Рик Риордан - Темное пророчество

— Аполлон, — Калипсо коснулась моей руки.

— Не уходи! — попросил я.

Но моя прошлая жизнь исчезла.

Колдунья нахмурилась.

— Куда не уходить? У тебя было видение?

Я осмотрел темную кухню закусочной.

— Все нормально. Что происходит?

Калипсо указала на морозилку.

— Посмотри на цены.

Я сглотнул горечь винограда и кабаньего мяса. В углу каждого контейнера в холодильнике карандашом была написана цена. Самой дорогой была грифонья крошка-картошка — 15 000$ за порцию.

— Я не разбираюсь в современной валюте, — признался я, — но не дороговато ли для еды?

— Я хотела спросить тебя о том же, — ответила Калипсо. — Я знаю, что S с черточкой — символ доллара, но число…

Она пожала плечами.

Мне показалось нечестным, что я участвовал в приключении с кем-то настолько же невежественным, как я. Современные полубоги запросто бы нам ответили, а ещё у них были полезные способности двадцать первого века. Лео Вальдес мог чинить механизмы, Перси Джексон мог водить машину. Меня бы даже устроила Мэг МакКэффри с ее способностью швыряться мусором. Хотя я знал, что она сказала бы в данной ситуации: «Вы, ребята, тупые».

Я вытащил упаковку грифоньей картошки и развернул обертку. Маленькие замороженные кубики измельченного картофеля посверкивали золотым металлическим блеском.

— Крошку-картошку всегда покрывают драгоценными металлами? — спросил я.

Калипсо взяла один из кубиков.

— Не думаю. Но мой отец давным-давно говорил мне, что грифоны любят золото.

Я вздрогнул. Генерал Атлас выпустил стаю грифонов во время Первой войны титанов с богами. Трудно забыть, как однажды твою колесницу окружили орлиноголовые львы.

— Тогда мы должны накормить этим грифонов, — догадался я. — Если повезет, то это поможет нам завоевать их доверие, — я вытащил стрелу Додоны из колчана. — Ты это имела в виду, самая разочаровывающая из стрел?

Стрела задрожала.

ВЕРНО, ТЫ ТУПЕЕ КУБИКА БОЕВОГО СТРАУСА.

— Что она ответила? — спросила Калипсо.

— Она сказала «да».

Калипсо взяла с прилавка меню с картой зоопарка на обратной стороне. Она указала на обведенную оранжевым кругом зону «Равнины».

— Здесь.

Круг назывался «Поездка на поезде»: самое банальное название, которое только можно придумать. Внизу, в примечаниях, было пояснение: «Поездка на поезде! Посмотрите на зоопарк за зоопарком!»

— Ну, — сказал я, — они хотя бы дали понять, что за зоопарком есть секретный зоопарк. Мило с их стороны.

— Думаю, сейчас самое время сесть на чух-чух, — согласилась Калипсо.

Со стороны входа в кафе послышался грохот, словно германец споткнулся о мусорное ведро.

— Хватит! — рявкнул Литиерсис. — Ты, оставайся здесь и наблюдай. Если они появятся, схвати их. Не убивать. Ты, пошли со мной. Нам нужны эти грифоны.

Я мысленно досчитал до пяти и шепотом спросил у Калипсо.

— Они ушли?

— Подожди, я сейчас посмотрю своим супер-зрением, что происходит за стеной, — сказала она. — Ой, подожди-ка.

— Ты ужасный человек.

Она указала на карту.

— Если Литиерсис оставил одного из охранников на перекрестке, будет сложно пробраться к поезду незамеченными.

— Ну, — сказал я, — всегда можно вернуться на Вэйстейшн и сказать Бритомартиде, что мы пытались.

Калипсо кинула в меня замороженным золотым картофельным кубиком.

— Когда ты был богом, а герои возвращались из поиска с пустыми руками и говорили: «Прости, Аполлон, но мы пытались», ты входил в их положение?

— Нет, само собой! Я бы испепелил их! Я бы… оу, понял, о чем ты, — я заломил руки. — Что будем делать? Я не в настроении быть испепеленным. Это больно.

— Возможно, есть способ.

Калипсо провела пальцем по карте к секции «Сурикаты, змеи и рептилии», что казалось самым ужасным названием для юридической фирмы.

— У меня идея, — сказала она, — бери свою картошку и пойдем.

МНЕ НЕ ХОТЕЛОСЬ следовать за Калипсо, с картошкой или без.

К сожалению, другим вариантом было прятаться в кафе, пока люди императора не найдут меня или пока не придёт менеджер кафе и не заставит меня работать поваром в буфете.

Калипсо шла впереди, перебегая от одного укрытия к другому, словно городской ниндзя. На площади я заметил одного стоящего на стрёме германца где-то в пятидесяти футах от нас, однако он был занят наблюдением за каруселью и тыканьем в раскрашенных лошадей копьём, будто они могли оказаться плотоядными.

Мы добрались до противоположной стороны перекрёстка, не привлекая внимания, но я всё равно нервничал. Насколько мы знали, Литиерсис мог отправить несколько групп прочёсывать парк. С телефонного столба у сувенирного магазинчика на нас смотрела камера. Если Триумвират был таким могущественным, как утверждал Нерон, они легко могли контролировать системы наблюдения в зоопарке Индианаполиса. Возможно, поэтому Литиерсис нас и искал. Он уже знал, что мы здесь.

Я подумал о том, чтобы сбить камеру стрелой, но, наверное, было уже поздно. Камеры любят меня. Моё лицо наверняка уже красовалось на всех мониторах.

План Калипсо заключался в том, чтобы обойти орангутанов и срезать через выставку рептилий, огибая периметр зоопарка до тех пор, пока не дойдём до депо. Вместо этого, как только мы миновали вход в зону с приматами, нас настигли приближающиеся голоса патруля германцев. В поисках укрытия мы вбежали в отделение с орангутанами.

Ну ладно, я испугался и побежал в укрытие. Калипсо зашипела: «Нет, идиот!» и только потом последовала за мной. Вдвоём мы притаились за несущей стеной как раз вовремя, чтобы прошедшие мимо германцы, увлеченно болтавшие о технике сноса голов, не заметили нас.

Я посмотрел направо и едва подавил вскрик. По другую сторону стеклянной стены сидел огромный орангутан и пялился на меня, в его янтарных глазах плескалось любопытство. Он что-то показал лапами. Язык жестов? Агамед бы понял. Судя по выражению морды этого высшего примата, невероятного удовольствия от созерцания меня он не испытывал. Увы, среди высших приматов только люди способны оказывать богам должное почтение. С другой стороны, орангутаны могли похвастаться потрясающей оранжевой шерстью, и тут людям нечего было противопоставить.

Калипсо пихнула меня ногой:

— Нам надо шевелиться.

Мы углубились в выставочный зал. Должно быть, наши обезьяноподобные движения забавляли орангутана. Он издал лающий звук.

— Заткнись, — ответил ему я сценическим шёпотом.

Мы затаились за камуфляжной сетью у дальнего выхода. Прижав свою картошку к груди, я попытался выровнять дыхание.

Калипсо начала что-то тихо насвистывать, что было ее нервной привычкой. Мне хотелось, чтобы она прекратила. Каждый раз, когда она так делает, у меня появляется дикое желание громко подпеть ей, что в данном случае выдало бы нас с головой.