Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

Чудовище щелкнуло пальцами.

Запахло жженным металлом; из мрака в нескольких локтях от нас появился призрак — по началу зыбкий, нечеткий, распадающийся на облачка. А потому я не сразу узнал себя — по крайней мере, таким был когда-то. Юноша, становящийся мужчиной. С длинными волосами и тонкими чертами лица. С взором, полным амбиций.

Призрак приобрел ясные формы, теперь на нем без труда можно разглядеть просторную белую робу, украшенную вышитой вязью символов аккаратской школы магии, вот уже несколько тысячелетий лежащей в руинах. Моя молодая копия беззвучно смеется, рассказывает невидимому собеседнику что-то очень забавное, судя по всему. Над вытянутыми вверх ладонями крутятся колдовские знаки.

— Этот юноша на тебя похож, — сказала фигура вкрадчивым голосом. — Хотя постой… Это же ты и есть, хе-хе-хе. Какой ты статный. Девчонки, наверное, бегали за тобой, колдун? Сложно поверить, что сейчас ты так сильно изменился. От былой красоты ничего не осталось — только шрамы.

— Ты зря теряешь время.

— У нас его очень много, раб, поверь. Бесконечность! Поэтому давай узнаем, что произойдет дальше.

Он вновь щелкнул пальцами. Рядом с моей призрачной копией из тьмы соткались дымчатые фигуры, приобрели четкие, явственные формы. Одна из них, девушка с короткими волосами в большой робе, делает пассы руками, держит перед собой колдовской знак. Её губы крепко сжаты, бровки нахмурены, лоб рассекает одна большая морщина, немигающий взгляд сосредоточен только на деле.

Другие же фигуры, покрытые синеватыми татуировками, сидят на коленях в глубокой медитации, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону. С их губ срываются редкие искры, медленно кружатся, танцуют в воздухе и, затухая, падают на пол.

— Ты помнишь их? — спросило чудовище. — Я ведь взял их из твоей головы, разумеется, помнишь. Что тебе так не дает покоя, колдун? Девушка? В неё ты был влюблен? Или — в одного из татуированных, хе-хе-хе? Слышал, чародеи практикуют мужскую любовь — они считают её более возвышенной, духовной.

Я не отрываюсь от призраков.

— Думай, как пожелаешь, — ответил.

— Всмотрись, раб. Насладись воспоминаниями. Когда это произошло? Двадцать лет назад? Давно-о-о для жалкого человечка. Целая жизнь прошла с тех пор. Но ты не забываешь, мыслями так или иначе возвращаешься к этому. Слабый, запутавшийся, лишенный всех иллюзий. Ты уже мне проиграл, будь уверен. Но мне интересно досмотреть до конца.

Мой призрачный двойник продолжает ухмыляться, что-то беззвучно говорить девушке. Колдовской иероглиф легко летает вокруг него, то распадаясь на две миниатюрные копии, то вновь соединяясь. Я всегда любил покрасоваться — особенно за счет других.

Колдунья вдруг резко бросилась на моего призрака, кидая магический знак в лицо.

Продолжая растягивать рот в мерзкой улыбке, двойник отпрыгнул, однако всё равно получил овеществленной энергией по глазам. Из его глотки вырвался душераздирающий вопль, прокатившийся громким эхом по тьме.

Я скривился, бросил мимолетный взгляд на чудовище, но то лишь пожало плечами, продолжая смотреть на развернувшееся представление.

Мой призрак согнулся пополам. Дымчатые ленты, точно змеи способные летать, принялись извиваться в воздухе вокруг него. Девушка, ошарашенная, испуганная, застыла на месте. Её рот раскрылся в беззвучном крике. Татуированные, глубоко погруженные в транс, не очнулись и никак не отреагировали на произошедшее. Если бы рядом оказался учитель, трагедии можно было бы избежать, однако никто так и не появился.

Мой двойник, ослепленный брошенным заклинанием, опутанный магическими цепями, обезумевший, потерявший контроль над колдовством, широко вскинул руки — на ладонях повисли сотканные из дыма кнуты, — и атаковал. Взмах, удар — хлыст одним движением рассек девушку напополам. Она непонимающе застыла, вздрогнула. А затем её верхняя часть туловища отделилась от остального тела, фонтаном захлестала кровь. Продолжая орать, мой призрак переключил все внимание на татуированных. Через несколько мгновений их головы слетели с плеч…

Я закрыл глаза.

Чудовище затряслось от смеха.

— Хе-хе-хе, неплохо-неплохо, раб! Мне понравилось, как ловко ты избавился от ненужной девахи! Р-р-раз — и нет проблем! Ты хорошо повеселился, одобряю! И часто ли у тебя такие припадки? Молчишь? Что ж, ладно. Тут всё понятно без слов, человечек. Ты совсем невиноват. Девчонка сама спровоцировала и атаковала. Подумаешь, ты её дразнил, с кем не бывает… Но с другой стороны, разве нормальный человек уничтожит в ответ всех остальных? Есть в тебе, гнильца, раб, есть.

Я лишь бросил:

— Тебе виднее.

Он продолжает хохотать. Из тьмы на его смех выходят демоны. Фигурами они похожи на людей — на изломанных, больных, изъязвлённых болезнями людей. Высокие и низкие, неестественно худые и толстые, грустные и веселые, с лицами измазанными кровью и собачьими мордами — все они окружают меня, наперебой кричат, толкают друг друга. Их жадные взгляды направлены в мою сторону.

— Мы изгрызем твои кости! — хрипло закричал один.

— Напьемся теплой, вкусной крови! — бросил в ответ второй.

— Ты не уйдешь, не уйдешь, не уйдешь! Наш! Наш! Пути назад нет, боги отдадут тебя нам, мы не пощадим, не пощадим! Сотрем душу, выпотрошим, съедим!

— Жалкий колдунишка!..

— Он воняет страхом!

От смрада демонов к горлу подкатила тошнота.

В воздухе из дыма ткутся узоры моего прошлого: миниатюрные двойники, точно игрушки, калечат, убивают, растерзывают. Рушатся башенки, складываются под себя храмовые шпили, взрываются снопом искр двухэтажные домики. Люди, такие ненастоящие, больше похожие на царских бронзовых солдатиков, умирают десятками — их головы рассекают мои кнуты, тела распиливают колдовские иероглифы, отрезают ноги ленты овеществленной энергии.

Мужчины, женщины, дети — моим нереальным двойникам наплевать.

Вот светляки догоняют беременную девушку с длинной косой, вонзаются ей в спину — и уже через миг её грудная клетка раскрывается, точно крылья бабочки, призрачные внутренности потоком низвергаются на землю. Вот мальчишка, абсолютно голый, перепачканный в грязи, вдруг замирает и подкашивается — кнут случайно задевает его лицо, превращает в кровавую кашу. Вот парень-маг закрывает собой стайку детей, пытается что-то предпринять, но без татуированных он не способен колдовать, а потому становится легкой жертвой — светляки растерзывают и его, и ребятишек.

Миниатюрные сценки из дыма мелькают передо мной как в круговерти.

Я стараюсь сохранять каменное выражение лица, не реагировать, хотя пальцы, сдерживающие заклинания, дрожат, а болезненные спазмы крутят кисти. Отбрасывающие золотистое свечение треугольники и круги сжигают призраков, угрожающе шипят на сгрудившихся демонов.