Екатерина Галиева - Хранитель Чёрной поляны

– А куда ты его дел? – спросил Алёша.

– В сторожке бросил. На обратном пути. В другой раз как буду мусор убирать всё вместе сожгу.

– Ой, а можно его не жечь? Мы его себе заберём, починим. Он же не сильно поломался?

– Не сильно.

– Значит можно? – внуки уставились выжидательно на деда.

– Можно, но только следите за ним внимательно. Привязывайте покрепче.

Баба Маня поставила на середину стола большую скворчащую сковородку, полную жаренной картошки с грибами. Вокруг расположила мисочки с соленьями, хлеб и простоквашу. Сбоку пристроила утренние пирожки и колбаски.

– Ну что, герой? – подмигнул дед Никите, – Бери вилку в правую, хлеб в левую. К штурму сковороды готов?

– Готов, – отозвался Никита. Лёшка тоже улыбнулся и присоединился к штурму. Я же находился в резерве и берёг силы для главного. Колбаса и простокваша манили меня. Они стояли по разным углам, и я никак не мог определиться, какой угол мне милее. Наконец я не выдержал и решил развеять свои сомнения опытным путём. Начал я всё же с колбасок. Они стояли на самом краешке и если постараться, то вполне можно подцепить одну за хвостик и стащить. Однако бабушка разгадала мой маневр и передвинула блюдце.

– Ну что тебе неймётся, проказа? – заворчала она – Весь день ешь, ешь, а всё мало!

Я готов был заплакать от досады и несправедливых обвинений, но Мария Дмитриевна уже поднялась и понесла в мой уголок ту самую колбаску, что я себе наметил. Правда прежде, чем мне её отдать, бабушка порезала её на мелкие кусочки, от чего та потеряла сходство с толстенькой упитанной мышкой. Но на вкусовых качествах колбаски, смею заметить, это никак не отразилось.

После ужина дед повёл ребят на сеанс связи с большой землёй, как он выразился. Он включил ноутбук и настроил скайп. Посмотрев минут пять на Василину, которая постриглась и в очередной раз послушав историю о том, как Никита учился летать, я решил пройтись перед сном. А может быть вместо сна. Дверь была не заперта, и я ушёл в тёмную майскую ночь совершенно бесшумно.

А ночь и правда была тёмной. Туман сгустился, и погода не располагала к долгим прогулкам. А потому, я хоть и не спеша, но и не задерживаясь нигде подолгу обошёл двор, проверил, всё ли на месте, разогнал пару мышей у сарая, ловить, правда, не стал, но напомнил, кто в доме хозяин. Пожелал Овиннику и всем его подопечным доброй ночи и направился к огороду.

Тут мне пришло в голову взглянуть на малинник, в который приземлился Никита. Кусты оказались довольно сильно примятыми. Но при должном уходе они жить будут. А потому я расправил хвост и пошёл посолонь [22] Посолонь – это движение, совершаемое по часовой стрелке. вокруг них со своим обычным заговором, только в соответствии с наступившим временем суток, обращался я не к Заре-Зарянице, а к братцу её, Месяцу-Месяцовичу. К концу третьего круга он меня услышал и выглянул из-за туч. Получив одобрение и поддержку высших сил, я заметно взбодрился и подумал, что у нас в доме всё ещё наладится, и внуки, наверное, не такие уж плохие нам достались. Особенно младшенький – Кит. Я постоял, послушал, как звучит его имя в сокращении, и подумал, что Никите оно так даже больше идёт.

– Кит и Кот, – хмыкнул я и пошёл к себе. Да-да, у меня тоже в доме была своя комната. Каждый в нашей стране имеет право на личное пространство. Дверь в мои апартаменты была не со двора, а с огорода. Я входил к себе поднимаясь по старой яблоне, а для гостей у меня была приставная лестница. Правда, гости у меня случались не часто. Но это меня ничуть не огорчало, а скорее даже наоборот.

Учитывая специфику моей работы, я всё время должен был следить за порядком: в доме, в делах, в энергетических потоках, а по сути своей я поэт и художник. И эти творческие стороны моей натуры настоятельно требовали возможности раскрыться хотя бы в обустройстве моего жилища. А потому здесь, на чердаке, у меня царил творческий беспорядок.

Надо сказать, что это место изначально будто бы было создано для меня. Хозяева снесли туда всё, что оставалось в мастерской их небезызвестного предка: краски, кисти, холсты, образчики мебели разных стилей, эпох и предназначения, которые тот хотел, да так и не успел отреставрировать. Там же оказались вышедшие из моды плюшевые занавески и скатерти, керамические и фарфоровые статуэтки, даже действующие напольные часы в футляре тёмного дерева. У часов, правда, пришлось отключить бой, чтобы не привлекать ненужного внимания к моей берлоге.

Итак, я шёл к себе домой. Чем я там собирался заниматься? Не поверите – спать. Да-да, спать. Должен же и я спать когда-то! Вот только для этого мне сначала нужно было прыгнуть в Изнанку, а уж потом там уснуть. С кем-нибудь из вас такое бывало: вы спите и вам снится сон, что вы спите? Если да, то присмотритесь к себе хорошенько. Может вы тоже Кот, только ещё не знаете об этом. Я имею ввиду не то, что у вас есть четыре лапы, хвост и пушистая шерсть, а то, что вы – Хранитель. Нет? Ну я так и думал. Мало нас осталось.

Я вздохнул, возвращаясь к реальной жизни. Ветка яблони совсем немного не доходила до двери на чердак. Будь я в Изнанке, я бы просто протянул руку и открыл её. Но в кошачьем обличье сделать это было сложнее. Первое время я упражнялся в акробатике, но потом решил просто держать её открытой. А на дверной проём накинуть морок [23] Морок – нечто одуряющее, помрачающее рассудок. Морочить – обманывать хитростью, лукавством, каким-либо обманом чувств и обаяньем; отводить глаза. , чтобы всем остальным казалось, что чердак заперт. Приходилось так же регулярно обновлять и терморегуляционные чары [24] Древнерусское – чаръ (колдовство, заклинание). Терморегуляционные чары действуют как сплит-система, кондиционер. , но как известно, за отопление всегда приходится много платить. Я ещё раз вздохнул, сгруппировался и прыгнул. От прикосновения к магической завесе моя шёрстка встала дыбом, раздался треск и во все стороны брызнули искры. Тоже, надо сказать, так себе удовольствие. Но всё-таки лучше, чем балансировать на тоненьком карнизе, пытаясь отворить реальную дверь. Я стряхнул с себя остатки статического электричества и подошёл к кушетке, накрытой теми самыми плюшевыми шторами. Она стояла почти вплотную к печной трубе, и даже в сильные морозы спать здесь было тепло и уютно. Растянувшись по середине, я наконец почувствовал себя дома, вздохнул и очутился в Изнанке.

Первое, что пришло Базилю в голову, когда он открыл глаза, это то, что он слишком часто стал вздыхать. Куда-то исчезла из его жизни вся радость бытия. Надо было срочно исправить ситуацию. Он поднялся с кушетки, закрыл реальную дверь – лучше перестраховаться лишний раз – и зажёг свечу. Электричество здесь тоже было, но Коту хотелось уюта. По той же причине он не пользовался Зелёными фонарями – особыми склянками, набитыми светлячками и гнилушками. Откуда у него появилась эта страсть к огню, он не знал, но любил вот так посидеть в тишине, щурясь на пламя свечи.