Дженнифер Арментраут - Самая темная звезда [litres]

Он будто порывался вскочить, но не сдвинулся с места.

– Я был бы рядом, чтобы помочь тебе понять, кто ты.

– Не смей говорить, что я – не Эвелин. Это я. – Голос предательски задрожал. – Меня зовут Эви.

– Знаю, – мягко сказал он. – Ты – Эви.

Я обхватила себя руками за талию.

– Допустим, это не сумасшедший сон, что это – чертова реальность. Тогда почему ты не сказал мне правду? У тебя была такая возможность. Море возможностей! Особенно когда ты рассказывал о том, что случилось в «Дедале». Чем не подходящий момент?

– Да, я мог. – Он посмотрел мне в глаза. – А ты бы мне поверила? Если бы я сказал, что на самом деле ты – Надин Холлидей, которая потеряла память, ты бы мне поверила или унесла ноги?

Я судорожно глотнула воздуха. По правде говоря, я решила, что он спятил. Я и маме-то верила с трудом. Зажмурившись, я покачала головой.

– Если ты не врешь, то почему бросил меня там… с ними? Ты же говорил, что я – твой самый лучший друг. Говорил, что лю… – не в силах выговорить это слово, я открыла глаза. – Почему ты бросил меня?

Зрачки Люка вспыхнули белым светом.

– Я никогда тебя не бросал .

Грудь будто сдавило стальным обручем. Отрицание лучше всего помогает справиться со смятением и жгучей болью, разъедающей душу. С минуту я беззвучно шевелила губами, потом наконец выговорила:

– Это шутка? Совсем неуместная.

– Я серьезно, – прохрипел он. – Чтобы тебя спасти, пришлось заключить сделку. Очень сомнительное решение. Худшее, ведь я отъявленный эгоист. И лучшее, ведь пришлось поступить бескорыстно.

– Я не…

– Ты не помнишь. Знаю. Но я помню. Черт, мне этого не забыть до конца своих дней.

Я пристально посмотрела на него.

– Не говори так.

Его глаза загорелись.

– А чего ты ожидала? Что я совру? – Он поднялся. – С этим покончено. Хочешь правды? Ну так слушай. Я постоянно о тебе думаю. Не забываю ни на секунду. Никогда не переставал за тобой приглядывать. И пусть ты меня забыла, у тебя же не было выбора, но…

– Перестань! – закричала я. – Я знаю, кто я такая. Меня зовут Эви. Это имя всегда было моим.

Люк ринулся вперед и схватил меня за плечи.

– Послушай меня. Сейчас ты – Эви, но ты стала Эвелин Дашер всего тысячу двести семьдесят восемь дней и примерно восемь часов назад, и, если пожелаешь, могу сказать с точностью до секунды.

Я раскрыла рот.

– Вот только раньше, почти тринадцать лет назад, ты была Надей.

– Хватит, – я выскользнула из его рук и отшатнулась. – Мои воспоминания – не вранье, они настоящие.

Я сжала кулаки.

– Ты любишь колу, а не пепси. Как думаешь, откуда я это узнал?

Перед глазами возникло мамино лицо… тот ее взгляд, когда я попросила колу… и то, что она сказала. Я всегда пила пепси, потому что другого в доме не держали.

– Знаешь, что самое странное? Воспоминания стерлись, но некоторые привычки остались. Они никуда не делись, – Люк подошел поближе. – Я знаю, что ты любишь ужастики и терпеть не можешь мелодрамы.

– Поздравляю, это ты в моем профиле на «Фейсбуке» вычитал?

Парень усмехнулся и, не колеблясь, продолжил:

– Ты и раньше интересовалась фотографией. Хныкала, пока Парис не сводит тебя к реке Потомак, чтобы поснимать.

– Я даже не знаю, кто такой Парис.

– Знала раньше. Он был тебе как отец. Когда ты нервничаешь, у тебя плечи трясутся.

– Не трясутся.

– Ты всегда потираешь коленки или бедра, даже сейчас.

Я отдернула руки от бедер и сложила их на груди.

– Ну как, мало фактов? Хорошо. Ты постоянно теребишь волосы. Еще одна привычка, когда переживаешь. – Он подошел совсем близко и склонил набок голову. – А еще ты не любишь пиццу.

Сердце екнуло, и я взглянула на него.

– Это тебе Хайди сказала.

– Нет. – Он склонился так низко, что его щека задела мою. – Я ведь угадал, верно?

Да, но я не ответила.

Люк застыл вплотную ко мне, так близко, что я чувствовала его дыхание.

– А вот этого ты не помнишь, а Сильвия знать не могла. – Он умолк на мгновение. – Мой первый поцелуй. Первый раз в жизни я целовался с тобой.

Я ахнула.

– Конечно, мы были детьми, – он отстранился, проведя носом по моей щеке. – Но лучшего поцелуя у меня в жизни не было.

Я зажмурилась.

– Я держался на расстоянии, как и обещал Сильвии, потому что знал: если подойду слишком близко, оставить тебя уже не смогу. Я был рядом, но никогда не приближался. Никогда тебя не искал. Я оставил источников на попечение Деймона и его друзей, ведь не мог бросить тебя здесь одну. В тебе одной смысл всей моей жизни, все остальное неважно.

Казалось, земля уходит из-под ног.

Я помнила, как мы переехали в Колумбию, помнила первую ночевку у подруги, первую влюбленность, но все эти воспоминания…

Они были смутные, расплывчатые, в дальних уголках сознания, и, когда я пыталась их вызвать, они ускользали.

Как же было на самом деле?

Господи, я же никогда не вспоминала детали, не думала о том, что было до нашествия.

Это я все же помнила: страх, то, как было раньше, но…

Меня охватила паника, и я шарахнулась в сторону.

– Твои воспоминания расплывчатые, потому что ненастоящие, – мягко сказал Люк. – А сомнений не возникало, потому что не было повода.

– Перестань, – зашипела я, поворачиваясь к нему. – Прекрати подслушивать.

– Сейчас это не так-то просто.

Я провела ладонями по бокам и замерла, заметив многозначительный взгляд Люка. В его рассказ трудно было поверить. Оказывается, у меня была прошлая жизнь, о которой я начисто забыла, я умирала, а потом стала другим человеком.

Я выпрямилась.

– Значит, я – твоя пропавшая подруга, и мне ввели какую-то чудесную сыворотку, которая не просто лечит, но и стирает память, внедряет ложные воспоминания, но при этом не помогает от обычных прыщей, что высыпают чуть ли не каждый месяц?

Он нахмурился.

– Ну, не совсем. Память у тебя стерлась не из-за сыворотки, а от лихорадки.

– Но почему ты меня бросил? – закричала я, сама удивившись тому, с каким надрывом это прозвучало.

– Думаешь, я нарочно? – взорвался он. Его черты лица заострились. – Я никогда не доверял ни Сильвии, ни Джейсону. Да и они мне тоже не доверяли, но… я был в отчаянии, а ты сама согласилась. «Последний шанс». Вот что ты мне тогда сказала, потому что ни одна другая сыворотка не помогла. Ты меня заставила пообещать, что, если не поможет и она, на этом все. Ты вырвала у меня обещание отступиться и дать тебе спокойно умереть! – Его голос дрогнул. – И да, я пообещал.

У меня голова пошла кругом от осознания того, на что пошла Надя ради выздоровления.

– Джейсон знал, что я его выслеживаю. Вот и объявился сам, принялся торговаться за свою шкуру. Он пообещал тебя вылечить, Эви, если я его не трону. Мы с ним друг друга ненавидели, но дело не только в этом. Лекарство было только частью сделки… – У него на щеке задергался мускул. – Я должен был тебя бросить, оставить тебя, единственного настоящего друга, единственного человека, которому я безоговорочно доверял, свою единственную… – Он запнулся и потряс головой. – Я пошел на эту сделку, ведь был готов оставить тебя, лишь бы с тобой все было хорошо. Я согласился. Ты – тоже, но ты… не представляла, что забудешь обо мне… о нас. Если бы я сказал тебе правду, ты бы отказалась.