Андрей Лукин - Две половинки демона

— Ну-у, конечно, стоит. А если они все ушли, то кого ты тут лечил?

— Раненых вождей лечил и телохранителей. Там же в основном вожди между собой передрались. Зубами друг друга грызли, представляешь! Я их всех вылечил, и они тоже уехали.

Так вот почему балай-игыз в шатре мне так хитро подмигивал, подумал Стёпка. Выходит, он уже знал о том, что Ванька вскоре даст золото Жигюрзе и что элль-финги все отсюда слиняют. А крон-мейстеру даже не заикнулся. Ха-ха, орклам теперь не позавидуешь. Самые главные их союзники просто-напросто растворились в степных просторах. То-то оркимаги с такими кислыми мордами на коней усаживались. Ай, да Ванька! Ай, да экзепутор! Я бы до такого финта никогда не додумался. Неужели он умнее меня?

— Ну ты даёшь! Просто не знаю, что сказать.

— Я сам офигел, когда всё завертелось, — признался Ванька. — И это… Они же там друг друга убивать теперь будут. Из-за меня. Как думаешь, я сильно виноват?

Стёпка некоторое время удивлённо смотрел на друга. Никогда он ещё не видел его в таком состояниии. Беззаботный, всегда уверенный в себе и легко относящийся к всевозможным жизненным неприятностям Ванес сейчас реально переживал. Всерьёз переживал, маялся и чувствовал себя виноватым. И нужно было найти для него какие-то очень правильные слова.

— Ты знаешь, — сказал тогда Стёпка, — я думаю, они бы всё равно мирно не ужились. Они ещё до тебя всех братьев на тот свет отправили! Так что не парься, Ванес. Думай лучше о том, как круто ты помог князю Могуте и вообще всем тайгарям. Представь, сколько наших погибло бы, останься элль-финги у замка! А теперь орклы сто раз подумают, стоит ли им с таёжным ополчением связываться. Без элль-фингов их просто сомнут.

— Ещё весичи есть, — припомнил слегка воспрявший Ванька. — Хотя их тоже мало. Помнишь, я в подземелье сказал, что всё по-взрослому. А на самом деле по-взрослому началось только вчера вечером, у Жигюрзы в шатре. Видел бы ты его глаза, когда он золотые монеты перебирал! Руки трясутся, пальцы скрючил, бормочет что-то… У меня даже мурашки побежали.

— А Смакла, когда про золото узнал, удивлялся, наверное, да? — как ни опасался Стёпка услышать нежелательный ответ, всё же не удержался, спросил.

Ванька расплылся в улыбке:

— А ты как думал! Это был кадр! Они с Глуксой прямо у порога в осадок выпали. Рты пораскрывали, глаза порастопырили… Ходили-ходили, разглядывали-разглядывали, словно мешком стукнутые. Ну, ты помнишь, у нас так же было. А потом Смакла и говорит: «Всё ж таки правлишных я демонов вызвал. Выполнили они моё заветное желание. Будет у нас отныне своё княжество.»

У Степана после этих слов буквально гора с плеч упала. Нет, он в Смаклу верил и знал, что бывший Серафианов слуга на подлость не способен. Но ведь не раз уже такое случалось, что не самые плохие люди не выдерживали испытания золотом. А тут ведь не просто золото, тут его ОЧЕНЬ МНОГО!

— Ты не думай, он правильный гоблин, — продолжил Ванька. — Зря я на него бочку катил. Мы с ним даже почти подружились. Он ведь и в самом деле герой. Ну тот, из пророчества.

— Только не говори, что он кого-то убил, — опять испугался Стёпка.

— Никого он не убивал. Его самого чуть не убили. Мы когда к элль-фингам прилетели, случайно промахнулись и приземлились где-то на краю лагеря. А что, смотрим, костров полно, шатры вокруг стоят, мы и сели. Представляешь, уже почти ночь, мы такие втроём на драконе торчим с сундуком в обнимку, а вокруг целая толпа рассвирепевших элль-фингов. Все с натянутыми луками, рычат чего-то, злятся, вот-вот стрелять начнут. Истыкали бы нас отравленными стрелами, как ёжиков. Дрэга их здорово перепугал… А Смакла с дракона сполз, подошёл к сотнику и давай по-ихнему говорить. И, главное, спокойно так, уверенно, как с равным. А мы с Глуксой только глазами лупаем и трясёмся. Реально страшно, когда в тебя со всех сторон с такими рожами целятся. Один придурок не выдержал, стрельнул и попал дракону в голову. Стрела сломалась, а Дрэга как рявнет, как пыхнет огнём. Ну всё, думаю, кирдык нам пришёл, щас истыкают. А Смакла ручкой поманил, дракона успокоил, и нас прямиком к шатру Жигюрзы провели. Хоршимаса потом передо мной долго извинялся, что так получилось. Шибко они боялись, что мы обидимся и второй сундук передумаем отдавать.

Ванька замолчал. У него в голове все ещё пылали костры, злобно кривились раскосые лица, кружились пёстрые халаты, шлемы с султанчиками и хищные острия нацеленных прямо в сердце стрел. Он этой ночью впервые в жизни испытал настоящий страх, такой, когда отчётливо понимаешь, что через секунду тебя убьют. А уж какими словами он проклинал тот миг, когда ему в голову пришла эта великолепная идея по использованию ничейного пока золота!

— А я и не знал, что Смакла говорит по-элль-фингски, — удивился Стёпка. Это ж подумать только какие сюрпризы таятся в бывшем младшем слуге!

— Его Купыря учил по поручению Серафиана, — пояснил Ванька. — Зубрить заставлял день и ночь. И не по книжкам, а чисто на слух. Смакла потому Купырю и не любит. Но язык знает хорошо. Элль-финги его понимали.

— Во как! А мне врал, что полы подметал и горшки выносил.

— Ну так и было. Он работал и учил. Говорит, натираю пол у Серафиана, а сам про себя элль-фингские слова твержу, чтобы лучше запомнить.

— Мне он такого не рассказывал.

— Так ты и не спрашивал.

— А Глуксу вы зачем с собой потащили? Он же худой и маленький, как такому сундуки носить?

— Не носил он сундуки. Он их своей магией почти вдвое легче делал. Без него мы бы их вообще не подняли. Я с этих двух мелких гоблинов реально фигею! Один драконом управляет, словно всю жизнь только этим и занимался, другой колдует так, что аж завидно. А ещё он со скелетом договорился, чтобы тот нас выпустил. Там тот скелет на страже стоит, помнишь, которого я придумал. Запасной вход в сокровищницу охраняет. И прикинь: я его, главное, оживил, а он, сволочь, на меня же своим ржавым мечом замахиваться вздумал. Я его за это чуть склодомасом не шандарахнул, но меня Глукса опередил. Пальцами пощёлкал, тот и замер на месте. Мы его Тимохой назвали. Гоблинский скелет Тимоха, прикольно, да?

Вгостином доме купца Рогоза жизнь кипела и бурлила. Вылеченный от магической хвори князь Могута твёрдой рукой подхватил выпавшие было бразды правления, долго скрывать это не получилось, и когда княжий стяг гордо и вызывающе вознёсся над домом, от посетителей и просителей не стало отбоя. Сновали туда-сюда озабоченные посыльные, приходили и уходили предводители ополчения, толкались во дворе вооружённые тролли и вурдалаки; всех нужно было встретить, со всеми поговорить, с кем-то поругаться, а кого-то и накормить. Просторный дом гудел, как пчелиный улей. Ваньку со Степаном, правда, никто не тревожил, и они без помех утоляли голод, пересказывая друг другу последние новости. Заглядывала только тётка Верея, которая то прибирала использованную посуду, то подливала мальчишкам горячей заварухи.