Элизабет Лим - Сплетая рассвет [litres]

– Да, помолимся о здоровье его величества, – сказал Эдан.

Торговец шелком обнял его.

– Всегда приятно вести с тобой дела, Галлан. Попытайся не переплачивать в следующий раз.

– Переплачивать? – повторила я, как только он присоединился ко мне.

Эдан вышел через заднюю дверь, направляясь к палатке за своим приобретением.

– Он понятия не имеет, о чем говорит, – ответил юноша. – Я купил все это за две сотни цзеней. Подарок от моих друзей за карточным столом.

Я изучила его приз: девять метров дикого шелка.

– Ты жульничал?

– Чародей никогда не раскрывает свои тайны, – загадочно ответил он.

– Я бы сказала, что кто-то водит тебя за нос. – Я скрестила руки. – В Порт-Кэмалане я бы купила все это за пятьдесят цзеней. Лучше бы ты позволил мне торговаться за шелк.

Его самодовольная усмешка испарилась. Он угрюмо поинтересовался:

– Сколько ты заплатила?

Пришла моя очередь ухмыляться. Я протянула свой товар.

– Вся необходимая кожа. Лучшего качества. Бесплатно.

– Бесплатно?

– Я выиграла в шахматы. Честно и справедливо.

– Напомни мне, что не стоит тебя недооценивать. – Эдан улыбнулся со слегка гордым видом.

Мои щеки залились румянцем, но я не улыбнулась в ответ. Вместо этого я осмотрелась вокруг, убеждаясь, что мы одни, и прошептала:

– Кто такой Галлан?

– Одно из множества моих имен, – равнодушно ответил он. – Не называй меня Эданом, когда мы вне дворца.

– Почему? Как же мне тогда тебя называть?

– Как угодно. – Эдан замешкался и внезапно призадумался. – Император будет недоволен, что я ушел. Он может отправить людей на мои поиски. Или хуже того, если слухи о моем исчезновении распространятся, шаньсэнь может попытаться схватить меня.

Я встревоженно сглотнула.

– Кстати говоря, я только что видела Норбу. В таверне.

– Норбу? – Эдан вскинул бровь.

Я кивнула.

– Я думала, его казнят.

– Возможно, он подкупил стражей, чтобы выбраться из темницы, – допустил Эдан. – С его богатством и репутацией это не стало бы проблемой. Но не беспокойся о нем. Он не помнит, что ты девушка.

Не поэтому я беспокоилась.

– Он сидел с группой баларцев.

Эдан пожал плечами.

– Наверное, нанял их, чтобы они вывезли его из Аланди. В зависимости от того, как он сбежал, на него могут вести охоту императорские солдаты. Мы – наименьшая из его забот. И, что важнее, он – наименьшая из твоих.

Я очень на это надеялась.

Шумно выдохнув, я воззрилась на небо. Солнце уже садилось, его окаемка обрела насыщенный буро-багряный оттенок. Через три месяца, когда солнце загорится ярко-красным, в Осенний дворец прибудет шаньсэнь, и император Ханюцзинь с леди Сарнай поженятся.

Хорошее напоминание, что времени мало.

После того, как Эдан забрал наших верблюдов, мы вывели их из города и разбили лагерь у небольшого пруда неподалеку от Самаранского привала. Он был неглубоким и кишел мухами, но я наполнила флягу до краев. Эдан предупреждал, что его чары на наших флягах не продержатся до конца путешествия по пустыне и пруд – наш последний надежный источник воды.

– Если не перестанешь хмуриться, это обеспокоенное выражение навеки останется на твоем лице, – заметил он, пока я сидела в позе лотоса и вырезала узоры для корсажа одного из платьев.

– Легко тебе говорить, – огрызнулась я. – Это же не тебе поручили невозможное задание угодить леди Сарнай. Могу поспорить, она считает дни до того момента, как сможет вынести мне смертный приговор.

– Что ж, император Ханюцзинь определенно не встретит меня с распростертыми объятиями в случае твоей неудачи. Я, как-никак, ослушался его приказа, отправившись с тобой.

Верно, а я вела себя как неблагодарная.

Я опустила воротник на колени.

– Я слышала, как тот торговец сказал, что его величество болен.

Эдан хрустнул костяшками – раньше я не замечала за ним такой привычки.

– Время от времени император Ханюцзинь предрасположен к заболеваниям. Ваши боги присмотрят за ним.

– Разве ты не должен вернуться, чтобы вылечить его?

– Что-то мне подсказывает, что он скорее зол, чем болен.

Я не понимала, что это значит, но напряжение в его голосе послужило мне предупреждением, что расспрашивать не стоит.

– Ну, спасибо, что пошел со мной.

– Поблагодаришь меня, когда сделаешь платья.

Я покачала головой.

– Я по-прежнему не верю, что их можно сшить. Боги живут в отдельном мире от нашего. Они не соприкасаются.

– За исключением магии, – исправил он меня. – Я не соврал, когда сказал, что платья Аманы можно сшить.

– Ты также сказал, что этого не стоит делать.

– Верно. Эти платья обладают великой силой – силой, которая не предназначена для мира смертных. Но хорошо, что ты сомневаешься. Возможно, именно это и сохранит тебе жизнь.

Я никогда не видела Эдана таким серьезным.

– Ты пытаешься запугать меня?

– Нет, – его мрачное выражение лица не изменилось. – Я хочу, чтобы ты поняла: у некоторых путешествий есть конец, но не у этого. Оно изменит тебя. Безвозвратно.

– Разве не все путешествия меняют нас?

– Это не одно и то же. – Он наклонился. – Я тоже однажды путешествовал за пределы звезд.

– И что ты нашел?

Его голос стал поразительно мягким:

– Что это только начало.

Эдан встал, чтобы уйти.

– Если когда-нибудь передумаешь и захочешь вернуться, только скажи. Я не стану возражать.

– В смысле – это только начало? – крикнула я ему в спину.

Но, разумеется, он не ответил.

На следующий день Эдан вновь был в хорошем расположении духа, как всегда, и, к моему облегчению, не вспоминал о вчерашнем разговоре. Мне не терпелось продолжить путь. Чем раньше мы закончим это путешествие, тем быстрее я вернусь во дворец, начну шить платья и освобожусь от тяжкого бремени в виде обеспечения мира в Аланди.

Верблюды двигались быстрее лошадей, да и ехать на них было куда приятней. Я даже не возражала против их запаха. К горбу нужно было привыкнуть, но моя верблюдица – которую я назвала Хризантемой, – была и вполовину не такой привередливой, как Тыква.

– Хризантема? – переспросил Эдан. Его стройный силуэт вырисовывался черным на фоне солнца. – Я назову своего Снежок. – Он указал на белый пушок над копытами верблюда.

– Как насчет Чума? – предложила я приторным голоском.

Губы Эдана изогнулись в улыбке.

– Дразнишь меня, а? Приятное новшество.

Я погладила Хризантему по небольшим ушкам в форме лепестков. Ее длинные ресницы медового оттенка затрепетали при моем прикосновении, сквозь щелочки ноздрей раздалось раздраженное фырканье. Я пристыженно села обратно. Хризантема шла в устойчивом ритме, поэтому я достала блокнот и начала рисовать эскиз для платья из солнца. Я помнила, как в детстве помогала маме придумать дизайн для фигурок Аманы дома, но шить платья с нуля было труднее, чем разукрашивать статуэтки. В легендах мало говорилось об их внешнем виде, не считая того, что юбка Аманы лучилась, как солнце. Этого было достаточно, чтобы начать воплощать некоторые свои идеи.