Дженнифер Арментраут - Самая темная звезда [litres]

– Господи, – прошептала я, пытаясь унять сердцебиение, – это же ночной кошмар.

Вот только руки покрывала гусиная кожа, а горло саднило. Опустив руки, я оглядела темную спальню. Одеяло, сброшенное во сне, лежало на полу. В тихой комнате едва виднелись смутные очертания комода и письменного стола. Часы на тумбочке показывали всего двадцать минут четвертого.

Слишком рано.

Надо выбросить плохие мысли из головы. Чего же удивляться кошмарам после… после всего, что было. Кто меня обвинит? И это при том что я не до конца была уверена, что лаксены, с которыми дрался Люк, виноваты в смерти Аманды и Колин. Иначе они бы не пытались «так громко» выбраться из города.

Сердце екнуло, и я стиснула зубы. А вдруг поблизости рыщет их злобный братец, жаждущий мести? Почему бы и нет? Или это я во всем виновата? Сидела бы у Люка в комнате…

– Прекрати, – одернула я себя. – Сейчас же прекрати.

Совершенно ни к чему перебирать все это снова, если я собиралась сегодня уснуть. Я потянулась за одеялом, но остановилась, когда живот пронзило болью.

– Ай!

Нахмурившись, я выпрямилась, потрогала живот и отдернула руку.

Вся кожа болела.

Я тихонько наклонилась и включила ночник. Комнату озарил золотистый свет. Я осторожно приподняла край пижамы.

– Боже… что это? – ахнула я.

Выше пупка появились три длинных зазубренных рубца, словно следы кошачьих… или дьявольских когтей. Три четкие отметины не кровоточили, не были свежими, но они мне не мерещились.

Что за чертовщина?

Я снова осмотрела комнату в поисках ответа. Потом исследовала рубцы. Морщась от острой боли, я отдернула руку и, опустив пижаму, пошла в ванную. Там я осмотрела себя с головы до ног. Никаких других царапин не было, только на правом бедре виднелся синяк, наверняка оттого что Люк сшиб меня с ног.

Должно быть, и царапины появились тогда же. Но отчего? Я не представляла, как еще можно их объяснить, если только я сама не расцарапала живот во сне. Кошмар был таким реальным… Бог знает, что я могла сделать.

Найдя под раковиной пузырек с перекисью, я промокнула ваткой ссадины, решив, что этого будет достаточно, чтобы обезопасить себя от недремлющих бактерий. Потом выключила свет и забралась в кровать под одеяло. Я крепко зажмурилась, пытаясь не вспоминать о Люке, клубе, да и обо всем остальном.

Но все равно долго не могла заснуть.

В понедельник, когда я вошла в столовую, мое настроение резко ухудшилось при виде салата и пиццы – единственный выбор на обед. Да и то явно с прошлой недели.

– Что за издевательство, – пробурчала я.

Джеймс засмеялся, проходя мимо.

– Хочешь полбутерброда?

– С удовольствием.

Я плелась за ним, как потерявшийся щенок, едва не наступая ему на пятки.

– Спасибо тебе большое.

Увидев Хайди за нашим столиком, я села рядом и бросила рюкзак на пол. Джеймс занял место напротив. Он открыл сумку и достал пакетик «Райского наслаждения» с арахисовым маслом.

– Потом отработаешь.

– Как подло и меркантильно, – возразила я, протягивая руку.

– «Вкуснота. Вкуснота для живота» .

– Ты хоть знаешь, о чем поется в этой песне? – открывая контейнер с готовым завтраком, спросила Хайди. Давненько я не видела, чтобы кто-нибудь их покупал, разве что в младших классах, но Хайди такая еда нравилась. – Вся эта вкуснота для живота ?

Джеймс разделил бутерброд.

– Пошлятина какая-нибудь?

– Именно. – Хайди достала крекер, положила на него ветчину и накрыла ломтиком чеддера. – Сам подумай: сначала ты с парнем, а потом у тебя что-то в животе заводится.

– Ужас какой, – сморщилась я.

– Ага. Будешь? – Она предложила мне сыр и ветчину на крекере.

– Спасибо. – Я положила его рядом с бутербродом. – С миру по нитке, и получился чудесный обед из дружеских даров.

– Тебе тоже пора приносить что-то из дома. – Зои села рядом, и она взяла с собой… салат. Разумеется. Что же еще? – Или привыкай есть зелень.

Я скривилась.

– Девчонки, слышали, что вечеринка у Купа намечена на эту пятницу? – Джеймс отхлебнул воды. – Вы идете?

Хайди продолжала компоновать крекерные вкусности, а я старалась не думать о том, как непривычно обсуждать будничные вещи после случившегося.

– Вряд ли.

– Завела себе подругу постарше и зазналась? Наши детские вечеринки тебе уже не так интересны? – Подколол ее Джеймс.

– Типа того, – ответила Хайди, и я засмеялась.

– Зато честно.

– Кстати, о честности… – Зои прищурилась. – Что за черт?

Джеймс обернулся. Я посмотрела ему за спину и увидела группу учеников во главе с Эйприл. Наша подруга маршировала через столовую с плакатом в руках. Ее белокурый хвостик качался из стороны в сторону, и мне вдруг сразу же захотелось подстричься.

Вокруг Эйприл крутилась горстка подхалимов.

– У меня плохое предчувствие, – предрекла Зои.

Я покосилась на столик лаксенов и нахмурилась. Коннор, темноволосый лаксен, которого я видела в клубе, когда возвращалась за мобильником, заметил Эйприл первым. Он что-то сказал, и остальные подняли глаза.

Хайди вытянула шею, оглянувшись на столик позади нас, а Эйприл схватила стул и поволокла его со страшным скрежетом. Поставив стул посреди столовой, она залезла на него, воспользовавшись помощью одного из подлипал, подняла руки и развернула плакат.

Я открыла рот.

По центру плаката изображался зеленый пришелец с заостренным подбородком и большими черными глазами. Он был обведен в черный круг.

– Вот это да! – пробормотал Джеймс.

Через секунду шестерки Эйприл тоже подняли ватманы. Такие же .

– Что это за шутки? – У меня даже руки с бутербродом опустились.

– Это не шутки, – зашептала Зои.

– Внимание! – закричала Эйприл, и в столовой воцарилась тишина. Как же иначе, когда на стуле стояла девчонка с плакатом «Долой инопланетян». – Мы имеем право на безопасность в школе и дома, но где она? Колин никто не защитил! Аманду – тоже! – Я снова посмотрела на столик лаксенов и заметила, как Коннор застыл с каменным лицом. – Мы должны запретить им ходить в наши школы. Они не люди. Они инопланетяне!

– Им тут не место! – поддержал ее парень, стоящий рядом. Для пущего эффекта он поднял плакат выше. – Чужаки!

Одна из девочек-лаксенов залилась краской и спрятала лицо за темными волосами, а Эйприл тем временем с горящими глазами трясла кулаками.

– Лаксенам – «нет»! Страху – «нет»! Давайте вместе! Лаксенам – «нет»! Страху – «нет»!

Стоявшие рядом подхватили клич, потом присоединились люди с задних столиков.

Я повернулась к друзьям, и Хайди возмутилась:

– Где учителя, черт возьми?!

– «Нет» – лаксенам! «Нет» – страху!

Речитатив становился все громче, все злее. Школьники вскакивали с мест, залезали на стулья. Вытянув руки вверх, они трясли кулаками, напомнив мне танцующих в клубе.