Сергей Куц - Вор и убийца

— Знаешь, как выбраться из города? — спросил он.

Гном кивнул, но, прежде чем он ответил, я встрял в разговор:

— Мы здесь еще два часа. Потом отправляемся верхом. Вы в седлах?

Гном и эльф снова утвердительно кивнули.

— Буду в номере, — произнес я. Горец выглядел несколько обескураженным, но продолжать беседу тоже не стал.

— Ждите здесь, — сказал он Барамуду и вслед за мной последовал наверх.

В номере прибрали. Кровать Оливера заправили чистым бельем, следы крови на полу замыли. Ничто не напоминало о недавних событиях. Вещей бывшего наемника тоже нигде не было видно. На моей постели лежало оружие, с которым я отправился на ночную вылазку. Я поспешно прицепил к поясному ремню ножны, с удовольствием вогнал в них любимый бракемарт. Засунул за пояс кинжал, пистоль и спрятал под штаниной засапожный нож. Метательные ножи и второй пистоль, к сожалению, пропали во время стычки с загадочным противником. Рядом в сундуке кучкой лежали другие мои немногочисленные пожитки. Их придется оставить, чтобы не вызвать у хозяина лишней подозрительности. Хотя не помешают шляпа с большими круглыми полями, чуть опущенными вниз, и теплый шерстяной плащ. В карманы камзола перекочевали еще немного монет, пороховница и мешочек с пулями. Шпага тюремщика полетела на дно сундука.

В комнату без стука вошел Рой.

— Не доверяешь им? — без обиняков спросил он. Горская куртка, в Арнийском Сумеречье такая у каждого второго, была перетянута солдатской портупеей с парой кинжалов и тяжелым укороченным клинком с широким лезвием в потертых ножнах. За спиной торчала рукоять пистоля.

— Нет, — признался я. Трудно объяснить почему, но эльф и гном вызывали у меня сильное, просто кричащее чувство тревоги. К счастью, толстяк не стал докапываться до причин недоверия. Дорого было каждое мгновение.

— Потом об этом поговорим. Сейчас уходим, — сказал Рой. — Лошадей придется бросить. Берем только оружие и деньги.

— Сможешь вывести за стены?

Для меня не составляло труда уйти из города. Ночью я легко пересек бы укрепления. Но время таяло с каждым вздохом: к вечеру Фосс уже окажется в аббатстве. Горец пробормотал что-то невнятное, что, очевидно, должно было означать положительный ответ.

Я опасался, что Барамуд или Крик обнаружатся на втором этаже у наших дверей. К счастью, в коридоре было пусто. Рой направился к узкой лестнице, которая вела на кухню, минуя общий зал таверны. Она использовалась в основном горничными. Удача продолжала сопутствовать нам. Хозяина гостинцы на кухне не обнаружилось. Прислуга, конечно, очень удивилась, когда мы появились среди сковород и тарелок, но расспросов не последовало.

Мы выбрались наружу через черный ход, что вывел на узкую извилистую улицу. Не теряя даром драгоценные минуты, Рой направился в сторону крепостных стен. Мы условились, что он пойдет первым, а я за ним, опустив пониже поля шляпы.

Если ищут беглецов из тюрьмы, то двух, поэтому шли раздельно. Город жил обычной жизнью: торговался, ругался, сплетничал, множил слухи о пожаре на бастионе. В конце петляющей улочки навстречу протопало четыре стражника. Четыре алебардиста не представляли особой угрозы, да и днем в столице Загорья городская стража — явление редкое. Но направлялись они в сторону таверны «У кота».

Мысли постоянно возвращались к Джону. Нельзя оставлять его в когтях тюремщиков, воровской бог не терпит малодушия. Я пытался убедить себя, что мы обязательно вызволим Шрама, но понимал, что обещания эти — пустые. Арнийца, скорее всего, прикончат, прежде чем сможем вернуться в Бранд, освободив Фосса.

Молчание давило, и я заговорил о Шраме, когда остановились на перекрестке у телеги с конским навозом, дабы в двух словах перемолвиться о дальнейшем. Акан не на шутку разъярился и попросил заткнуться.

Наш постоялый двор размещался в Нижнем Бранде, части города, в большинстве своем состоявшей из постоялых дворов для купеческой братии. До крепостных стен рукой подать. Слова гнома, что Бранд наглухо заперт, не подтвердились. Из города можно было уйти по меньшей мере здесь.

У белой башни, из которой шла дорога на юго-восток, образовалась огромная очередь. Крестьяне, повозки, всадники. Поток желающих покинуть город медленно продвигался вперед после тщательного и потому неспешного обыска усиленным нарядом стражи.

Я поравнялся с Роем, тот стоял в хвосте людской вереницы и смотрел куда-то вперед.

— Жди тут, — произнес толстяк и направился к квадратному деревянному зданию, пристроенному к белой башне.

Рой уверенно зашел внутрь. Скоро он показался вновь, махнул мне рукой.

Когда я приблизился к Акану, из пристройки вывалился пяток стражников во главе с капралом. Подофицер с рябым от пережитой когда-то оспы лицом сразу высыпал серию ругательств о треклятом утре, а потом без предисловий обрушился на нас. Солдаты чуть ли не взашей начали толкать меня и Роя к городским воротам. Рой подмигнул, и я безропотно принял участие в спектакле изгнания из Бранда двух негодяев, от коих господину капралу давно житья нет.

— В следующий раз вперед ногами вынесут, — бросил напоследок старший стражник и довольно хрюкнул.

Продался Рою с потрохами, боров. Зато мы наконец покинули ставший смертельно опасным Бранд.

В посаде Рой повел на Конюшенную улицу. Нам были нужны лошади. Почти не торгуясь, горец купил двух скакунов. Хозяин конюшни, худой долговязый тип с козлиной бородкой, великодушно велел взнуздать их и не брать серебра за сбрую.

— И на том спасибо, — сказал Рой, когда мы вскочили в седла. — Денег у меня больше нет.

У деревянного частокола, что окружал посад и являлся первой линией укреплений, никакого столпотворения не оказалось. Пикинеры расслабленно стояли по обе стороны от ворот и не интересовались ничем, кроме привычной скромной мзды от путников, прибывших в город. На нас даже не взглянули.

Мы выехали на торговый тракт. Скакали по нему недолго, довольно скоро свернули на гораздо менее широкую полупустую дорогу.

— Путь проклятых, — назвал ее Рой.

Матерь-церковь учит о спасении души. Старик заставлял меня ходить на службу в кафедральный собор Лерпо почти каждое воскресенье. Я пробовал возражать, ведь в юном возрасте множество гораздо более интересных вещей, чем пребывание в храме. Спрашивал, зачем ночной крысе воцерковленность, о которой в соборе постоянно твердили святые отцы, и как совместить веру в Бога Отца и Бога Сына с почитанием Харуза? Лукаво улыбаясь, Старик пояснял, что без Харуза не будет его магии, и тут же задавал вопрос: как обстояло со спасением души в древние времена, когда люди и не слыхивали о Святой церкви? Я пытался ответить, но все, что приходило в голову, на поверку оказывалось очень неубедительным. Тогда Старик советовал воспринимать службы как часть образования, где вместо зубрежки книг — песнопения священников.