Рик Риордан - Темное пророчество

Он шагнул вперёд, опуская руку с мечом.

Я попытался придумать блестящий план. К сожалению, единственное, что пришло мне в голову, — это разрыдаться от ужаса. И вдруг плющ на куполе зашуршал над головой Литиерсиса.

Мечник ничего не заметил. Мне стало любопытно, были ли то орангутаны, играющие наверху, или олимпийцы, устроившие пикник, чтобы посмотреть, как я умру. Или… Мысль была слишком невероятной, чтобы рассчитывать на это, однако в попытке потянуть время я бросил свой лук.

— Аполлон! — зашипела Калипсо. — Что ты делаешь?

Литиерсис ответил за меня:

— Он ведёт себя разумно. Итак, где третий член вашей группы?

Я моргнул:

— Нас… нас только двое.

Шрамы на лице Литиерсиса зарябили — белые рубцы на загорелой коже, будто волны на песчаных дюнах.

— Ну же. Вы прилетели в город на драконе. Три пассажира. Я очень хочу вновь увидеть Лео Вальдеса. У нас с ним есть одно незаконченное дельце.

— Ты знаешь Лео? Несмотря на всю опасность ситуации, я почувствовал прилив облегчения — в кои-то веки злодей хотел убить Лео сильнее, чем меня. Это прогресс.

Калипсо не выглядела такой счастливой. Она шагнула вперёд со стиснутыми кулаками:

— Что тебе нужно от Лео?

Литиерсис прищурился:

— Ты не та девчонка, что была с ним тогда. Ту звали Пайпер. А ты случаем не его девушка?

Калипсо пошла красными пятнами.

Литиерсис просветлел:

— О, это так! Чудесно! С помощью тебя я причиню ему боль.

Калипсо зарычала:

— Ты ничего ему не сделаешь.

Купол над Литиерсисом вновь содрогнулся, будто тысячи крыс разом пробежали по стропилам. Казалось, лозы удлинялись, листва становилась гуще и темнее.

— Калипсо, — окликнул её я. — Назад.

— С какой стати? — с вызовом спросила она. — Этот Кукурузник только что угрожал….

— Калипсо! — я схватил её за запястье и выдернул из тени купола за секунду до того, как он рухнул на Литиерсиса.

Мечник исчез под сотнями фунтов черепицы, древесины и плюща.

Я оглядел кучу дрожащих лоз и не увидел ни орангутанов, ни богов — никого, кто мог бы вызвать обрушение.

— Она должна быть здесь, — пробормотал я.

— Кто? — Калипсо уставилась на меня удивлёнными глазами. — Что это было?

Я хотел надеяться. Я боялся надеяться. Что бы это ни было, нам нельзя было здесь оставаться. Литиерсис кричал и дёргался под обломками, а значит, он остался жив. И его германцы могут вернуться в любой момент.

— Валим отсюда, — я указал на зелёный локомотив. — Я поведу.

УХОД ОТ ПОГОНИ в слоу-моушене — не то, на что я рассчитывал.

Мы вместе запрыгнули на сиденье машиниста, размеров которого едва хватало для одного, и тут же принялись толкаться в попытках отвоевать себе место, при этом пиная педали и дёргая попадавшиеся под руку рычаги.

— Сказал же, я поведу! — завопил я. — Если я могу управлять солнцем, то уж этой колымагой — тем более!

— Это тебе не солнце! — Калипсо ткнула меня локтём под рёбра. — Это игрушечный поезд!

Я нашёл кнопку зажигания, и поезд пришёл в движение. (Калипсо утверждает, что это она нашла её. Вопиющая ложь!) Я столкнул Калипсо с сиденья на землю. Но, так как поезд двигался со скоростью полмили в час, она просто встала, отряхнула юбку и пошла рядом с поездом, прожигая меня взглядом.

— И это максимальная скорость? — возмутилась она. — Нажми ещё что-нибудь!

Позади нас откуда-то из-под обломков купола раздалось мощное «БАМ!». Плющ задрожал: Литиерсис силился выбраться наружу.

На дальнем конце платформы появилось с полдюжины германцев. (Коммод явно покупал своих варваров комплектами поистине имперских размеров). Сначала они уставились на вопящую кучу обломков крыши, а затем на нас, учучухивающих прочь. Вместо того, чтобы броситься в погоню, они стали разбирать балки и лозы, чтобы освободить своего босса. Исходя из скорости нашего передвижения, они, видимо, решили, что у них куча времени.

Запрыгнув на подножку, Калипсо указала на педали:

— Попробуй синюю.

— Нужные педали никогда не бывают синими!

Калипсо вжала педаль ногой в пол, и мы рванули вперёд (ускорившись в три раза, что означало, что теперь преследовать нас нужно было легким бегом).

Пути изгибались, по мере того, как мы набирали скорость; колёса тёрлись о внешний рельс. Станция исчезла за деревьями позади. Слева открылся вид на величественные зады африканских слонов, ковырявшихся в стоге сена. Их смотритель, увидев нас, напрягся.

— Эй! — крикнул он. — Э-эй!!

Я помахал ему:

— Доброе утро!

И они скрылись из виду. Мы разгонялись, и вагончики опасно тряслись под стук моих зубов и бульканье моего мочевого пузыря. Впереди, почти скрытая сплошной стеной бамбука, была развилка, обозначенная знаком с надписью на латыни «BONUM EFFERCIO».

— Там! — закричал я. — «Хорошие вещи»! Нам надо налево!

Калипсо покосилась на консоль:

— Как?

— Должен быть тумблер. Что-то, что поворачивает.

И тут я увидел его. Не на консоли, а впереди, сбоку от путей — старомодный ручной рычаг. Мы не успевали ни остановить поезд, ни пробежать впереди него, чтобы повернуть рычаг.

— Калипсо, держи! — я пихнул ей в руки свою картошку, выхватил лук и наложил стрелу на тетиву.

Когда-то это было бы для меня раз плюнуть, но сейчас точный выстрел с движущегося поезда в одну-единственную точку, где импульс от удара стрелы был бы достаточным, чтобы повернуть рычаг, казался невозможным.

Я вспомнил занятия с моей дочерью Кайлой, тогда, в Лагере Полукровок — её спокойный голос, наставлявший меня в минуты разочарования в человеческой стрельбе из лука. Я подумал о воодушевлении остальных жителях лагеря, когда на берегу выстрелом одолел Колосса Нерона.

Я выстрелил. Стрела врезалась в рычаг и повернула его. Стрелочные рельсы сместились, мы с диким креном перескочили на другую линию.

— Пригнись! — крикнула Калипсо.

Мы пробились сквозь стену бамбука и вырвались в туннель едва достаточной для поезда ширины. К сожалению, мы неслись слишком быстро. Паровозик раскачивался из стороны в сторону, высекая искры из стен туннеля. К тому времени, как мы выскочили из него, паровозик едва не переворачивался.

Он застонал и накренился — чувство, знакомое мне по тем временам, когда приходилось резко маневрировать, чтобы избежать столкновения с запускаемым на орбиту космическим шаттлом или китайским небесным драконом (такие надоедливые!).

— Прыгай! — я схватил Калипсо (да, опять) и выпрыгнул вправо, в то время как цепочка вагонов повернула влево, опрокинувшись с таким звуком, будто армию одетых в бронзу воинов размазали гигантским кулаком (возможно, я размазал пару армий таким способом в старые добрые времена).