Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

Пронзенный ужасом я застыл не в силах произнести и слово.

— Это был не человек, калека, — спокойно сказал храмовник. — Демон вселился в него, попытался ворваться в мир живых, но мы ему не позволили.

Вранье

— Ты поступил правильно, калека, что позвал меня. Но теперь можешь идти. Дальше я сам: необходимо провести обряд и направить душу бедняги к Сеетре. Тебе воздастся в храме…

Закипая от гнева, я снял перчатки и коснулся шеи старика.

Неужели я опять запутался? Потерял путь? Я в прошлом, в настоящем или в будущем?

— И сколько золотых талантов вы, господин, хотите дать жалким слугам, чей удел — служение своему народу? — подобострастно спросил помощник настоятеля.

— Пока еще точно не решил, — ответил я. — Может, десять тысяч, а может, двадцать. Война пришла в наши края неожиданно, — и нельзя оставаться в стороне, когда многих постигло неописуемое горе.

— Да-да, вы правы, господин. Никто не ожидал от проклятых кочевников столь дерзкого нападения! Я слышал, на границах с Великой Стеной погибло уже больше ста тысяч наших доблестных воинов!

Мы неспешно идем по узким мрачным коридорам обители, заглядывая то в один зал, то в другой. Везде одно и то же: бесчисленные ряды коек, стонущие раненные, не выспавшиеся лекари и… дети. Они крикливыми стайками носятся от одной кровати до другой, играют в авву, ловя с помощью самодельной деревянной кружки большой шерстяной шарик на ниточке. Их гоняют маги и служки, но всё без толку — шум и гам не смолкает.

— Детей в обители много? — спросил я, поправив на лбу серебряный обруч. Жуть какая неудобная и непривычная штука, но необходимо достоверно играть роль богатого купца.

— Их никто не считал, господин, — ответил помощник настоятеля, нервно поглаживая жидкую бороденку.

— Скажите хотя бы приблизительно.

— Я честно не знаю. Наверное, больше тысячи. У большинства родители погибли на войне и только мы да священники можем приютить их.

— Все из них станут магами?

Старик тяжело вздохнул:

— Конечно нет, господин. Многие, к сожалению, годны лишь быть конюхами и уборщиками. Я надеюсь, консисторий и совет старейшин распределят их по нужным местам — кого отправят нам служить, кого запишут в солдаты, а кого отпустят на все четыре стороны.

Даже в коридорах ноздри щиплет от едких запахов лекарств, крови и отходов человека. Из-за влажного сырого воздуха, естественного для здешнего климата, слегка кружится голова, отчего постоянно кажется, будто двигаешься под водой. Одежда липнет к коже, каждый шаг сопровождается противным покалыванием в спине и в ногах. Уже десять раз пожалел, что не оделся полегче. Сандалии, шелковая туника спасли бы положение.

Помощник настоятеля выглядит куда лучше меня: шагает бодро и легко, на лице ни капли пота, глаза радостно блестят, даже его мерзкий бронзовый обруч на голове горит точно золотой.

— Будьте уверены, господин: ваши деньги пойдут на благое дело! На них мы купим бинты и необходимые лекарства. Вы спасете много жизней, солдаты будут боготворить вас.

— Не сомневаюсь.

По коридору прокатился душераздирающий крик боли — то ли женский, то ли детский. Помощник настоятеля вздрогнул, словно ему дали под дых, скривился и остановился.

— С вами всё хорошо? — спросил я.

— Да-да, господин… Просто я… просто до сих пор не привык к таким крикам. Лекари и мы день и ночь пытаемся спасти жизни, вы бы только видели, кто к нам попадает. Избитые, изломанные, потерявшие из-за постоянной боли разум… Хотел бы я всё это забыть. К сожалению, не получается. Да и долг…

Он замолчал.

— Кочевники ответят за свои зверства, — не очень убедительно сказал я. Положил ладонь на плечо старика. В свете горящих масляных ламп кольца с алмазами на моих пальцах ярко переливаются.

— Может быть, и ответят, господин. Но месть не излечит раненных солдат, не вернет мужей и честь изнасилованных жен, не подарит детям ласку убитых матерей. Я уже шестой десяток топчу эту землю, многое повидал, но так и не привык к войне.

Я впервые за вечер нахмурился. Мой четко выстроенный план дал первую трещину. Спокойно. Ты еще не принял решение.

— Я ведь понимаю, что вы не по доброте душевной пришли расставаться с деньгами, — сказал старик, уставившись мне прямо в глаза. — Указ царя однозначен: все купцы, эвпатриды и эпаты обязаны отдать десятую часть своего имущества магам. Я вижу в этом некоторую несправедливость, но будьте уверены, господин: деньги пойдут на благое дело.

Я напустил на себя оскорбленный вид. Знал бы ты, старик, зачем действительно стою перед тобой, наверняка бы ужеобделался.

Мы в полном молчании дошли до центрального зала. Я в очередной раз застыл, любуясь работой архитекторов прошлого. Круглое помещение — даже без намека на углы! — потрясает размерами, будто его создавали для великанов. С высокого потолка свисают сотни мешков: по преданию в них покоятся тела первых старейшин магической школы. Горельефы на стенах изображают сцены из давно минувших эпох — появление Великого Ясновидца, рождение Неживого младенца, строительство Золотого собора…

— Вы определились с суммой пожертвования? — нарушил молчание старик. Эхо его голоса разлетелось по залу.

— Пока еще нет, — запрокинув голову, ответил я не в силах оторвать взор от скульптур.

— Все-таки, господин, вы отличаетесь от других купцов.

Внутри всё сжалось, я посмотрел на помощника настоятеля.

— В каком смысле?

— Ну… Мне сложно сформулировать, но я попробую. Вы словно и не торговый человек: озвучивайте конкретные суммы, не юлите и не ведете себя так, будто делаете огромное одолжение обители. Слишком внимательны, подмечаете здешнюю суровую красоту. А дети… я видел, как смотрите на них. Вам искренне жаль сирот. Все купцы, что побывали здесь, оставляли… гадостное чувство. Им абсолютно наплевать на всё и вся, кроме своего кармана.

Из дальнего коридора вышла троица магов — все в черных плащах и с золотыми посохами за спинами. Заметив меня и старика, направились к нам. Я мысленно выругался, но не показал вида.

— Уж не знаю, комплимент ли это, — сказал я, растянув губы в широкой улыбке.

— Наверное, в молодости вы были разбойником, господин. Впрочем, винить вас за проступки горячей юности не могу и не буду — просто отметил, что это оставило отпечаток на характере.

— Вы недалеки от истины.

— Тогда прошу прощения, господин. Мне не стоило совать нос не в свои дела.

Маги остановились в шаге от нас. Один из них, бородатый мускулистый гигант, увидев меня, едва склонил голову в знак приветствия, а затем обратился к помощнику настоятеля:

— Сиятельный, к нам поступили еще пятеро мальчишек. Все в очень плохом состоянии: переломаны кости, задеты внутренние органы, в сознание так и не приходили.