Дана Арнаутова - Двойная звезда. Том 2

— Что ж это будет, ваша светлость? — испуганно спросила кухарка. — Как же нам теперь жить? Ведь они же нас пожрут, проклятое барготово отродье! Как вы уедете, так и полезут, небось! Сделайте милость, не оставляйте нас!

Аластор уже открыл рот, объяснить женщине, что другого выхода нет, как поднялся всеобщий гомон. Служанки зарыдали, кухарка взвыла раненой волчицей, а конюхи, стражники и прочая прислуга принялись наперебой уверять, что без милорда им никак, словно бедным беззащитным сиротам.

Островком спокойствия в рыдающей и галдящей толпе остались только кузнец, его сыновья, сноровисто потрошащие демона, и мастер Кельмас. И, разумеется, месьор д'Альбрэ, которому Аластор велел вынести кресло прямо во двор, поскольку ложиться в постель фраганец решительно отказался, позволив только промыть и перевязать раненое плечо.

— А ну тихо! — рявкнул Аластор, лихорадочно соображая, как убедить прислугу, что демоны не так уж страшны. — И не стыдно вам? Подумаешь, твари… Вон, с одного уже шкуру снимают! — указал он в сторону «ребят» Мартина.

— Его светлость дело говорит, — поддержал его кузнец. — Убить энту погань можно, вон как его светлость большого лихо завалил! Секирой только зря… Ежели их там много, а головы у всех такие крепкие, это ж только добрую секиру зря портить.

Он с легким неодобрением покосился на Аластора, у ног которого лежала вторая секира, вытащенная младшим сыном Мартина из черепа твари. Аластор почти устыдился, что и вправду едва не испортил дорогое старинное оружие, но сразу опомнился.

— Мастер Кельмас, — обратился он к управляющему, — раздайте людям оружие и проследите, чтоб никто не остался без защиты. Женщин и детей, пока меня не будет, соберите в левом крыле и поставьте там охрану. Караульных у портала держите днем и ночью, и если твари полезут…

— Не отобьемся, — безнадежно сказал кто-то из толпы слуг, и женский плач, утихший было, стал громче.

Аластор с отчаянием понял, что проигрывает бой за храбрость своих людей. Рыжий конюх Томас, которого дважды ловили за браконьерство, не боялся в одиночку бить кабанов в лесах Вальдеронов, но демоны для него что-то невозможно жуткое, и лихому парню не понять, как можно всадить рогатину в барготову тварь, словно в кабана. Мартин и его сыновья — те другого закала, кузнец родом из Вольфгарда, и сыновей он воспитал так, что «ребята» скорее голыми руками пойдут душить демонов, чем нарушат отцовскую волю. Демон-то, может, не загрызет, а вот от батюшки точно схлопочешь. Но остальные… остальные скованы ужасом.

И тут его осенило. Если его люди видят в демонах только ожившие страшные сказки, с которыми никак нельзя бороться, значит, нужно, чтобы они взглянули на барготовых тварей иначе.

— Серебряный флорин за тварь вроде этой! — бросил он, снова указав на полураспотрошенного первого демона. — И три медяка за мелочь!

Толпа смолкла так быстро, что Аластор почти испугался. Но тут из кресла, где сидел фраганец, донесся смешок, а Мартин подался вперед, вглядываясь в Аластора, и лицо кузнеца, заросшее светлой бородищей почти по самые глаза, выразило живейшую заинтересованность.

— Серебруху за каждого, ваша светлость? — уточнил он, прищурившись.

Аластор кивнул и добавил, стараясь говорить громко и четко:

— Головы сдавайте мастеру Кельмасу, он запишет, кому сколько причитается, а я, как вернусь, рассчитаюсь.

Еще несколько мгновений толпа вокруг безмолвствовала, а потом Мартин так же громко заявил:

— Дык зачем же людей от дела отрывать, ваша светлость? У меня в кузне работы немного, вот мои ребята у энтой дыры и покараулят. Один днем постоит, другой — ночью, а коли надо, третий их подменит!

— Это с чего это твоим ребятам такое счастье? — заорал рыжий Томас, начисто забыв, как только что изо всех сил боялся демонов. — Да я за серебруху эту погань сам на рогатину подниму или из лука пристрелю! Нет уж, Долгий, давай по справедливости! Кто хочет, пусть от этой барготовой дыры подальше держится, а я тоже на карауле стоять желаю, хоть и в очередь.

В глазах конюха плескался яростный азарт человека, увидевшего простую, хоть и опасную возможность набить кошелек. Аластор незаметно выдохнул. Получилось! Отныне демоны не запредельный ужас, а просто редкая и опасная дичь, за которую милорд готов платить! И которая, кстати, кончится, как только из столицы приедут маги. А за серебряный флорин можно купить тонкорунную овцу! За три флорина — дойную корову или упряжную лошадь…

— Ваша светлость, вы хорошо подумали? — уныло поинтересовался мастер Кельмас, подтверждая его мысли. — Флорин за голову… Да если твари не вылезут, наши молодцы сами в эту дыру сунутся и их оттуда выволокут.

— Флорин за каждого, — твердо пообещал Аластор. — А если полезут еще какие-то, кроме этих, заплачу за любого!

Ему вдруг пришла в голову странная, но весьма своевременная мысль. Портал закроют, как только Орден узнает о случившемся. Но демоны — и в самом деле редкость! Вдруг они нужны алхимикам на зелья, например? А если и нет, шкуры можно снять, выдубить и набить из них чучела, а потом продать их в той же столице! Такое чудо с руками оторвут за любые деньги!

— Мастер Кельмас, — сказал он управляющему, больше всего жалея, что нельзя самому остаться и поучаствовать в самой изумительной охоте, какая только может быть. — Туши, что вам сдадут, отправляйте на ледник и в подвалы. У нас же были зачарованные ящики и бочки? Вот! Солью засыпать не надо, пожалуй, вдруг испортятся…

— Слушаюсь, милорд, — просветлел лицом управляющий, наверняка уловив его мысль. — Все будет исполнено в лучшем виде, не извольте беспокоиться.

— Вот и хорошо, — выдохнул Аластор, вдруг поняв, что жутко устал. — Все, кто готов стоять в карауле, пусть поделятся по трое, чтоб у портала по одному не торчали. Мартин! — окликнул он внимательно слушающего кузнеца. — Ты старший! Но чтоб других не отгонять! Будут жалобы, проверю и виноватых накажу.

— Слушаюсь, ваша светлость, — поклонился кузнец. — Удачной дороги вам.

Аластору показалось, что Мартин проглотил невысказанное пожелание не торопиться, очень уж алчно и нежно кузнец посмотрел на окна тренировочного зала. Ну и хорошо. Теперь, когда ясно, что поместье в обиду не дадут, можно собираться в путь.

— Как вы себя чувствуете, месьор? — спросил он д'Альбрэ, и фраганец усмехнулся.

— Как в театре, — сообщил он. — Браво, юноша. У вас талант управляться с вилланами. Выедем сегодня же или завтра утром?

— Если вы уверены… — осторожно начал Аластор, и д'Альбрэ поморщился.

— Я не разваливаюсь на куски, — сухо сообщил он. — У меня всего лишь поцарапано плечо. В седле сидят совсем другим местом, как вам, должно быть, известно.