Брюс Корделл - Чума Заклинаний

Ногах медленно кивнула. Её глаза были очень крупными в сравнении с глазами многочисленных мёртвых созданий, валяющихся вокруг. Она сказала:

— Гефсимет проделал это с помощью Сердца Снов. Он исказил их тела. Я чувствовала такой потенциал в Сердце, но ни разу его не использовала.

Капитан нахмурился, и, кажется, хотел спросить что-то ещё, но передумал. Вместо этого он ухмыльнулся и сказал:

— Подумайте вот о чём. Эта беспричинная атака — послание для нас. Можно сказать, что Гефсимет раскрыл свои карты. Великий кракен боится! Он пытался запугать нас, заставить страх указать нам решение, предложенное Сереной. Он надеется, что мы бросимся наутёк от Ногах. Что ж, я вижу всё так: великий кракен считает, что у нас есть шанс на успех, раз устроил такие неприятности!

— Чушь, — ответила Серена. — Ты серьёзно предлагаешь бросить вызов существу настолько могущественному и всеведающему, что он знал, когда и где напасть на нас ещё до того, как мы согласились противостоять ему?

Вмешалась Ногах:

— Скорее всего, Гефсимет знает, что мы собрались против него благодаря изучению Сердца Снов. Но Фостер прав. Великому кракену известно, что я владела камнем куда дольше него. Он знает, что я лучше управляюсь с Сердцем. Чем ближе я подхожу к Сердцу, тем больше моя власть над ним и над Гефсиметом. Доставьте меня достаточно близко и в достаточной короткий срок, и я смогу вернуть артефакт! В последние несколько месяцев я только к этому и готовилась.

— Если ты так хорошо умеешь управляться с этим булыжником, то каким образом кракен смог его у тебя украсть? — возразила Серена.

— Он застал меня врасплох. Возможность того, что кто-то попытается отобрать артефакт, не входила в мои расчёты. Но, как я уже сказала — я готовилась. В следующий раз, когда буду достаточно близко, Гефсимет пожалеет о том, что украл мою законную добычу!

Зеленоватая слюна показалась на широких губах кво-тоа.

— Ммм, да, — задумчиво протянул Фостер, энтузиазм которого поугас. Он посмотрел на Яфета. — А ты что думаешь?

Яфет думал, что Ногах может быть немного чокнутой. Но он подозревал, что безумие — обычное среди кво-тоа состояние, с которым они научились справляться. Колдун ответил:

— Вы оба правы. Гефсимета беспокоят любые потенциальные соперники. Но стоит ли ему волноваться? Нельзя отбрасывать его способности; великий кракен может легко убить нас.

— Точно! — согласилась Серена.

— Однако, несмотря на его огромную силу, — продолжал Яфет, — Ногах объяснила, что артефакт, украденный Гефсиметом, может лишь увеличить её, увеличить настолько, что кракен сможет угрожать не только обитателям моря Павших Звёзд. Я бы не хотел, чтобы такое произошло, если смогу этому помешать.

Фостер улыбнулся. Колдун знал, что капитана ни капли не беспокоит безопасность существ под, над или за морем, но ему нравилось, куда клонит Яфет. Сам Яфет был удивлён, выражая своё беспокойство. Должно быть, в нём говорили остатки пыльцы путешественников.

С другой стороны, если Сердце Снов действительно такой могущественный артефакт, как описывает Ногах, кракену его оставлять нельзя. Как и безумной жрице кво-тоа, если подумать. С другой стороны, лорд Мархана тоже станет плохим выбором. Когда дело касалось злых артефактов, хорошего выбора не существовало.

Серена поняла, что Фостер, Ногах и Яфет согласны друг с другом. Она громко заявила:

— Я отказываюсь быть частью этого. Я не…

— Ну и ладно! — взорвался Фостер. — Мы продолжим втроём. Иди своей дорогой. Для чётного числа мы найдём кого-то другого. Но ты отмечена, Серена. Теперь великий кракен знает тебя. Если мы потерпим неудачу, Гефсимет рано или поздно найдёт тебя, без друзей и в одиночестве, и отомстит.

Лицо боевой волшебницы покраснело, пока она пыталась придумать отповедь.

Фостер не дал ей шанса ответить; он посмотрел на Ногах и спросил уже спокойным голосом:

— Ну так где находится Гефсимет?

Ногах покачала своим посохом. Она облизала длинным языком губы и объявила:

— Фостер, ты сам не знаешь, насколько был прав. Ты сказал, что великий кракен отправил нам послание с помощью этой атаки. Я согласна. Он сообщил нам, что боится поражения. Более того, он также сообщил, где начинать его поиски.

— Разве?

— Кво-тоа, которых он использовал для нападения — они не из Оллета, как я сначала подумала. Они несли племенные знаки единственной другой колонии в море Павших Звёзд.

— Здорово, что ты заметила, — капитан кивнул. — Где эта колония?

— Эти кво-тоа несли знаки тех, кто обитает в Тауниссике.

Капитан поднял брови и махнул рукой, предлагая Ногах продолжить.

— Несмотря на всё твоё знание моря, я бы удивилась, знай ты о Тауниссике. Это неудачная колония. Шесть лет назад несколько сотен обездоленных кво-тоа покинули Оллет. Они были частью подсекты, заповеди которой требовали постоянно расширять территорию кво-тоа. Поэтому они покинули Оллет, чтобы основать лагерь на глубоком атолле. Тауниссик, как называли его старые записи моркотов, отличается значительными зарослями кораллов на затонувшей горе. Шло время, а вестей о прогрессе колонии не было. В Оллете мы считали их погибшими. Очевидно, мы ошибались; Гефсимет нашёл колонию. И поработил колонистов.

Капитан хлопнул в ладоши.

— Прекрасно! Нам предстоит ещё одно путешествие! Назад на корабль. Курс на Тауниссик! Ногах будет нашим проводником.

Серена нахмурилась, но не стала перечить капитану.

Яфет заметил:

— Я плохой пловец. Какая часть этой колонии расположена под водой?

— Не беспокойся, человек, — сказала Ногах. — У меня есть эликсир, который сбережёт тебя и женщину, если придётся спускаться под волны.

— А что насчёт него? — спросил Яфет, указывая на капитана, повернувшегося спиной, чтобы подобрать слетевшую в бою шляпу.

Ногах пожала плечами.

— Фостеру эликсир не нужен.

Пища не касалась губ Рейдона Кейна. Иногда он отпивал из бурдюка. Его глаза были открыты, но смотрел он вовнутрь. Память превратилась в театр, извергающий его прошлое. Он заново переживал все события, в которых присутствовала Эйлин. Рейдон был хозяином собственного разума, и его воспоминания длились долго.

На второй день в глазах заблестели, а потом потекли по щекам слёзы. Рейдон почувствовал вкус соли.

На третий день он вздохнул. Он сунул руку в сумку и достал рацион из сухих фиников, миндаля и яблок. Он откусил. Позднее он съел целый кусок, а потом ещё один.

На четвёртый день Рейдон поднялся на ноги, опираясь на огромный грязный булыжник. Боль пронзила суставы. К физической боли он привык. Другие могли бы принять боль за признак собственной несостоятельности. Рейдон решил считать уколы и долгие приступы ноющей боли доказательством продолжающегося существования. Его боль была связью с прошлым, которую невозможно отрицать. Боль успокаивала его и сохраняла рассудок, пока воспоминания об Эйлин, приносящей ему цветок нарцисса, Эйлин, получающей золотую кормирскую монету из его рук, Эйлин, разыскивающей его во время игры в прятки… пока эти и другие мучительные образы угрожали снова расколоть его надвое.