Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

— Нет жизни в этом городе, — ответил Балаж. — Может, в Шеоле она есть? Ты ведь служил там, зачем явился-то?

Яков вымученно улыбкнулся. Лоскуты кожи свисали с прокусанной руки; алые капли падали на дырявую от времени скатерть.

— Сроду там не был. Я убил какого-то парнишку, что из Шеола в Чизмеград топал. Свезло мне: грамота полицейская у него за пазухой была. Меня и не Яков кличут-то.

— А как?

— Не важно. Тварь, что на улице прячется, всех нас в болото утащит. Эх, и почему мы деру не дали, как только я ее на площади увидел?

— Ее? Так это баба что ли?

— Сестрица моя. Младшенькая. Вот только ни тебе, ни мне, ее не одолеть. Она даже не в нашем мире теперь обитает.

Жена Балажа начала молиться, дочка непонимающе вертела головой по сторонам и без устали вытирала бегущие по щекам слезы. Балаж прикрикнул на них, на что Яков рассмеялся:

— Не трать силы, коротышка, наорешься еще. В чужой дом сестре все равно не войти. Не умеют колдуны этого, хоть отчего-то Небо людей сберегло. Хотя странно: собаками повелевать может, сквозь городские стены как-то шмыгнула.

— Зачем она вообще пришла?

— За живыми, что ее предали.

— Я не.

В дверь постучались. Тихо и робко, словно потерявшийся ребенок.

— Собаки — ее глаза — тебя нашли, — обреченно продолжил Яков. — Теперь сестрица не отстанет. Когда поймает, сделай как Любослав: ударь себя ножом в сердце. Поверь, коротышка, так всяко лучше будет.

— Причем здесь я?! В золоте дело что ли? И зачем ей Любослав был нужен?

Яков поправил волосы, спрятав жуткие шрамы на лбу. Несколько мгновений он собирался с ответом и, наконец, произнес:

— Отшельник, которого мы встретили — мой отец.

— Что?! Так это тебя он ждал?

— Дождался, получается, доброго сына. Ох и любил о нас с сестрицей-то, раз обменял на звонкую монету! Так что его деньги принадлежали мне по праву.

— Как можно изуверствовать над собственным отцом? Убей и все, к чему пальцы ломать, глазницы продавливать?

— Эти минуты были лучшими в моей жизни.

— Видит Небо, нельзя так.

— Не торопись языком молоть, ведь это ты должен был оказаться на моем месте. Помнишь, когда мы в караул пошли, ты отца своего упомянул, Милоша? Он третьим-то и был.

— Третьим? Да у него ни братьев, ни сестер не было!

В дверь снова постучались. Голоса в доме тут же стихли. Тварь с минуту подождала, что-то пробормотала и зашаркала прочь. Балаж почувствовал, как по лицу стекают градины пота. Яков сосредоточенно разглядывал собственные ладони. Под звук уходящих шагов Балаж тихо спросил:

— А если ей часть монет вернуть? Может, отстанет тогда?

— Не золото ей нужно, а твоя жизнь, — усмехнулся Яков. — Да и моя, пожалуй, пригодится. Бежать надо на рассвете, а пока дай вздремнуть хоть часик.

— Ну уж нет!

Балаж сунул руку под кровать и нащупал саблю. С трудом освободив ее из ножен, он кое-как встал и направил кончик на Якова. Тот миролюбиво поднял руки и устало произнес:

— Не мастер я байки как Любослав рассказывать.

— Ну, это сложнее, чем пальцы старикам ломать. — Когда я услышал имя твоего отца, то понял, что мы братья.

— Какие еще братья? Я — никто для тебя и твоей ведьмы-сестры!

— Нас не связывает глупость кровного родства. Есть нечто большее: мы оба приговорены к смерти. Поэтому я не сбежал утром, а остался, чтобы спасти твою жизнь. Ну что, готов слушать? Балаж кивнул. Когда Яков заговорил, он тихо помолился. Вот только Небу, как и всегда, вряд ли было дело до живущих под ним людей.

Той зимой в Чизмеграде свирепствовал голод. Старейшины-шоршеткалоки заперлись в Крепости Совета, не желая выслушивать жалобы. Народ взбунтовался, но старейшины — не будь дураками — запаслись патронами; бастионный пояс ощетинился пулеметами. Десятки оголодавших горожан скосила меткая очередь.

Одной ночью трое стражников несли дозор в башне. Когда к воротам подошел карлик, его подняли на смех. «Откуда тебя, уродец, принесло?» Тот лишь ехидно улыбнулся и предложил служивым эль да солонину. Служивые с радостью впустили его внутрь. Не положено, но пить и есть ой как хотелось!

Пока стражники пировали, карлик рассказывал, как пережить зиму. Мол, Небо отвернулось от города, и он явился на помощь. Стражники вновь рассмеялись: ну принесла же нелегкая шута!

Но карлик и не думал шутить. С суровым видом он что-то прошептал, и между его пальцев появилась золотая монетка. Служивые переглянулись: одна такая монетка — их жалование за целую зиму!

— Продолжать? — спросил карлик.

— А не боишься, что денюжку-то отымем? — пророкотал Казимеж, самый крупный и злой из стражников. — Драпай лучше, пока не поздно.

— Зачем бежать, если главная опасность — ты сам? — Недомерок отсалютовал мужчинам кружкой эля.

Казимеж замахнулся для удара, но по щелчку пальцев карлика его рука плетью упала на стол. Второй рукой стражник принялся себя душить.

Карлик неспешно разлил эль по кружкам, ленно взмахнул рукой и «освободил» Казимежа. Невидимая хватка разжалась, и стражник молча отпил из протянутой кружки.

— Ну что, панове, успокоились?

Трое мужчин молча кивнули.

Тогда-то карлик и поведал о величественном безымянном городе на краю земли. Его ворота находятся в мире людей, а сам он сокрыт от человеческих глаз пологом непроницаемой тьмы. Тьмы, которой когда-то принадлежал весь мир.

Колдуны, что живут в том городе, еще помнят время, когда нога человека еще не ступала на эти земли. Никто из них не скажет, почему в царстве нелюдей появились человеческие поселения. И никто не поведает, что за твари каждое мгновение пытаются прорваться сквозь полог тьмы и вернуть то, что по праву принадлежит им.

— Колдуны вообще неразговорчивы. — Карлик почесал нос. — И бесплодны. Когда-то все было иначе, но чем больше сил они тратят на возвращение первородных демонов, тем сильнее изнашивают собственные тела.

— Даже если ты не брешешь, — заговорил второй стражник, Любослав. — Чего им надо-то? Демонов каких высвободить? Но ведь они — ошибка Неба!

— Высвободить, — эхом отозвался карлик. — Вот только ошибка не они, а вы, светоходящие. И повезло вам, что колдуны бессмертны лишь в своей обители. Но знайте: когда-нибудь истинные властелины земли сметут человеческие города, а небо вновь станет черным.

— Срать я хотел на них огромную кучу, — съязвил отец Балажа, Милош. — Мы с голоду раньше сдохнем, чем твои колдуны и демоны сюда полезут.

— Здраво рассуждаешь, пан, — улыбнулся карлик. — Пусть не на этом веку, но все станет как прежде. А сейчас выбор за вами: жить в достатке или гнать меня куда подальше. Но я всегда найду тех, кто согласится.

— На что? — спросил Казимеж.

— Колдуново семя пустое, колдуньино чрево мертво, а знания передавать надо: даже бессмертные стареют. Я заплачу за двух детишек столько, что сможете пировать до конца дней.