Екатерина Галиева - Хранитель Чёрной поляны

– Ладно, Чёрт, и на том спасибо, – ответил я, цепляясь тремя лапами за корягу покрепче, а четвёртой нащупывая дорогу назад на берег. – Бывай здоров!

– И ты не хворай! – булькнул Анчутка. Он почти полностью ушёл в тину, когда я выбрался на твёрдую почву. Пора было возвращаться домой. Вдалеке уже слышались первые раскаты грома, небо то и дело освещалась всполохами молний. Было ясно, что гроза вот-вот начнётся.

В дом я вбежал с первыми каплями дождя. Вернее, не в дом, так как дверь оказалась плотно закрытой, а на крыльцо. Толкнул её одной лапой, другой, встал на задние и упёрся передними. Ничего. На засов закрыли что ли? Вот дожили – домой не пускают… Бабушка с дедушкой так никогда не делают. Знают, что надо мне дверь открытой оставить. Это, как пить дать, Алёшка затворил. Что же делать? На окно прыгать под дождём или здесь сидеть не хотелось.

– Дядюшка Домовой, – позвал я – Дядюшка Домовой.

– Чего тебе? – отозвалось в правом ухе.

– Дверь закрыта в сенях. Открой мне, пожалуйста, – за дверью послышалась возня, скрипнул засов, и она приоткрылась. Я проскользнул в сени. Домовой стоял хмурый и насупленный.

– Ну, ты как? – спросил я, хотя по всему было видно, что никак.

– Живой, как видишь, – буркнул он в ответ.

– А эти где?

– На кухне. Хозяйка их опять за стол усадила. Всё про дочку свою расспрашивает…

– Ну и что там интересного?

– А у Васьки-то всё интересное.

Я не понял и уставился на дядьку.

– У Василины, то есть, дочки хозяйской. Я ж её сызмальства знаю, ещё в зыбке качал, – глаза Домового затуманились, – Она всегда шустрая была и проказливая, так что этим есть в кого.

Домовик развернулся и посеменил в кухню, я пошёл следом за ним. В дверях мы остановились. Бабушка, Никита и Алёша сидели рядышком вокруг стола. Никита был изрядно покрыт зелёнкой, а в целом выглядел очень даже ничего. На столе перед ними были разложены старые альбомы с фотографиями.

– А это ваша мама в школу пошла. Ей тогда всего шесть лет исполнилось, и она самая маленькая в классе была. Но училась хорошо, ей даже грамоты давали за успехи в учёбе, – Бабушка поворошила бумаги, разложенные на столе, и нашла несколько плотных желтоватых листов. Лёшка взял один из них и прочёл: «Почётная грамота. Выдана Ижевской Василине ученице 2 класса «Б» средней школы № 5 города Боровичи за успешную учёбу и примерное поведение».

– Это что же получается, мама в городе училась, а не в Ольховке?

– До четвёртого класса в городе. Она у бабы Вали жила, тётки моей. Вам она двоюродной прабабкой приходится, а как девять лет исполнилось, так мы её сюда перевели, чтобы поближе к дому была. В Ольховку её отец отвозил, а обратно она сама через лес шла.

– И зимой?

– И зимой. Мама у вас о-го-го какая бойкая была.

– Она и сейчас о-го-го! – Никита развёл в стороны согнутые в локтях руки и сжал кулаки.

– Скажи, бабушка, а что в Ольховке маме лучше учиться было, чем в городе? – спросил Алёша.

– В Ольховке может и не лучше, но дома-то завсегда лучше, – бабушка перевернула страницу альбома, – Вот смотрите, у нас в то лето друг дедушкин гостил. Он фотографией цветной увлекался. Это он тогда вашу маму сфотографировал вместе с дочкой своей Олёнушкой.

– Ой, а я её знаю! – ткнул в фотографию Никита – Это же тётя Хельга, мама с ней по скайпу разговаривала.

– Точно, похожа, – Алёша внимательно рассматривал девочек на фото.

Я тоже решил поглядеть на эту Хельгу-Олёну, подошёл к столу и запрыгнул. Нет, не подумайте, что на стол. Я воспитанный кот и приличия всегда соблюдаю. Заскочив к бабе Мане на колени, замурлыкав и выказав всеми другими доступными мне средствами любовь и уважение, перебрался на спинку скамьи. Оттуда мне хорошо было видно всё, что бабушка разложила на столе. Поверх всего была большая цветная фотография, на которой на фоне берёзовых стволов стояли две тоненькие светловолосые девочки. У той, что чуть помладше были такие огромные серые глаза, как у Никиты. Это и есть Василина, догадался я. Вторая была повыше ростом и выглядела более уверенной в себе. Видно, она привыкла позировать для фотографий. Её хорошенькое точёное личико обрамляли светлые, почти белые локоны, а глаза были какого-то русалочьего, сине-зелёного цвета. Девочки обнимали толстый ствол берёзы и улыбались так, словно говорили: «А вот сейчас мы сорвёмся с места и убежим – ловите нас потом». Хорошая была фотография. Бабушка взяла её в руки и поднесла поближе к глазам.

– Да, – сказала она задумчиво, – Отец с ней в Европу в конце 90-х уехал. Значит Вася с ней дружбу водит. Нашла-таки.

– Бабушка, – заёрзал на скамейке Никита, – А можно я кота вашего подержу?

– Ваську-то? Можно, – бабушка обернулась ко мне и сняла со спинки скамейки, несмотря на все мои протесты. Слегка поглаживая, она посадила меня на коленки внукам. Никите досталась моя передняя часть, Лёшке хвост и всё, что к нему прилагается. Я активно занервничал и напрягся. Но мальчишки враждебных действий, вроде как, не предпринимали. Поглаживая и почёсывая мне морду, Никита спросил:

– А вы его Васькой в честь мамы назвали?

– Да нет вроде, так как-то само получилось, – усмехнулась бабушка.

– А котов часто Васьками зовут, – сказал Лёшка, – А кошек Мурками. Так издавна повелось.

Никита встрепенулся:

– Ты-то откуда знаешь?

– Ну, из сказок разных. Там кот обязательно Васька или Матвей… Тимофей ещё встречается.

– А ведь, верно, – промурлыкал я, – Всю мою родословную перечислил. Интересно получается…

Тут бабушка встала из-за стола и стала фотографии собирать.

– А дедушка скоро вернётся?

– Скоро, – сказала баба Маня и глянула в окно, – Вот дождь закончится, и дед вернётся.

– А они что там с Трезором под дождём в лесу?

– Может и под дождём, а может в сторожке у брода пережидают грозу… Есть хотите? – сменила тему Мария Дмитриевна.

– Хотим, – отозвались мы все трое. Бабушка заулыбалась и принялась собирать на стол.

– Ты, Алёша, альбом с фотографиями отнеси в комнату деда и положи на стол. Я его потом сама на место уберу.

Мальчики подхватили со стола фотографии, а я получил свободу. Соскочив со скамьи, я поспешил к двери в дедушкину комнату. Лёшка, который шёл за мной, легко отворил её, и я вновь оказался в святая святых нашего дома. По привычке глянул на шкаф. Из зеркала мне улыбался красавец рыжий кот с белой грудью, пушистым хвостом и длиннющими усами. Я аж зажмурился от удовольствия и присел. Мальчики положили фотографии на круглый стол, стоящий посреди комнаты, и направились к окну, где на секретере лежал ноутбук.

– Давай посмотрим, что в мире нового? – спросил Никита брата.

– Нет, мама сказала без дедушки ничего не включать. Здесь всё на честном слове держится, – ответил Алёша.