Дженнифер Арментраут - Самая темная звезда [litres]

– Ты не помнишь, Эвелин. Ты помнишь только то, что я тебе говорила, – тихо отозвалась мама. – Мы пока не научились пересаживать память, пока нет , но мозг – удивительная штука. Он восприимчив к образам, и мы… и я этим воспользовалась. Когда ты очнулась, а Джейсона не стало, мы с тобой остались вдвоем, я внушила тебе иллюзию жизни Эвелин.

– Господи. – Я провела руками по лицу. Меня точно стошнит. – Это не иллюзии. Я помню отца и…

– Тогда скажи мне: какой голос был у Джейсона?

Я открыла рот, но… не вспомнила. Не смогла. Не получилось.

– Обычный мужской голос, – промямлила я, хлопая глазами.

– А можешь описать наш старый дом в Хейгерстауне?

Ну конечно. Я все помню, просто картинка не складывается от потрясения. Нет, я все вспомню. Точно. Надо только успокоиться и сосредоточиться.

Ее глаза наполнились слезами.

– А что я тебе сказала утром, когда началось нашествие? Куда мы отправились?

– Ты… ты сказала мне, что все… – Я зажмурилась. Что же она сказала?

Туман. Я так перепугалась, что все мысли вылетели из головы. Но это ничего не значит. Не значит!

– Солнышко, когда началось вторжение, ты была не со мной. Ты была с Люком. – Она поджала губы. – Ты ничего не сможешь рассказать ни о начальной школе, ни о дне рождения. Все твои воспоминания – единственный источник, откуда ты можешь что-то почерпнуть в рассказы, которые ты слышала от меня, пока боролась с лихорадкой.

Паника охватила меня и вцепилась в мое горло острыми когтями.

– Как же так? Как ты можешь заявлять, что у меня нет воспоминаний, а те, что есть, – вранье? Это же невозможно. Ты – моя мама, я – Эви. И всегда ею была!

Мама покачала головой.

Глядя на нее, я ужаснулась от промелькнувшей чудовищной мысли. А что, если… вдруг она говорит правду? У меня ведь появилось то странное чувство дежавю, когда я впервые увидела Люка в клубе.

И все эти оговорки Люка, как будто он знал меня раньше. И уговор… Он все время твердил об уговоре.

Мама застыла возле стола, прижав руку к груди.

– Я все равно твоя мать. Я…

– Перестань, – потребовала я. – Прекрати, пожалуйста. Потому что этого не может быть.

– Но это правда.

Тяжело дыша, она поднесла к глазам руку и сняла контактные линзы. Я взглянула на нее и ахнула. Ее глаза были не карими, а цвета летнего неба перед грозой.

Переливались неестественными оттенками синего.

– О нет, – прошептала я, тряся головой.

Она улыбнулась сквозь бегущие по щекам слезы, и вдруг от них не осталось и следа – сосуды под кожей вспыхнули дивным сиянием. Оно разгоралось все сильнее, пронизывая кожу и затмевая ткани, и вскоре она вся превратилась в светящийся силуэт.

Мне внезапно вспомнилось, как мама вскинула руку, будто угрожая, когда к нам приходил Люк. А он ее еще подначивал. Тогда я ничего не поняла, а сейчас понимаю.

Люк знал… знал, что мама – лаксен .

Но она не моя мать – она не могла дать мне жизнь. В этом теперь я была уверена. Как бы ни хотелось отмахнуться от всего, что она рассказала, я знала, что у лаксенов могли родиться только лаксены.

– Боже мой.

Комната плыла перед глазами. Ноги подкосились, голова кружилась, я не могла с этим справиться, была не в состоянии смириться с этой правдой, сияющей прямо перед глазами. Не соображая, что делаю, я машинально направилась в гостиную, потом вернулась на кухню, схватила рюкзак и бросилась в гараж.

– Солнышко, – позвала мама.

Я остановилась и взглянула на нее через плечо.

Она вернулась в человеческий облик.

Вот только глаза у нее оставались чужими, как у лаксена.

– Пожалуйста, – попросила она, – давай просто сядем и поговорим. Мы…

– Нет.

Она шагнула вперед.

– Стой, – прохрипела я. – Не подходи.

Она замерла.

Меня всю трясло.

– Оставь меня в покое.

Я распахнула дверь, выскочила в гараж и ударила по кнопке на стене.

Под лязг открывающейся двери я рванула дверь машины и швырнула рюкзак на пассажирское сиденье. В гараже постепенно светлело, я обошла машину, отцовский «Лексус». Но Джейсон не был моим отцом.

Ведь если мама мне не родная, значит, и он не мой отец.

Вот только другой мамы у меня не было, и любила я Сильвию Дашер.

Дверь гаража наконец открылась, я забралась в салон и трясущимися руками завела двигатель. Снаружи меня звала мама, но я включила задний ход и дала полный газ. Визжа колесами, машина выскочила на подъездную дорожку. Добравшись до выезда на улицу, я краем глаза уловила какое-то движение.

Я нажала на тормоза и посмотрела налево.

– Что за черт?

Через двор шагал темноволосый мужчина, которого я сразу узнала. Деймон. Что он тут делает? Я перевела взгляд на распахнутый гараж: мама еще стояла там.

Внезапно Деймон возник рядом с машиной и постучал в окно. Я даже не заметила, как он подошел. Только что был во дворе – и вот уже около автомобиля.

Не веря своим глазам, я опустила стекло.

Он наклонился, положив руки на открытое окно.

– Далеко собралась? Похоже, не в школу.

Я захлопала глазами. Потом меня осенило. Деймона прислал Люк из-за источника. Черт возьми, сколько он уже тут торчит?

Глядя в его невероятно зеленые глаза, я стиснула руль.

Мама что-то говорила, приближаясь к нам, но я не могла оторвать глаза от лаксена. Я вспомнила его взгляд, когда он впервые увидел меня в клубе, как Люк его прервал и какой удивленный у него был вид. Я тогда решила: все из-за того, что я человек…

– Ты знаешь, кто я? – хрипло спросила я, не узнавая собственный голос.

Он непринужденно улыбнулся.

– Заглуши двигатель и выходи. Пойдем в дом, хорошо?

– Как меня зовут? – настаивала я, до боли сжав руль.

Что-то промелькнуло в его взгляде.

– Выходи. Не надо…

– Скажи мое имя, – прокричала я, сорвавшись на последнем слове.

– Черт, – пробормотал он, оглядываясь на гараж. – Позвони Люку.

Мое сердце ухнуло в пятки. Я не хотела, чтобы они звонили Люку.

Я ничего от них не хотела.

Сняв ногу с тормоза, я вдавила в пол педаль газа. Деймон выругался и отпрыгнул в сторону. Машина вылетела на улицу. С рвущимся из груди сердцем я врубила четвертую передачу и газанула изо всех сил. Ветер и дождь врывались в открытое окно, «Лексус» понесся по кварталу.

Все это неправда. Неправда! Слишком невероятно. Такое просто невозможно!

Но мама оказалась лаксеном.

И она сказала, что я – та девочка , та самая, которую Люк считал единственным верным другом. Та самая, в любви к которой он признался несколько часов назад.

«Уговор был, что я тебя не трогаю, если ты держишься в стороне» .

Нет. Не может быть.

Я – не она.

Меня зовут Эви. Вот кто я.

Стараясь дышать глубоко и ровно, я устремилась на шоссе.

Меня зовут Эвелин Дашер!