Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

— Откройте дверь, — приказал Торглер.

Часовые выполнили приказ. Тяжелая стальная дверь с грубо намалеванными на ней рунами Отца Водана, которые и удерживали обитателей пятого корпуса за ней, с приглушенным лязгом отъехала в сторону. Торглер вошел. Сталь снова задребезжала за его спиной — часовые закрывали дверь. Торглер вдохнул привычную смесь запахов — прокисшая баланда, сырая кожа и нечеловеческий, резкий запах ангелов. Он улыбнулся.

Когда-то с этим запахом он связывал все самое ужасное, что только есть на свете, а теперь это был один из его самых любимых запахов.

Запах отчаяния, боли и страха тех, чьи крылья однажды затмили Солнце — так много их спускалось с небес.

В тот день Торглер не стоял вместе с остальными под разверзшимися небесами и не смотрел, как ангелы падают из-за облаков словно дождь грязного конфетти. Пакт Гитлера-Сталина выдернул Торглера из промерзлой тундры, в которой он провел последние два года. Курт возвращался в Берлин в комфортабельном купейном вагоне. Он спал, разомлев от необычной сытости и тепла, а главное — от непривычно приятных мыслей. Отец обещал встретить его прямо на вокзале. Теперь все будет хорошо. Эрнст пообещал найти сыну какую-нибудь работу. «Сейчас в Великом Рейхе много работы, — сказал он в письме, — и как раз по твоему профилю, милый Курт». Торглер умел только драться на баррикадах и копать могилы. Для лесоповала он был еще слишком молод, но тогда он не задумался над словами отца. Он спал под мерное постукивание колес, а ангелы летели вниз и кружились, словно огромные осенние листья, уже бурые и тронутые разложением.

Торглер проснулся в тот момент, когда поезд пошел под откос. Курт оказался среди обезумевших от страха людей. Пассажиры метались в огне среди искореженных стальных вагонов. Серые тени налетали подобно урагану, хватали и рвали людей на куски. И запах маслянистых, словно бы уже гниющих тел ангелов Торглер запомнил навсегда.

Уже потом отец по секрету сказал ему, что медиумы Анненербе ошибись, когда составляли заклинание. Они хотели вызвать Отца Водана — его помощь пришлась бы очень кстати в предстоящей войне. Но вместо Отца Водана с небес обрушились ангелы. Не сияющие благостью и кротостью посланники небес, а кровожадные, свирепые и жестокие от отчаяния твари. Церковь встала на сторону ангелов, приняв их за долгожданных вестников Царствия Небесного. Многие истинно верующие католики сражались в гражданской войне вместе с ангелами против людей.

Вера сгорела вместе с теми, кто верил, вместе с городами, выжженными ангельским пламенем дотла. После не оставалось даже руин. Торглер попал на Восточный фронт. Он видел, как проклятые человекообразные вороны отрывали куски мяса от трупов своими грязными, заляпанными кровью пальцами. Видел много перепончатых крыльев, на которых человеческой кровью были нанесены магические руны. И запах, да, запах. Первые выпускники Репродукционных Центров, которых фюрер готовил к походу на Запад и Восток, почти все полегли в сражениях с крылатыми тварями. Тогда и состоялась демонстрация, которую назвали «Берлинским усомнением». Единственная демонстрация из всех, в которых участвовал Курт, которая закончилась спокойно и мирно. Эрнст Торглер объяснил потом сыну, что Гитлер дал разрешение тем медиумам, кого еще не успели сжечь, провести новый ритуал. И Отец Водан, наконец, пришел и умиротворил всех.

Легенды людей, над которыми смеялись ангелы, ошиблись и здесь. Отец Водан явился в облике не могучего воина, но огромного черного козла. Отец Водан привел с собой не эйнхериев, как ожидалось, но свой Легион Юных. Порядок в Германии был восстановлен. Ангелов осталось немного. Все они теперь находились в концлагерях особого назначения, где над крылатыми пришельцами ставили различные опыты. Мир и спокойствие недолго царили на измученной Земле. Оказалось, что вместе с Отцом Воданом в мир пришли и другие боги.

Боги, которые последний раз были здесь так давно, что люди уже не помнили их имен. В Ватикан, например, явился огненный столб и назвался архангелом Гавриилом. Папа римский сделал правильный выбор. Десять лет архангел Гавриил устами каждого каноника католической церкви склонял итальянцев отомстить немцам за безвинно павших ангелов. За страшное кощунство, что Германия позволила себе — вызвать дьявола и поклоняться ему, убивая посланников небес во славу сатаны. «Неужели вы не знаете, люди, кто приходит в облике черного козла?» — спрашивал архангел Гавриил риторически. И люди снова надели черные рубашки — но на этот раз Гавриил начертал на них защитные знаки.

Эта война была самой стремительной из всех, что доводилось видеть Курту. Закладка новых пупсов шла полным ходом и во время войны с ангелами. Многие Репродукционные Центры удалось сохранить, да и в годы передышки было создано много новых. Но даже это не помогло. Линия фронта, несмотря на героизм и отвагу пупсов, двигалась на север со скоростью тетивы спущенного лука.

Курт медленно пошел по коридору. В двери каждой камеры имелось окошко, через которое можно было заглянуть внутрь. В другое время шарфюрер шел бы от камеры к камере, как любитель и знаток вина обходит свой погреб от бочки к бочке. Выбор, который предстоял Торглеру, был не из простых. Рекомендация дежурного представителя Отца Водана — «ангела поупитаннее» казалась насмешкой. Но Торглер понимал, что на излишне худосочную жертву боги могут и обидеться. Однако Торглер торопился. Еще по дороге он решил, что отправит в канцелярию заключенного номер ИП-9765\9. Курт знал, что этого крупного темно-серого ангела из двадцатой камеры зовут Рюкке. Рюкке, разумеется, не был упитанным, но выглядел крепче других. Его соседка Реме, недавно переведенная из Освенцима ангелица, была даже в лучшей физической форме, чем Рюкке. Быть может, для жертвоприношения требовалась особь именно мужского пола? Дежурный представитель Отца Водана не уточнил. Курт все-таки хотел выполнить свое последнее задание точно и аккуратно, и поэтому он открыл дверь двадцатой камеры.

Зазвенела цепь. Как и было положено по уставу, заключенный поднялся на ноги при виде офицера СС. Торглер критически осмотрел сухопарое тело, иссеченное шрамами, и вздохнул. Отстегнул от кольца в стене серебряную цепь. Вторым концом она крепилась к серебряному же ошейнику Рюкке. Сплошное разорение с этими ангелами; но только серебро мешало им пользоваться своими жуткими чарами. Ангел в ошейнике был безвредным, как младенец.

«А ведь скоро никто уже не будет понимать этого сравнения», мрачно подумал Торглер, выводя Рюкке во двор.

Пока они шли по коридору, их провожало отвратительное шипение и уханье — ангелы прощались со своим сородичем.