Евгений Абрамович - Медианн №2, 2019

— Вре-ешь, ку-у-рва, — лениво протянул Вечек, растягивая дыбу. Стражник с волнением смотрел на аккуратное безволосое лоно пленницы, в глазах его гуляла недобрая искра.

— Говори, кто организовал эти набеги? Где сейчас слепой мальчишка? — гремел отец Васимар.

— Известное дело — новая Хозяйка болота за этим всем стоит. Это даже не тайна! — ведьма крепко зажмурилась от боли. — Ай! Пожалуйста, не тяните так.

— И где же нам искать эту твою Хозяйку болота?

— И это тоже не тайна! Она приручила ходячую топь, демона Буульбааза. На нем ее дом. Но демон все время в движении. Я если бы и знала, где Хозяйка сейчас, все равно бы вам точное место сказать не могла. Буульбааз, если ему сделать приятно, может ползти очень быстро! Пожалуйста, лучше убейте… Как же больно.

Руки и ноги ведьмы побелели, а грудь и лицо напротив — налились багрянцем. Болотная тварь шипела, бешено вращая глазами. Жуткое и вместе с тем жалкое зрелище.

— Вы… можете разорвать меня пополам, отдать псам или выбросить за стену, — каждое слово давалось ведьме с трудом. — Но я все равно ничего вам не скажу! Потому что не знаю! Не знай-у-у-у-у!

Вечек еще раз крутанул колесо и с удовольствием вслушался в треск сухожилий.

— Убейте меня, но когда Хозяйка болота вновь пойдет на город, она поднимет меня из праха, и тогда я перегрызу горло каждому из вас! Ай! А-а-а-ай! — Вечек снова крутанул колесо, изо рта ведьмы потекла кровь.

— Одна пойдет что ли? — Вечек плотоядно улыбнулся. — Сами себя в грязи сварили! Никто не уцелел!

— Довольно, — прогрохотал отец Васимар. — Должно быть, она и в правду не знает ничего. Дыба может расколоть каждого! Но уже достаточно и того, что она сказала. Убей ее, Вечек, мне все равно как ты это сделаешь.

Капитан и архижрец вышли из каземата, громко хлопнув дверью. Ведьма почувствовала, как слабеют веревки дыбы. Все ее тело прострелило острой болью, она с трудом разомкнула веки и вскрикнула: Вечек стоял перед ней со спущенными штанами и размахивал огромным, как дубина, удом.

Заключенные в казематах еще около часа слушали истошные вопли. Но здесь этим никого не удивишь: чужие мучения давно стали частью арестантского уклада.

Адриан не любил бывать в гостях у архижреца. Дом его был грязен, а для зажиточного человека убранство двухэтажного терема было чрезвычайно убогим: минимум мебели, несколько стеллажей со старинными книгами и целые горы религиозной атрибутики.

Отец Васимар был древним стариком, но каким-то чудом он сумел сохранить остатки былой мощи: высокий как тополь, крепкий как скала. Он до сих пор вставал раньше петухов, чтобы облиться холодной водой, сам рубил дрова и вместе с вольнонаемными разгружал возы с едой для приходской столовой. Нищие боготворили его, богатые несли ему деньги, а старейшины-шоршеткалоки тихо ненавидели.

Архижрец суетился. Из разных мелких шкатулочек и мешочков он выуживал амулеты и повязывал их на одежде — сначала своей, а затем и капитана. Он хотел было надеть бусы из лапок бесов на шею Мыреша, но степняк отстранился, неодобрительно цокнув.

— Это тоже колдовство, отец поднебный, пусть и незлое. Нам вера любое запрещает.

— Как хочешь, — архижрец пожал плечами, — но обереги лично мне не раз спасали жизнь, да и капитану тоже. Советую подумать. Дорога дальняя и опасная.

Мыреш неодобрительно фыркнул и отвернулся к окну.

Деревянная дверь со скрипом отворилась, и на пороге, впустив в тепло кусочек метели, стояли Вечек и молодой мужчина в синих штанах и драном полушубке. Они были похожи, но тот — в синих штанах — был бородат, худ и жилист.

— Бес ты глиноголовый! — отец Васимар неодобрительно покачал головой. — Зачем босоногого привел?

— Познакомьтесь… — Вечек пристыженно переминался с ноги на ногу. — Это Слободан, мой родной брат.

Старшина крутанул пустым барабаном револьвера и щелкнул курком.

— Это хороший человек, отец Васимар. Ты не смотри, что без обуви. Когда колдун-смертовод обманом проник в наш город двадцать лет назад, он хорошо себя показал. Беса ловит ловко! И что-то твой двоюродный брат тогда не постеснялся брать деньги у акробатов, когда те заказали заупокойную по своему атаману.

— Слышал я эту историю, — отец Васимар скривился, — это давно было, нынче времена другие.

Несмотря на плохо скрываемое презрение, отец Васимар все же повязал несколько оберегов на руки и шею акробата. То же самое он проделал и с Вечеком.

— Слободан знает, как ходить по болоту. Есть топи, что зимой снегом заносит, но замерзать не замерзают. Брат уже четверть века по болотам демона бьет. Уж кого, как не его брать в проводники?

— Я только за, — сказал капитан, снаряжая револьверы, — Мыреш говорит, что Гнилов лес хорошо знает, да он в нем только летом бывал. А Клан Неба и зимой на демона ходит.

Отец Васимар тяжело вздохнул и окинул взглядом гостиную: седой капитан возился с четырьмя револьверами, безумец Вечек снаряжал свое нежно любимое ружье и проверял гранаты, здоровенный степняк точил топоры. Один лишь акробат молча уселся в углу и лениво наблюдал за всей этой сутолокой.

— Да уж, компания у нас собралась… — проворчал архижрец.

— За что, пан капитан!? Ты мне не доверяешь? Я столько лет отпахал в страже верой и правдой… И вместо меня ты берешь с собой сраного степняка и этого психа, который не прочь трахнуть свое ружье?

— Не забывайся, старшина! Я все еще твой командир. Не пори горячку, что ты как баба? На тебя подчиненные смотрят!

— Виноват, — Радонич прочистил горло. — Но ведь как, пан капитан? Мы ведь столько лет плечо к плечу, сколько демонов-полудемонов искромсали, колдуна-мертвовода из города вышвырнули…

— И поэтому твое место здесь, старшина. На кого я оставлю стражу? После тебя самый опытный боец — Мыреш. Но кто послушается рядового, да еще и шелудея? Я упустил слепца, я отвечаю за город головой, мне и идти в болота. Ты — надежный тыл, я не встречал еще человека надежнее. Если не вернусь, ты станешь следующим капитаном. У стряпчего готовы все бумаги.

Старшина глядел на Дьекимовича зло и одновременно со страхом. Как же ему хотелось пойти с ними! Как хотелось!

— Открыть ворота! — скомандовал старшина и отдал честь.

Старшина Радонич в окружении стражников наблюдал, как пятеро путников покидают город. Он ощущал себя брошенным и преданным — это говорила обида, но умом он понимал, что капитан поступает правильно.

— А я тебе говорил, пан капитан, что отойдешь от ракии — будешь жалеть! — Мыреш посмотрел на Дьекимовича со смесью грусти и нежности.

— Ты это о чем, воин?

— Ты говорил, что я прирожденный старшина. Но этому не бывать! Никто из нас не вернется домой, ты об этом знаешь.