Андрей Лукин - Две половинки демона

Подобный поворот князю пришёлся явно не по душе. Могута построжел взглядом и едва заметно поджал губы. Видимо, решил, что замковые чародеи таким образом хотят сохранить контроль над золотом? Но ежели у казны несколько хозяев, то казна, почитай, вовсе не твоя. Обид и упрёков не избежать, а там и до раздора недалеко. Стёпка, помня более чем подробные наставления Купыри (тот так и говорил, что князю не понравится), тут же поспешил пояснить:

— Пусть гномы поклянутся Боеславу на обереге. Тогда они будут служить не чародеям, а всему княжеству.

И Могута, поразмыслив, признал, что так будет лучше всего.

— Зовите гномов, — велел он.

Ступени у лестницы были довольно крутые, не рассчитанные на коротышек, поэтому правильнее было бы сказать «несите гномов». И Стёпка их принёс.

— Я, княжич Боеслав, сын владетельного князя Могуты, внук Крутомира принимаю на вечную службу замкового гнома Зебура и обременяю его должностью Хранителя.

— Я, княжий гном-хранитель Зебур из Летописного подбашенного колена, молотом и наковальней клянусь верно служить как всему роду Крутомирову, так и Таёжному княжеству. Клянусь такожде хранить и умножать вверенную мне казну.

— Я, княжич Боеслав, сын владетельного князя Могуты, внук Крутомира принимаю на вечную службу замкового гнома Хамсая и обременяю его должностью Оберегателя.

— Я, княжий гном-оберегатель Хамсай… кхм… из… кхм… Летописного заколодезного колена, киркой и обухом клянусь верно служить как всему роду Крутомирову, так и Таёжному княжеству. Клянусь такожде оберегать и умножать вверенную мне казну.

Отзвучало последнее торжественное слово, и оберег в руке у Боеслава полыхнул чистым золотом (опять оно, подумалось Степану). Замерших на столе гномов словно торкнуло что-то изнутри. Оба засияли на миг столь ярким светом, что сделалось за них страшно — как бы не сгорели. Однако только что поступившие на службу Хранители-Оберегатели созданиями оказались крепкими и вполне огнеупорными. Покряхтели только — тем дело и кончилось. А вот с одёжкой гномьей получилось не менее удивительно. Преобразилась она обереговой силой в полном соответствии с полученными должностными обременениями. Сделались Хамсай и Зебур важными, видными, стояли теперь в дорогих костюмах красного бархата, в поясах с золотыми пряжками, в добрых колпаках с меховой оторочкой и в лаковых сапогах с отворотами. Не хухры-мухры — господа почтенные, гномы служилые, княжеские.

Уже не раз собственными глазами наблюдавший подобные магические превращения, Степан не удивился ни вспышке оберега, ни краткому воссиянию гномов, ни их обновлённому гардеробу. Ему памятны были и раскалённый драк, оказавшийся холодным, и обретение Большого Отговора, и светящиеся буквы заветного слова Яргизая. А вот Ванька, увидевший такое впервые, поражённо крутил головой. Он-то поначалу слушал все эти высокопарные слова и клятвы вполуха, воспринимая их, как, конечно, торжественные и громкие, но всё же просто слова. А вот теперь крепенько призадумался. Подтверждённое княжьим оберегом обещание попробуй-ка преступи — небось тотчас сожжёт дотла Истинным Пламенем. Как ни крути, а получается, что в этом мире к клятвам следует относиться со всей серьёзностью. Сам ведь тоже расписался кровью на золотом блюде, поспешил, конечно, по незнанию, да жалеть уже поздно. Пугающая тень Чёрного Камня Бо-Улына незримо нависала над головой. Проболтаешься кому-нибудь чужому ненароком — и ага!

Дело меж тем свершилось. Хамсай и Зебур сияли — на этот раз уже просто улыбками. Клятва была принята и закреплена магически. Обратного пути для гномов отныне не существовало — к их, как ни странно, превеликой радости. Слова о вечном служении, подсказанные Купырей, здорово поначалу смутили Степана. Это же просто кабала какая-то! Ну как можно по доброй воле обещать, что будешь служить кому-то вечно? То есть служить будешь не только ты, но и твои дети, внуки и вообще все потомки. Ужас ведь, рабство беспросветное.

А оказалось — нет. Никакой не ужас и никакое не рабство. Оказалось, что теперь у Зебура и Хамсая появилась не только постоянная и хорошо оплачиваемая работа — они теперь стали чрезвычайно уважаемыми гномами при неимоверно высоких должностях. Передаваемых, заметьте, по наследству. Семейное дело, твёрдо обеспеченное княжьим покровительством. Какой из гномов о подобном не мечтает! Да и должности не абы какие, а ПРИ ЗОЛОТЕ! Ко всему, оказалось, что Зебур и Хамсай в один миг вновь сделались завидными женихами, и потому могут взять себе каждый вторую, третью, а то и четвёртую жену. На такой должности они даже по пять жён смогут спокойно содержать в богатстве и довольстве, а уж про детей и говорить нечего. И как тут не ликовать! Как не радоваться! Как не благодарить Стеслава с Ванесием!

Про жён и детей Стёпке было не интересно. Невольно вспоминалась песенка из любимой кинокомедии родителей, там где Никулин пел «если б я был султан». Так и представлялось, как приходит уставший Зебур с работы домой, хочет немного отдохнуть после сто двадцать пятого пересчитывания золотых дракеонов, а все его жёны и тёщи тут же принимаются его пилить: «Опять с пустыми руками пришёл! На службе в золоте купается, а любимым женщинам хоть бы по колечку своровал! Так нет же! Честный он, видите ли! У других гномов мужья как мужья, всё в дом несут, тянут где могут, а этому хоть киркой на голове теши! Золото он пересчитывал, сундуки он ворочал, хранитель простодырый! Мозгами лучше бы поворочал…»

Бр-р-р! Стёпка с трудом утихомирил разошедшееся воображение. Куда-то не туда оно его увело. Понятно же, что на самом деле всё будет совсем не так.

Хамсай с Зебуром всё ещё стояли на столе и внимательно слушали негромкую речь князя Могуты. Наверное тот своим новым подданным указания давал, сколько золота, кому и на что выделить. Гномы разве что не лопались от гордости и от осознания собственной значимости. Молодец, Купыря, хороший совет дал.

Ванька что-то увлечённо говорил княжичу, вертя в руке каменный глаз-брелок. Ну тут всё ясно — растолковывает Боеславу, как попасть в сокровищницу и как работает ключ. Стоящий рядом Смакла кивал, подтверждая каждое слово. Он ведь теперь не только дракончий, он ещё и один из тех немногих, кто допущен к важнейшему государственному секрету. Высоко взлетел бывший младший слуга — и в прямом и в переносном смысле.

Не остался без дела и Глукса. Ещё совсем недавно этот наивный и не шибко образованный гоблин из глухой таёжной деревни трепетал при одной лишь мысли о том, что ему придётся встретиться с самим (!) отцом-заклинателем. А сейчас, ты погляди, спокойно и уверенно отвечает на вопросы княжьего секретаря, что-то ему диктует, да ещё и поправлять не стесняется, указывая пальцем на какую-то ошибку в написании слова. Про элль-фингов он ему, что ли, рассказывает?