Андрей Лукин - Две половинки демона

Блин, неужели всё это я?

Да и другие подвиги, если разобраться, тоже какие-то странные. Пока не задумывался, казалось, что всё нормально и объяснимо. А теперь поневоле закрадывается сомнение: не сам ли я эти подвиги себе напридумывал. Вот, скажем, с какого перепугу оркимаг очутился на Бучиловом хуторе точь-в-точь перед нашим туда приездом? Или как у меня получилось найти то заколдованное ущелье с пещерой Благояра? Ниглок ведь не зря сказал, что все искали-искали безуспешно много веков, а мы раз — и вдруг нашли. Хорошо, конечно, что нашли, но ведь подозрительно. С гномами тоже на редкость удачно сложилось. Ширшухова памятка с заветным словом Яргизая мне словно по заказу в руки попала. Гномы теперь не только моими друзьями себя считают, но и Большой Отговор подарили… Стоп! А что, если я и Отговором больше пользоваться не смогу? И ведь не проверишь никак, нету здеся дверей. Ладно, пока отложим. Что там у нас ещё? Магия меня не берёт, но если хорошенько подумать, то только та магия, про которую я знаю и которую применяют у меня на глазах. Про обложной силок не догадывался — он меня и обездвижил… Кстати, где-то он у меня в кармане лежал… Ага, вот он, на месте, может, ещё пригодится. Мало ли.

Стёпка развернулся и пошёл нарезать круги в другую сторону. Так, на ходу, ему легче думалось.

Ну что, пришло время поговорить о Дрэге. О гномлинской лошадке, столь удачно подвернувшейся и так невероятно по моему хотению, по демонскому велению преобразившейся в Большого Дракона. Под этим небом таких созданий прежде не бывало. И вот тут уж не поспоришь — это точно я исполнил, именно моё желание сбылось. Самое крутое желание. Крутейшее. Невообразимое. Не только посмотрел на реально огромного дракона, но и подружился с ним и даже полетал вволю. И ещё полетаю. После того, как меня отсюда вытащат. Потому что, даже если бы здесь со мной не произошло больше ничего интересного, я всё равно был бы счастлив до… до не знаю чего.

Вот и получается, что как ни крути, не соврал нам Ниглок. Получается, что всё — правда. Что мы в этом мире почти как всемогущие маги. Или даже почти боги. Хотя нет, про богов лучше не будем. Мы — Демоны-Исполнители с большой буквы. Настоящие. Те, которые всерьёз исполняют. В фэнтезийных книжках их называют демиургами.

«Юные демиурги, к исполнению заветных желаний будьте готовы! Всегда готовы!» И — понеслась!

Стёпка замер на месте и постучал себя по лбу кулаком. Но почему? Если я такой настоящий и весь из себя крутой, почему я не могу заставить себя поверить, что гузгай по-прежнему сидит у меня внутри? Почему?! Он зажмурился изо всех сил, всем существом своим постарался мысленно докричаться до исчезнувшего защитника. Не получилось. Ни поверить, ни докричаться. Мешали слова проклятого Ниглока, занозой сидящие в душе: «Ты теперь сомневаться будешь, мол, а вдруг это не взаправду? А вдруг ты это всё придумал? Так вот я тебе скажу: да, Степан Батькович, ты всё это придумал и силы в тебе геройской нет и никогда не было.»

И грохотало, и отдавалось эхом, и перекатывалось в голове:

— Нет и не было! Нет и НЕ БЫЛО!! НЕТ И НЕ БЫЛО!!!

Он открыл глаза и, весь во власти жестокого разочарования долго смотрел в никуда, ничего не видя перед собой. И поэтому не сразу заметил некую непонятную неправильность, какое-то судорожное колыхание, а когда заметил, то решил сначала, что кто-то снаружи пытается вспороть тыльную стену шатра. Мелькнула даже мысль, что это подоспевший на помощь Ванька уже рвётся спасать попавшего в беду друга. Но затем проявилось на складчатом полотнище искажённое полупрозрачное лицо, и Стёпка узнал Феридория. Маг-секретарь сумел выведать, где прячут пленённого демона и теперь пробовал наладить с ним связь. Однако у него это плохо получалось. Видимо, материал шатра неважно подходил для такой магии. Лицо Феридория то приобретало некоторую резкость, то шло волнами, то растягивалось вдоль, как будто с той стороны пытались установить разрешение экрана и никак не могли угадать нужное. Зрелище было забавное и слегка страшноватое. Судорожно подёргивающиеся глаза слепо шарили перед собой, нос убегал в сторону, беззвучно открывающийся рот вопрошал что-то вроде: «Отрок, ты здесь? Отзовись, я тебя не вижу!»

Напрасно Степан размахивал руками, напрасно чуть ли не носом утыкался в едва различимый лик чародея, напрасно твердил (вполголоса, конечно), мол, вот он я, здесь и я вас очень хорошо вижу. Феридорий в последний раз повёл перекошенными глазами, разочарованно скривился и исчез. Связь с замковыми чародеями наладить не удалось и это было плохо. Зато теперь появилась твёрдая убеждённость в том, что его ищут и примерно догадываются о его местонахождении. И это было хорошо.

Между тем суматошный, до предела наполненный грандиозными событиями день подошёл к концу. Выглянуть наружу не получалось, но Стёпка чувствовал, что уже наступила ночь. Спать хотелось ужасно. Он притушил специальными задвижками самосветки в лампе и улёгся на собранных в одну кучу тюфяках. Укрыться было нечем, но усталость взяла своё, и он сам не заметил, как провалился в сон.

Гномлин хрупал яблоки и чавкал при этом так, что только брызги летели. Однако когда Степан приподнял голову, он увидел, что аппетитные звуки издаёт не гномлин, а расположившийся прямо на столике дракончик. К сожалению, это был не Дрэга. Гномлин же, свесив ножки, сидел рядом и надраивал полотенцем и без того сверкающий шлем.

— Приветствую достославного Чуюка в моём шатре! — хриплым спросонья голосом сказал Стёпка. — Какими судьбами в наши края?

— Пролетал недалече, дай, думаю, загляну на угощение, — тотчас живо оглянулся гномлин. — А хозяин-то и спит. Мало-мало не улетел, чаял не пробудишься.

Стёпка повертел головой, удивился, не обнаружив ожидаемой прорехи в складках шатровых стен:

— А как?..

— Тайна сия невелика есть, — хохотнул Чуюк. — Коли нас не пускают верхом, мы пробираемся низом. Вон, глянь, подкопались мы, дабы заклинание охранное не порушить и стражей твоих допреж срока не взбаламутить.

Под противоположной от входа стеной шатра возвышалась небольшая горка свежей земли, а рядом чернело отверстие подземного хода. Вот так-так, почесал в затылке Степан, а мне и в голову не пришло. Если бы не задрых и копал всю ночь, пусть даже не торопясь, давно был бы на свободе. Околдовал меня оркимаг, не иначе. Или просто я такой дурень бестолковый.

Государев ездовой дракончик, взнузданный на этот раз по-походному, то есть без лишних украшений, колец и нахвостников, обгрыз яблоко и засунул было голову в блюдо с виноградом, но Чуюк бесцеремонно отпихнул его в сторону:

— Всё-всё, Бака, набил ужо брюхо. Ещё чуток — и меня не увезёшь… Я что хочу сказать тебе, Стеслав. Хочу я тебе слово приветное от знакомцев твоих передать. Помнят о тебе, ведают и ежели, говорят, ты своими силами отседова не выбересся, вскорости припожалуют тебя из полона выручать. Одного токмо уразуметь не могу, как тебя сюды угораздило?