Марина Бишоп - По воле тирана

Его яростный клекот на последнем слове высосал из шалфейи последнюю надежду.

- Вы не должны этому верить, это неправда! Это мерзкая подделка, разве вы не видите?

- Написанная рукой моей жены под руководством дочери, которая, вопреки законам, запрещающим язычество, обратилась к идолу!

Коутрин чуть не подавилась от переизбытка возмущения.

- Он не идол! Вы не знаете, о чем говорите!

Это было ошибкой. Король отмел в сторону, как пылинки, рядом стоящие стулья, устрашающе нависнув над дочерью. Но Коутрин встала во весь свой рост, не пугаясь его грозного вида и готовая ценой жизни отстоять свою веру.

- Кутаро - единый Бог - божественное начало мира, - громко произнесла Коутрин первые строки древнего фолианта.

Король отошел от нее, воздерживаясь от рукоприкладства. Она по-прежнему его дочь, самое дорогое, что когда-либо было в жизни. Любовь к ней удерживала рвущийся наружу гнев.

-У тебя есть один-единственный шанс заслужить наше прощение, - гортанно объявил король свою милость.

Словно произнесенная фраза была ключевой, в зал вошел шалфей. По обе стороны от него возвышались двое соколов из личной охраны короля. Коутрин не понимала, что происходит.

- Этот посол - твой счастливый шанс, а этот пергамент - твоя жизнь

Шалфей кивнул и молча передал свиток королю.

- Итак, - сокол прокашлялся.- Его величество Рэндел Растус династии Гиа просит руки принцессы Коутрин Лиасы Эллисийской, за тем ммм....пе....об...триста...и..угодно...соблю..... - начал скакать через слова монарх, в конце концов пробубнив все про себя.

Он искоса следил за реакцией принцессы, не желая углубляться в подробности договора, но сделал акцент на одном из пунктов.

-..."целомудрие принцессы проверено асадором короля Гловестером Минайя - доверенным лицом..."

Коутрин помимо воли нервно улыбнулась

- Это шутка?

- Давай не будем заставлять посла ждать, он устал, и еще должен доставить ответ своему монарху не позже завтрашнего утра. Помогите ее высочеству, - буднично дополнил король, сворачивая свиток.

Коутрин притопнула ногой от досады.

- Где ваши манеры, ваше высочество? - ядовито упрекнул отец

- Там же, где и ваш здравый смысл!

- Осторожно, Коутрин...

- Только посмейте дотронуться до меня!

- Милая, это твой единственный выход, - теперь почти грустно произнес король.

Вот она: подоспевшая помощь, обглоданная кость судьбы от Кутаро. Коутрин набрала в легкие воздуха и склонила голову.

- Проводите ее высочество в ее покои и удовлетворите пункт, согласно прошению.

Оба сокола поклонились своему сюзерену и пригласили принцессу пройти вперед. Шалфей последовал за ними. Коутрин дала себе обещание в будущем подумать дважды прежде, чем просить Кутаро об участии. У него, как видно, свои понятия о помощи.

- Пожалуйста, сядьте на край кровати, - попросил шалфей, затем обратился к сопровождающим, застывшим возле дверей ее спальни.

- Вам не обязательно присутствовать, с ее высочеством ничего не случится, можете ждать за пределами комнат.

Коутрин поблагодарила бы за заботу о ее достоинстве, не застрянь язык меж зубов; не верится, что сейчас ее будут исследовать, как наложницу для Гарема.

- Меня зовут Гловестер , - представился посол.

"Меня не интересует ваше имя", - выдохнула принцесса, но вслух ничего не сказала.

- Вы меня, наверное, не помните. Я был рядом с Рэнделом, когда на вас напали. Мне тогда пришлось оказать помощь вашему раненому брату - я лекарь.

- Вы пытаетесь развлечь меня разговором? - перебила его принцесса. Она не хотела показаться невежливой, но ситуация не подразумевала соблюдения приличий и светского диалога.

- Хорошо... Тогда перейдем к делу

- Отлично, давайте покончим с этим поскорее...

Кажется, Гловестер удивился ее рвению, ожидая небольшую битву, но ни одна морщинка не изменила форму на его лице; такой спокойный и уверенный в себе шалфей угомонил скачущий пульс Коутрин. Шалфей был не молод, но, пожалуй, только льняные волосы выдавали возраст. Его острые глаза, смягченные густым медовым цветом, поймали смущенный и одновременно отважный взгляд шалфейи. Она вполне могла бы возглавить лесной культ Лантаны.

Она рассматривала его, роясь в памяти. Конечно, Коутрин не видела его в тот злосчастный день на поляне и не хотела верить в то, что он помог Фалькору, но почему-то внутренний голос твердил довериться ему и оставить подозрительность. - Откиньтесь назад, - прозвучал голос шалфейя, и принцесса содрогнулась.

Она легла на кровать, как было сказано. - Подтяните ноги и поставьте ступни на край.

Коутрин закусила губу, но повиновалась без задержки. Она устремила глаза к потолку, изучая палитру приевшихся мозаик.

-Я закатаю юбку вашего платья. Пожалуйста, ни о чем не волнуйтесь, это очень быстрая процедура, и вам не будет больно.

Гловестер старался успокоить молодую шалфейю. Такова судьба высокородных особ. Разница между аристократкой и рабыней только в цене.

Шорох ткани и ощутимое движение всех нижних юбок запустил внутренний механизм, и Коутрин громко задышала, атакуемая приливами унижения и беспокойства. Почувствовав теплоту возле оголенной плоти, она затаила дыхание и зажмурилась.

-Вы и моргнуть не успеете, как я закончу, мне только нужно, чтобы вы расслабились.

Она положила влажные ладони на прохладное покрывало и закрыла глаза, тут же почувствовав прикосновение. Как и обещал шалфей, никакой боли, правда, сама процедура заняла чуть дольше, чем Коутрин хотелось.

Как только она поняла, что все закончилось, принцесса перевернулась и слетела с кровати прочь в примыкающую к ее спальне внутреннюю гостиную.

- Наш король не ошибся в выборе, - услышала она вслед одобряющий отзыв. Она с силой хлопнула дверью, выразив свою точку зрения.

Просидев на низком диване половину дня в обнимку с подушкой, принцесса обдумывала своё положение. Ей нужно многое решить, но в первую очередь необходимо увидеться с матерью.

-Здравствуй, Коутрин.

Шалфейя встрепенулась. За окнами распустился золотой закат, принцесса и не заметила, как быстро стемнело. В напольные канделябры были заложены свежие свечи, и приторный запах воска заполнил ее небольшое убежище. На фоне не зашторенных окон она безошибочно угадала силуэт своего брата.

- Фалькор? - слабо позвала она, и своенравные слезы замерли в глазах.

Коутрин хотела разрыдаться и кинуться к нему за поддержкой, но не сделала этого. Она почувствовала невидимую преграду; он был далек от нее.

- Почему ты здесь?

- Решил проверить, как дела, мы давно не виделись, ведь так? Ты избегала меня много недель, и я удивляюсь, с какой легкостью тебе это удавалось, - таинственно произнес Сокол.

Коутрин отвернулась и уткнулась носом в подушку, не чувствуя себя способной на оправдания.