Андрей Лукин - Две половинки демона

— Предложить вам кое-что хочу.

— Ну-кось, ну-кось, — вяло оживился Хамсай. — Любопытственно, что вы с подлецом Купырей супротив честных гномов надумали. Поди, дурь несусветную?

— Ещё какую! — согласился Стёпка. — Вам золото нужно?

Если бы он вдруг опрокинул на гномов ендову с вином, они и тогда были бы не настолько ошарашены.

— Хы! — вырвалось у Хамсая.

— Кха! — чуть не подавился вином Зебур. — Своё отдашь, али как?

— Али как.

— Говори! — сказали гномы хором. — Что надо делать?

— Ни-че-го, — Стёпка с трудом удержался от смеха, глядя на враз загоревшиеся глазки гномов и на их почуявшие поживу носы. — Я лучше по-другому спрошу. Хотите, чтобы у вас было очень много золота?

— Хотим! — ни на секунду не задержался с ответом Хамсай.

— Ты знаешь, где оно лежит, — догадался более умный Зебур.

Стёпка кивнул.

Хамсай пронзительно сверкнул колючими глазками:

— Никак отыскали-таки свой клад?

Стёпка ещё раз кивнул.

— Где? — выдохнули оба. — Неужто в замке?

Стёпка состроил загадочную физиономию.

— А подлинное ли золото?

— Самое что ни на есть.

— Весское поди? Али оркландское?

— Не угадали.

Хамсай подёргал себя за ухо:

— Неужто элль-фингская ухоронка?

Стёпка помотал головой.

Хамсай сердито стукнул кулаком по столу:

— Не томи душу. Признавайся, чьё золото сыскали?

— Ничьё.

— Не быват такого, — отрезал Зебур. — Золото, оно завсегда чьё-то.

— Хорошо, тогда моё, — поправился Стёпка.

После столь глупого заявления гномы обидно захихикали и продолжалось бы это, наверное, долго, если бы Стёпка не выудил из кармана двойной драк. Он поставил его на ребро, щёлкнул по краю пальцем, и драк — вжжжж! — золотистым весёлым волчком закрутился перед враз замолкшими гномами. Он, танцуя, обогнул ендову, докатился до края стола и… Хлоп! Зебур успел первым. Его крепкая ладошка прижала монету к столу. Рассмотрев её внимательнейшим образом с обеих сторон, обнюхав и чуть ли не облизав, он с неописуемым выражением лица передал золотой Хамсаю.

— Глянь-кось чё.

— Двойной дракеон, — благоговейно признал тот, проделав те же манипуляции. — Ничей.

— Мой, — поправил Стёпка. И добил гномов окончательно: — Можете оставить его себе.

— Мы слушаем тебя, уважаемый Стеслав, — просипел Хамсай после того, как с трудом прокашлялся.

— Зело внимательно и со всем почтением, — добавил и Зебур.

Стёпка приосанился и очень серьёзно произнёс:

— Я и мой друг Ванесий предлагаем вам стать хранителями княжеской сокровищницы.

И воцарилась над столом долгая потрясённая тишина.

Степан, Ванька, Глукса и Смакла с дракончиком на плече поднялись по лестнице, поморщились, когда их быстро, но бережно ощупало поставленное здесь недавно новое охранное заклинание, затем вошли в комнату и остановились перед князем, сидящим не на троне, как по-наивности ожидал Стёпка, а на обычном деревянном стуле с высокой резной спинкой. Рядом с князем не было ни важных бородатых бояр в шубах, ни плечистых телохранителей с бердышами. Присутствовали только сам Могута, его сын Боеслав и какой-то незнакомый пожилой дядька, возможно, секретарь или писарь, скромно притулившийся в углу.

Обстановка в княжьей светлице с прошлого раза не изменилась, единственно вместо широкого ложа у окна теперь стоял заваленный свитками стол. На мальчишек приветливо смотрел бодрый, полный сил мужчина, без малейшего признака недавней хвори. Если бы не отсутствие ног ниже колен, князь выглядел бы совершенно здоровым человеком.

— Безмерно рад видеть моих спасителей, — густым сочным голосом произнёс князь. — А так же их спутников и сподвижников.

— Добрый день, — поздоровался и Стёпка. Все остальные молча склонили головы, чувствуя себя довольно скованно. Не каждый день приходится разговаривать с князьями.

Боеслав из-за спины отца весело подмигивал, показывая, не тушуйтесь, всё нормально, никто вас не съест и не укусит. Княжич вовсю пользовался тем, что отец сейчас его не видит, и его легкомысленное пацанское поведение забавно не соответствовало торжественности момента.

Стёпка перевёл невольно сдерживаемое дыхание и расслабился. А и правда, чего это они так разволновались? Во-первых, это уже не первая встреча с Могутой, а во-вторых, они же не просителями сюда пришли. Напротив, это князю сейчас переживать придётся — его такие новости ждут, что ой-ой-ой!

— Присаживайтесь, — пригласил князь.

Мальчишки послушно уселись на стоящую у стены лавку.

— Мне поведали о том, как вы уговорили элль-фингов вернуться в степь, — Могута намеренно не упоминал о сундуках с золотом, хотя, разумеется, прекрасно о них знал. Не доложить князю о подобном событии его помощники никак не могли. — Благодарю тебя, демон Стеслав, тебя, демон Ванесий, тебя, дракончий Смакла, и тебя, будущий чародей Глукса, за свершённое вами! — он с улыбкой оглянулся на сына. — Я верно ли всех назвал?.. Ах, да! Также благодарю и вашего удивительного дракона. А теперь нам с Боеславом хочется услышать всё из первых уст.

Рассказывал в основном Ванька. Он сбивался, порой перескакивал с одного на другое, размахивал в запале руками, но ничуть не смущался и перед высоким слушателем не робел. В князе он видел не столько правителя Таёжного улуса, сколько недавнего пациента, и поэтому воспринимал его чуть-чуть как лечащий врач (забавно, но это так). Жутко смущающиеся гоблины постепенно превозмогли первоначальную зажатость и тоже вставили свои пять кедриков. Похоже, эта троица только сейчас, заново переживая свои приключения, до конца осознала, какой опасности они себя подвергали и что именно им удалось совершить.

Чувствующему себя везде как дома дракончику быстро надоело топтаться на плече у Смаклы. Для начала он перелетел на стол, затем, не отыскав там ничего интересного, устроился на спинке княжьего стула. Где его и принялся с удовольствием поглаживать и почёсывать Боеслав. Князь тоже время от времени косился на изумрудноглазое чудо.

Поскольку сам Стёпка в элль-фингской авантюре участия не принимал, он, не слишком прислушиваясь к героическому повествованию, исподволь разглядывал Могуту. Вот, говорил он себе, совсем рядом, руку протяни и дотронешься, сидит правитель огромного края, целой страны, человек, которого многие тысячи людей (и нелюдей, если вспомнить обитателей обеих Упырелл) считают своим законным и единственным князем. Когда он приказывает, ему подчиняются даже тролли и вурдалаки. Он может объявить соседям войну — и все послушно пойдут воевать, убивать и погибать. Он издаёт и подписывает важные и нужные законы. Он имеет право судить и даже приговорить кого-нибудь к смертной казни. Он умеет на равных общаться с главами других стран и знает, чем можно приструнить строптивых бояр и воевод. Он почти как президент и даже круче. А я сейчас смотрю на него и вижу обычного человека, мужчину средних лет, невысокого, бородатого, ничем особо не отличающегося от того же, скажем, Купыри. Почему-то в детстве я думал, что все короли, цари и прочие императоры — это большие, почти великанского роста люди. Самые сильные и могучие. Глупо, конечно… А ещё очень странно сейчас представлять, что Боеслав, с приоткрытым ртом слушающий Ванькину болтовню, через несколько лет, когда повзрослеет, станет таким же важным, серьёзным и не боящимся принимать на себя тяжкую ответственность правителем. И княжить он будет благодаря в том числе и нашим стараниям. Не проклянёт ли он потом демонов за такой подарок?