Сергей Куц - Вор и убийца

Я глядел на него и понимал одно. Томас Велдон — это загадка, которая мне не по зубам. Загорье знает его как истового служителя матери-церкви, каковым он предстал и предо мной. Почти идеальный инквизитор без зерна сомнений в вере. Но я уже видел, что он может приказать убить, и сейчас он снова просил о смерти… И еще дочь. У него есть дочь!

Чертов монах! Я снова сквернословил в адрес Велдона, и он того заслуживал.

К кому еще он обратится? Андар отпадает. Тейвил? Пожалуй, да, тот бы справился. Не знаю, согласится ли Ричард, но если мои подозрения о Тайной палате верны, подобное дело для него — сущий пустяк. Кого-либо другого инквизитор вряд ли подговорит, потому как это чревато оглаской, а у горцев, по утверждению Велдона, свои приземленные планы на тушку имперца. Что до меня, то судьба пленника не волновала совершенно. Это не моя война, и к рейтарскому полковнику личных счетов у меня нет.

Я поспешил нагнать удаляющийся отряд.

Шли по грязи весь день, почти без остановок, все-таки погоня нам грозила реально. Ближе к сумеркам скончался Брендон. Его похоронили уже после заката, за полуразрушенной оградой заброшенного деревенского кладбища, к которому вышла тропа.

— Остановимся здесь, — объявил отец Томас, указывая на рощу с могильными камнями под деревьями.

После разговора церковник избегал меня. Я также не горел желанием говорить с ним, но сейчас захотелось спросить, уверен ли Томас Велдон, что ночевка на кладбище не опасна? Однако горцы не проявляли какой-либо нервозности и спокойно устраивали лагерь. Вероятно, среди местных бытовало мнение, что у кладбища они в безопасности. Раз так, то и я успокоился. Тем более что Губошлеп разделил своих людей на три ночных дозора. Не два или три сторожа, а треть отряда заступит на часы во время отдыха. Мне и Тейвилу выпала третья смена.

Лагерь разместили на опушке между лесом и кладбищем. Горцы привязали лошадей к осинам и развели пять больших костров. Дров заготовили знатно.

Наскоро перекусив, я закутался в плащ и провалился в беспокойный сон…

От волчьего воя заледенела кровь. Проснувшись, вскочил с обнаженной шпагой в руке. Волки выли повсюду, их рев нагонял панику. Заржали испуганные лошади.

Ночевка тонула в густом тумане. Буквально в пяти-шести шагах от костра ничего не разобрать. Раздался человеческий вопль. Спустя два удара сердца преисполненный ужасом крик утонул в новом волчьем вое, за которым ударил резкий порыв ветра. В одно мгновение костры погасли. Стоянка погрузилась в полную темноту.

— Что за напасть, купец? — Из тумана вывалился Тейвил. Подтянув к поясу потертые армейские ножны, барон наполовину обнажил палаш.

Откликаться я не спешил. Дьявол тебя задери, Ричард! Если бы я сам знал!

Звериный вой вдруг смолк. Разом. Над лагерем повисла тишина. Нежданное безмолвие и густой туман предвещали людям беду. Зря стали на ночлег у кладбища. Зря пришли сюда. Ночь не для нас…

Я ругнулся, гоня прочь странные мысли. И панику! Страх скреб в душе. Оглянулся, чтобы спросить Тейвила о его ощущениях, но тот исчез. В этом чертовом тумане скоро не разгляжу носки собственных сапог. Проклятый пепел! Я потянулся к магии, однако и ночное зрение было бессильно.

Послышались беспокойное ржание лошадей, выкрики горцев. Словно голоса призраков, недоступных взорам смертных. Но то были живые, в их возбужденной перекличке тоже угадывался страх. Помянули Господа, и я уловил слова молитвы. Не инквизиторы, кто-то из горцев. Где церковники, я не знал.

— Кто орал? — послышался хриплый голос Андара. — Все на месте?

Слова лесника потонули в новой волне волчьего воя, зазвучавшего вокруг лагеря, и почти сразу же к звериному завыванию прибавились крики людей и лошадей. Лагерь атакован: кто-то или что-то проникло внутрь. Стоянка наполнилась воплями ничего не понимающих людей, руганью, беспорядочной стрельбой, волчьим воем и конским ржанием.

Кровь и песок! Кровь и песок! Я потерял самообладание и вертелся волчком на одном месте, выставив перед собой шпагу и не видя ничего, кроме белого тумана. Кровь и песок!

Желто-полосатая куртка мелькнула в окутавшей стоянку мари и исчезла. Мгновение спустя где-то там, куда шагнул наемник, прозвучал протяжный стон умирающего. Не думая, я ринулся на звук. Вперед толкнула неизвестность, покончить с ней — и уйдет липкий страх. Узреть опасность, да хоть бы и смерть! Но не крутиться слепым котенком в убивающем нас тумане!

Я обнаружил наемника, споткнувшись об него. Мертвец с вывалившимися наружу кишками уже не шевелился. Он умер быстро, не ведая, что его убило.

Из-под полей шляпы к виску потекла струйка пота, я облизнул сухие пересохшие губы. Каждый следующий вздох мог оказаться последним. Страшно, когда от смерти отделяет одно мгновение, но я никогда не чувствовал себя столь безнадежно беспомощным, как в эту ночь. В меня вселился уже не страх, а нечто большее, я был на грани.

Боковым зрением уловил какое-то движение. Обернувшись, выставил в сторону мелькнувшей тени пистолет и вздохнул с облегчением. В трех шагах налетели друг на друга два горца. Они поднимались, поносили один другого скверными словечками, но скорее для приличия, чем от ярости. Столкновение выбило из них безумие, охватившее всех.

Только в следующий миг… Из ниоткуда между горцами появился размытый черный силуэт; не показался из тумана, как бегающие в панике люди, а именно появился на одно краткое мгновение — чтобы взмахнуть руками, пронзить горцам шеи длинными кинжалами и также мгновенно исчезнуть!

— Матерь Божья!

Я даже не успел поднять пистоль для выстрела! Передо мной упали два новых трупа, и снова вокруг только туман, волчий вой да вопли людей.

— Харуз!

Теперь я вспомнил воровского бога! Дьявольщина, творящаяся на стоянке, мне знакома! Та самая тень, что шла по пятам с первых дней в Загорье, с ней я дрался на крыше брандской таверны, она напала на спящего Фосса, а теперь она вернулась!

Я отступал, не видя ничего, кроме стены тумана, и рубил широкими взмахами шпаги. Пистоль так и остался в руке неразряженным. Я не хотел стрелять вслепую, чтобы пуля не задела кого-то из своих, а значит, все еще умудрялся удерживать контроль над собой.

— Гард! Стой! Сзади!

Обернувшись, обнаружил массивные ветки, на которые едва не напоролся. Деревья сомкнулись стеной, а в паре шагов справа сопел лейтенант. Его плечи поднимались и опускались в такт тяжелому дыханию, в лапах — палаш и массивный кинжал. Тейвил пока не поддался животной панике, и вместе с ним шанс выбраться из передряги увеличился вдвое. Я был искренне рад, что нашел его.

— Ричард! Давай спина к спине!

Мы прикрыли друг друга. Я по-прежнему водил клинком перед собой, понимая, что тень, убившую на моих глазах сразу двоих, это не остановит. Но должен же я что-то делать!