Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

Я разгадал шифр легко, у каждой магической школы он практически одинаковый, начертил перед собой указательным пальцем символ-отмычку — и сияющие иероглифы испустили световые щупальца, впились в мое тело множеством крючьев.

Из меня вырвался душераздирающий крик. Боль охватила каждую частицу естества, проникла под кожу, вонзилась в мясо, вползла в сосуды. Мое сознание разбилось на миллион стеклянных осколков.

Это страшнее смерти, я будто попал в ледяной поток не в силах ни вздохнуть, ни понять происходящее. Мысли стерлись. Но надо держаться. Всё просто. Не обращать внимание на мучения, сосредоточиться — вот что является настоящим якорем в хаосе чужого колдовства.

Сияющие крючья впились глубоко в кожу, из маленьких ранок заструился белый свет. От чудовищного напряжения пальцы сжались в кулаки. Иероглифы-шифры слепят, размывают пространство серыми пятнами. Горельефы за ними то теряют очертания, то ходят волнами, как поверхность воды после броска камушка.

Я ощутил, как моего сознания коснулись склизкие щупальца знаний чародеев кси'хэ, как всплыли образы, никогда не принадлежавшие мне, как мысли приобрели другой ход, другое строение.

Разум трещит и стонет, но вот миг, второй — и давление резко ослабело.

Энергетические крючья растворились закручивающимися спиралями дыма.

Я медленно выдохнул, не веря, что всё позади.

Пошевелил пальцами, повел плечами — больше никаких взрывов боли. Сделал шаг, другой, прислушался к себе. Голова ватная, конечно, но серьезных изменений не почувствовал. Хотя буду честен — когда они, эти изменения, вообще ощущались сразу? Не-е-ет, они сольются с моим сознанием и проявятся гораздо позже.

Хорошо, одну часть плана я выполнил. Теперь приступим ко второй, последней, — самостоятельно откроем портал и остановим наступающее Откровение.

По памяти четко воссоздал в голове иероглифы-шифры, с губ сорвались заклинания, прозвучавшие хрипло и неестественно громко в абсолютной тишине. Тени, до того прятавшиеся в углах комнаты, расползлись по стенам, металлическим горельефам и потолку, погружая всё в чернильный мрак. Лишь пол под моими ногами испускает свет. Дыхание начало вырываться изо рта густыми клубами пара, я зябко поежился.

Ни звуков, ни запахов, ни движений, ни силуэтов. Лишь холод и тьма, точно я попал из крепости-дворца в зимнюю ночь — не хватает только блеска звезд. Ноги в сандалиях озябли, тело начала сотрясать дрожь. И я скорее ощутил, чем увидел, движение слева от себя.

Замер.

Вгляделся, напрягая глаза.

Из теней соткалось худое, изможденное существо, отдаленно напоминающее человека. Высокое — длиннее меня на три головы, — с висящими складками кожи, руки-палки дрожат, ноги едва переставляют согбенное тело. Лысую башку испещряют гноящиеся шрамы. Посверкивают бельма, уставившись в мою сторону. Нос вдавлен, вместо губ — лохмотья кожи. Из одежды только грязные рваные шаровары.

Я, не дожидаясь пока тварь подойдет совсем близко, соткал сияющие треугольники, опоясал себя кругами концентрированной энергии.

— Остановись — или умрешь, — сказал.

Высокая фигура скрипуче расхохоталась, но замерла. Её пальцы прошлись по голой морщинистой груди, оставляя после себя красные следы. Широкий, от уха до уха, рот распахнулся; это невозможно, слишком большое нас разделяет расстояние, однако меня окатило гнилостным смрадом, к горлу подступил тошнотворный ком.

— Преклони колени, раб! — Голос твари низкий, булькающий, словно состоящий из нескольких. — Ты в божественных чертогах! Если будешь себя вести неподобающе, то окажешься прямиком в яме с душами! В кого ты веруешь, раб? В Сеетру, Ифоотру, Теетопа или, быть может, в самого Великого Баамона?

— Уж точно не в иллюзию.

— Позволь подойти к тебе, убери эти пульсирующие штуки — магия в этих священных местах запрещена! Неужели не понимаешь: волшебство здесь бесполезно. Ты можешь убить меня, спалить, превратить в прах, но я все равно буду жить.

— Проваливай туда, откуда вылез. Я закрываю это место. Больше у вас нет доступа к человеческим душам.

Высокая фигура приблизилась ко мне, спросила:

— Мне должно бояться гору костей и мяса? Бояться того, кто рожден от матери и чей удел — смерть? Бояться человека слабого духом, такого ничтожного, одинокого и заблудшего?

Я лишь хмыкнул в ответ.

Над головой раздался шелест кожистых крыльев; за существом мелькнули тени, на миг приобрели странные, изломанные силуэты — и пропали. Вдали ярко блеснуло, точно вспыхнула звезда, холодный белый свет на несколько мгновений озарил верхушки причудливых елей, скалистых гор и пирамид. Взгляд выхватил тысячи длиннолапых худых существ, порхающих в иллюзорных небесах.

Всё исчезло так же быстро, как и появилось, вновь погрузившись во тьму.

— Чародей, твое колдовство бесполезно, — сказала фигура. — Преклони колени, не будь глупцом. В конце концов, думай о выгоде! Боги столько могут тебе дать — твой ум даже не в силах представить. Ты будешь способен менять реальность, создавать всё, что пожелаешь! Деньги, воинов, замки, чудовищ. Станешь властелином мира!

— Ты повторяешься.

От меня не ускользнуло, как чудовище приблизилось ко мне еще на шаг.

— Мы ведь можем сменить милость на гнев, раб. И тогда ты познаешь нереальную боль. По кускам разрежем тебя, выпотрошим и сожрем кишки прямо на твоих глазах! Я уже предвкушаю, как твоя теплая плоть усладит мой рот, как кровь утолит жажду! М-м-м, вкусно. — Фигура причмокнула, облизала кончиком длинного языка пальцы и когти. — Кожистый мой, еще не поздно принять наш дар.

— Придумай что-нибудь получше. Такими угрозами испугаешь разве только подростка.

Я, стараясь сделать это незаметно, усилил заклинания, пальцами начертил в воздухе иероглифы-шифры, наложил несколько слоев защиты на энергетические фигуры. Пусть урод только даст повод — мало ему не покажется.

Воздух вокруг меня зазвенел от переполняющей силы, начал подрагивать как от всполохов огня.

Фигура выросла надо мной, раздалась в плечах, заслоняя собой темноту. В её поблескивающих огромных бельмах отражаюсь я — испуганный, нервный, слабый. В них можно утонуть, пропасть, исчезнуть; они тянут меня к себе; в ушах раздаются едва слышные приглашающие шепотки: хватит сопротивляться, сдайся, прими новую сущность, стань другим — лучше, умнее, быстрее. Отринь человеческое…

Я с трудом, но все же опустил взгляд на освещенные плиты подо мной. Морок ослабел.

— Ты сделал свой выбор, — сказала фигура и скрипуче расхохоталась. — Пощады от нас не жди — мы предупреждали. Уговоры закончились. Раб, я заглянул в тебя и увидел… неужели ты настолько жалок? Так много страстей — так мало сил. И ты рискнул сунуться сюда? Твои татуированные помощники не дадут нужной энергии здесь. Ты обречен.