчению отдал.

— Щедрый ты больно, вот что я тебе скажу. Себе в прямой убыток золотом разбрасываешься.

«Эх, знал бы ты, Чуюк, про то, какую мы сокровищницу с Ванькой нашли, то-то бы удивился» — подумал Стёпка и тут же поинтересовался, не встречал ли вчера гномлин Ваньку?

— Конопатого демона-то? Не, не встречал. Зато с драконом твоим мы знатно полетали, — заулыбался Чуюк. — Ох, распотешились! По сю пору в груди щемит… Славного дракона ты нам выколдовал, штрезняк, не знаем, как тебя за то и благодарить.

— Да очень просто, — отмахнулся Стёпка. — Приглядывайте за ним и за его дракончим. Мало ли, вдруг Смакле помощь какая понадобится. Мы-то скоро в свой мир вернёмся, а он тут один останется.

— В однове твой гобль уже никогда не будет, — Чуюк спрыгнул на пол, потянул за повод косящегося на виноград дракончика. — Однакоче без пригляду его не бросим, слово в том моё твёрдое. Засиделись мы у тебя, не ровён час орклы нагрянут. Эти гулицряпы давно уж по двору шлындают.

— Тоже орклов не любите?

— На за что их любить, — сказал как отрезал гномлин. — У них своя правда, у нас — иная. Делить нам с ними нечего, но и прогибаться под оркимагов таёжному гномлинству не по нраву.

Он пропустил в нору дракончика и, перед тем, как спрыгнуть в неё самому, спросил:

— Передать ли слово от тебя какое Купыре?

— Передай, что жив-здоров… И спасибо за добрые вести.

— Не тужи, штрезняк, — глухо донеслось уже из-под земли. — Свидемся ишшо.

Стёпка присел, заглянул в неширокий лаз. Иногда очень удобно быть маленьким. Он попробовал просунуть руку и убедился, что вряд ли у него получилось бы прокопаться наружу сквозь твёрдую каменистую почву. Так что нечего жалеть о своей глупости. Кое-как засыпав гномлинскую нору, он на всякий случай это место ещё и ковриком прикрыл. О том, что у пленника побывали посторонние, орклам лучше не знать.

Шурхесс рывком отодвинул полог, отыскал глазами Степана и повелительно мотнул головой: выходи! Хочешь не хочешь, а пришлось подчиниться. Стёпка прекрасно понимал, что если он заупрямится, огромный орфинг церемониться не станет. А висеть ещё раз вздёрнутым за шиворот больше не хотелось.

Помня о заклинании, он на выходе постарался не задевать головой низко свисающий полог. Орфинг довольно оскалился, сообразил, что демон уже успел испытать на себе действие охранных молний.

Утро встретило узника ярким лучами давно взошедшего солнца, множеством разнообразных звуков и слегка удивлённым взглядом знакомого оркимажика. Тот стоял напротив шатра во главе немногочисленной компании столь же молодых бледнолицых орклов. И пока его дружки переговаривались и злорадно ухмылялись, поглядывая на Степана с такими презрительным выражением, что хотелось каждому дать хорошего леща, юный Г'Варт тщетно пытался скрыть своё изумление. Вместо помято-лохматого, покрытого пылью и паутиной невзрачного вчерашнего порубежника он увидел перед собой строгого отрока благородной наружности в изящном, почти оркловском костюме правильного чёрного цвета. И хотя некоторая лохматость на голове пленника всё ещё присутствовала, она непостижимым образом придавала его облику этакий непримиримо-гордый вид. Догадайся Степан о произведённом впечатлении, он бы здорово повеселился, поскольку сам не ощущал в себе ни особого благородства, ни изящества, ни чрезмерной гордости.

Впрочем, новый облик демона смутил Г'Варта ненадолго. Не такой у него был характер. Подобрав челюсть, он ткнул пальцем в сторону пленника и произнёс при этом что-то настолько весёлое и несомненно обидное, что дружки его разразились громким хохотом. А молодой жутковатый орфинг, стоящий чуть поодаль, презрительно сплюнул Степану под ноги.

Лучшее, что можно было сделать в подобной ситуации, это не обращать на них внимания. Тем более что организм требовал незамедлительно посетить одно важное место. Как ни странно, гориллоподобный Шурхесс прекрасно это понимал. И тут же повёл пленника вдоль высокого забора на задний двор. Вслед им раздался ещё более громкий смех, догадаться о причине которого было несложно.

А по возвращении тот же Шурхесс грубо заломил ему руки за спину, и два чумазых орфинга в кузнечных фартуках проворно заклепали на щиколотке его левой ноги широкий железный браслет с грубой, примерно двухметровой цепью. Другим концом цепь была накрепко прибита к невысокому, основательно вкопанному в землю бревну. И побледневший от ярости Степан, глядя на эту цепь, ощутил себя — нет, даже не рабом — приготовленным к закланию бараном, которого посадили на привязь посреди двора, чтобы далеко не убежал.

С трудом удержавшись от того, чтобы не дёргаться в бессильной злобе, тщетно испытывая цепь на прочность, он пару раз глубоко вдохнул, разжал кулаки и поднял голову. Во дворе усадьбы было многолюдно. Кроме Г'Варта с компанией и Шурхесса, присутствовали здесь несколько не менее зверского вида орфингов, пять или шесть незнакомых вампиров, гражданские орклы-слуги, те самые жуткие старухи-щипальницы и — как изюминка на торте — первый крон-мейстер К'Санн, в картинной позе замерший на ступенях высокого крыльца. И все молча смотрели на Степана. Кто-то с довольными ухмылками на лицах (это оркимажики), кто-то настороженно (это вампиры), кто-то равнодушно (в основном, орфинги и слуги), а кто-то с нескрываемым чувством глубокого удовлетворения (это, разумеется, крон-мейстер).

Нельзя было не признать, что ловушка, в которой Степану отводилась роль кусочка сыра, устроена со знанием дела. По задумке организатора, какой бы способ спасения Ванька ни выбрал, он в любом случае вынужден будет оказаться рядом с другом, вот здесь, в центре широкого двора. В окружении множества готовых ко всему врагов, которые на него тут же набросятся. И легко скрутят… Если, конечно, не принимать во внимание дракона. Для Дрэги все эти орфинги, вампиры, цепи и вкопанные брёвна — не более чем досадная помеха. Расшвыряет, сломает и вырвет на раз. И никакой Шурхесс его не удержит, и никакой оркимаг не одолеет. Неужели крон-мейстер этого не понимает? Или оркимаги настолько уверены в своём могуществе, что надеются заодно захватить и дракона?