Барбара Морриган - Enjoy the silence

Наш диалог внезапно прервался грохотом с первого этажа. Оттуда послышались тяжёлые шаги, и я только и успел, что потянуть Кайла за воротник рубашки, запрыгнув на кровать и вжавшись в стену за шкафом. Нам удалось занять место, которое было слепой зоной для людей, стоящих в дверях, но с которого было прекрасно видно замеревшую Фэйт и Тома, вцепившегося в рукоятку биты побледневшими пальцами.

— О, здорово, Томас, — послышался из дверного проёма скрипучий голос, — прошу прощения, что испортили тебе свидание, не знал, что ты не один.

— Я… чего вам, Зи? — он старался говорить как можно более спокойно, но напряжение в его голосе было нелегко скрыть.

— Мы вас отвлечём ненадолго, — сказал невидимый для нас Зи и сделал шаг в комнату, — просто зашли услышать, что ты передумал.

— Он не передумал, — резко вмешалась Фэйт, — и я думаю, что вам нужно собрать в себе остатки человечности и вспомнить, как дохера Том для вас сделал. И отъебаться.

— О, так я её знаю, — послышался ещё один голос из-за спины Зи. Он определённо принадлежал здоровенному чуваку, я готов был поклясться. От этого у меня слегка перехватило дыхание, и я нервно сглотнул, — это его подружка, дочурка того чувака с метом.

— Ооо, и правда, — подхватил Зи, — так это, значит, была твоя идея, красотка?

— Это была моя идея, — не дал ей ответить Том, — я просто хочу начать нормально жить, чуваки. Я уверен, что мы можем решить это мирно.

— То есть наша жизнь, значится, не нормальная? — скептически переспросил Зи.

— Зи, ты знаешь, о чём я говорю. Просто блять отпустите меня, я выполню все договорённости. Вы же знаете, что я надёжный, почему вы не можете просто мне поверить?

— Сегодня надёжный, завтра нет, — задумчиво протянул второй бугай и тоже сделал шаг в комнату, после чего Том моментально оттеснил Фэйт назад, прикрыв её своим телом, — даже если мы тебя отпустим, откуда ты знаешь, что тебя никто не подстрелит завтра? Ну так, чисто по случайности. Райончик-то криминальный…

— Парни, я вас прошу, — не теряя достоинства проговорил Том, — я же не чужой человек для вас.

— Поэтому мы и не хотим тебя отпускать, — наигранно ласково проговорил Зи, двигаясь к Тому так, что я уже мог видеть его спину из-за угла. Это был невысокий но накачанный чёрный пацан примерно нашего возраста. Его волосы были заплетены в афро-косички, уложенные назад, а одет он был в красную спортивную футболку с номером 8 на спине, — мы тебя слиииишком любим, — едко проворковал он.

Я заметил его руку, что-то сжимающую в кармане спортивных штанов, и осторожно кивнул Кайлу. Тот скорчил обречённую гримасу и, по-возможности тихо, полез в свой задний карман, где хранился охуенный швейцарский нож, ещё несколько лет назад подаренный его отцом. У меня внутри что-то оборвалось. Не сказать, что я много дрался в жизни, и не сказать, что хорошо умел это делать. А когда дело доходило до оружия, то во мне просто начинал извергаться вулкан. Как минимум, я дико боялся. Боялся сесть за убийство, боялся получить ещё одно ножевое, боялся за своих близких. Да я после прошлого раза ещё не оправился, а теперь стою за спиной у двух бандитов, не представляя, что с ними делать. Правда, судя по решительно сжатым челюстям Кайла, он прекрасно представлял. И это меня ещё сильнее пугало.

— Я сделал свой выбор, — процедил Том, сделав шаг назад и всё ещё прикрывая Фэйт своей спиной, — и вам придётся его принять. Я надеюсь на ваш разум.

— Что ж, в таком случае ты очень плохо подумал, — прошипел Зи и, вытащив нож из кармана, бросился к Тому. Кайл среагировал молниеносно и рванулся вперёд, бросившись ему на спину. Из-за шкафа тут же вылетел дружок Зи — как я и предполагал, высокий плечистый бугай с тупейшим лицом типичного реднека. Я успел воспользоваться элементом неожиданности и ударить его в живот. Всё происходило так быстро, что я ничего не успел понять…

***

Фэйт приложила пакет со льдом к разбитому носу и подняла на меня глаза. Несмотря на опухшее лицо, её глаза выглядели на удивление счастливыми.

— Чему ты радуешься? — спросил я её усмехнувшись.

— Что мы его нашли, — отвечает она.

— Совру, если скажу, что я вам рад, уёбки, — подавляя улыбку отвечает Том, помогая Кайлу перебинтовывать порезанное предплечье. Кайл морщится от боли, но тоже не может сдержать улыбки.

С теми чуваками из банды мы кое-как разобрались, хоть в это и сложно поверить. Во всяком случае, после того случая они съебались и не появлялись ни на следующий день, ни через неделю. Тем не менее, чувство облегчения с каждым днём всё сильнее сменялось тревогой, особенно это было заметно у Тома. Он становился всё более дёрганым и, судя по его хреновому внешнему виду, успокоение он находил в своём старом добром друге, потрескивающем в закопчёной стеклянной трубке. Мы все в глубине души знали, что с равной вероятностью эти ублюдки могли переосмыслить своё отношение к Тому и сделать ему поблажку, убедившись в серьёзности его намерений, а могли… могли просто выжидать. Мы это понимали, и Том это понимал. Но нам оставалось только наблюдать. Это как ожидать своего приговора который, возможно, и вовсе никогда не вынесут. Я делал всё, что мог, и надеялся, что Том сможет с этим справится. Тогда это казалось самой большой и страшной проблемой, поэтому я даже благодарил судьбу за то, что мы можем хоть недолго пожить спокойно.

Но в какой момент всё остальное также полетело в пропасть. Не помню, когда именно, но где-то в начале апреля, наверное. Сначала раздался звонок о том, что отца Фэйт всё-таки загребли в тюрягу. Помню, когда мы пришли, она сидела на пыльном ободранном диване в гостиной перед полупустым стаканом пива. Мы знали, что ей не было больно — её отец был редкостным мудаком. Более того, она теперь могла вздохнуть спокойно — никаких больше левых барыг и покупателей, трущихся около их дома, никаких рейдов, упоротых драк и запаха мета, которым провоняли все комнаты, кажется, ещё до её рождения. Единственной проблемой оставалась плата за дом. Но зная Фэйт, я был уверен, что она решит всё, да ещё и наилучшим способом из возможных.

К сожалению, со своими прогнозами я нереально проебался. Через три дня Том позвонил мне из больницы, куда доставили нашу подругу. Её руки были исполосованы лезвиями, что заставляло моё сердце разрываться на тысячи частей. Я смотрел, как она лежит в душной палате с перебинтованными предплечьями, и неглубоко дышит, вдыхая кислород из полупрозрачной маски на её лице. Я винил всех: её отца, проебавшего свою жизнь, органы опеки, не уследившие, что она осталась фактически сиротой, того ублюдка из тату-салона за то, что окончательно разрушил её мир, Руфь, за то, что она оставила её, хотя была её лучшей подругой… всех, кто когда-либо причинял ей боль и прокладывал дорогу сюда. И в первую очередь себя самого за то, что не увидел этого. Не почувствовал её боль. Впрочем, выходя из палаты, я цепляю взглядом Томаса, облокотившегося на её постель и беспокойно дремлющего. Он безвылазно просидел там вплоть до того момента, пока Фэйт не выписали и не отпустили домой с условием посещения психиатра раз в неделю. Он реально не выходил из этой палаты практически ни на минуту. Я видел, как его ломает без заветной дозы, помнил про уёбков со стволами, которые могут поджидать его за каждым поворотом… но в то же время я понимал, что ему есть ради чего жить. И что Фэйт, пусть и превратившаяся в то время в безликого призрака с бледными губами, просто не должна пропасть, когда рядом есть он.