Марина Ефиминюк - Первая невеста чернокнижника

История в Китае закончилась тем, что я справилась с паникой, спустилась с перехода и остановила такси. Прочитав волшебную визитку, водитель мигом довез меня до гостиницы. К сожалению, в магическом мире подруге чернокнижника никто помогать не решился. Только злость, клокотавшая внутри, не давала мне бросить фонарь на землю, бухнуться на колени и обиженно заплакать.

Деревня закончилась. Я вдруг оказалась перед гречишным полем.

— Вот видишь, Алина, совсем не страшно, — подбадривала я себя, направляясь к сарайчику с магической дверью. — Кладбища рядом нет, людей нет, даже вингретов нет. Кому тебя съесть? Никто тебя не съест. Разве что комары покусают…

Где-то далеко, за гречишным полем, протяжно и мучительно завыл волк. От страха на всем теле встали дыбом волосы, а на затылке еще и зашевелились.

— Если идти быстрее, то точно никто не съест! — пыталась я думать позитивно. — Фонарь светит…

Неожиданно огонек потух. Видимо, в лампе сгорели последние капли масла, а во мне решительно иссякал скудный запас оптимизма.

— Зато луна осталась. — Я задрала голову и проверила, не планирует ли какое-нибудь несвоевременное облако загородить единственный «осветительный прибор». Озаренное ночной звездой небо сохраняло чистоту и темную бархатистость.

Когда я добралась до сарая, то без особой надежды дернула за ручку. Дверь открылась, демонстрируя пустое темное нутро полуразваленной клети. Неприятно, но ожидаемо.

— Добро пожаловать, Алина, в Мельхом, — со злой иронией пробормотала я.

Оставалось надеяться, что жители демонического замка вспомнят обо мне быстрее, чем обнаружат волки. На улице стремительно холодало. Я устроилась на широкой деревянной колоде, поджала ноги, но все равно замерзла, как цуцик.

Вдруг магическая дверь вспыхнула и открылась. С колоды меня подбросило со скоростью распрямленной тугой пружины. На гречишное поле, обалдело сжимая в каждой руке по посоху, вышла Ликерия.

— Придержи! — выкрикнула я.

Но было поздно: дверь мягко прихлопнулась, и из щелей в темноту брызнули красноватые сполохи, означавшие, что Мельхом забаррикадировал вход.

— Да блин блинский! — в отчаянии воскликнула я (на самом деле бранно выругалась непечатным словом).

Девица подняла голову. Темнота стерла черты, и лицо напоминало бледное пятно.

— Я была в Мельхоме, — заторможенно сказала она.

— Как бы мне теперь туда попасть, — проворчала я и отбитым носком башмака раздосадованно пнула бесполезную дверь сарая.

— Там… не так, как я себе представляла. — Ликерия покачала обстриженной головой. — Ничего страшного. Даже летучих мышей нет.

Но есть летучий кот.

— И Макстен Керн не такой, каким кажется. Он просто отдал мне посох. — Она с недоумением посмотрела на палки в своих руках. — Сказал, я заслужила. Не побоялась пойти в бой с голыми руками.

Спорное утверждение. Нож — так себе голые руки.

— Он хороший человек, — выдохнула колдунья.

— Не обманывайся, — хмыкнула я. — Макстен Керн вообще не человек.

Расколоть пространство девчонке удалось только с третьего раза. Удивительно, как с такими плачевными навыками она решилась напасть на опытного чернокнижника. Поднявшийся ветер рвал гречиху, и в воздухе, как мелкий снег, метались светлые цветочные лепестки.

— Увидимся, — попрощалась Ликерия, прежде чем войти в воронку.

— Воздержимся, — махнула я рукой.

Когда портал погас, темнота показалась непроницаемой. Некоторое время я подслеповато моргала и не сразу в дверях сарая заметила Макстена. Он оперся плечом о косяк, скрестил руки на груди. За спиной виднелся кусочек стены с деревянными панелями.

— Заходишь? — тихо спросил он.

Пронзая подлеца злым взглядом, я приблизилась, остановилась на расстоянии вытянутой руки.

— Скотина.

Не переча, он подвинулся и пропустил меня внутрь. Я специально толкнула его плечом, чтобы не сомневался, что дама в ярости.

Мартиша Ройбаш, превращенная в изваяние, исчезла. Кровожадный цветочек Васенька, целый и невредимый, закрыв створки, подремывал на подоконнике. Было интересно, сумел ли Эверт расколдовать мать или до утра отбортовал в чулан вместе с сундуком, но любопытство не вязалось с образом оскорбленной невинности. Пришлось промолчать.

— Алина, — позвал меня Макс. В голосе никакого раскаянья, как будто я сама себя забыла на гречишном поле и вернула в замок, когда посчитала, что достаточно наказана.

— Пошел в задницу! — рыкнула я.

— Я хотел сказать, что в твоей комнате спит Мартиша, — объявил он мне в спину.

— И что? — развернулась я и с вызовом дернула подбородком. — Ты же не думаешь, что я улягусь с тобой в одну кровать?

— Тогда где ты собираешься спать?

— В твоей комнате, конечно, — пожала я плечами. — Вопрос, где будешь спать ты.

Полночи я крутилась в огромной кровати Макстена и пыталась заснуть. Проваливалась в полудрему и снова открывала глаза. В итоге, когда меня сморил сон и перед глазами замелькали неясные образы, я почувствовала, что кто-то уверенной и дерзкой рукой гладит мое бедро. Все женские вещи оказались в заложниках у Мартиши, оккупировавшей спальню, и пришлось натянуть рубаху Макса. Она доставала до колен и вполне сошла за ночную сорочку. А сейчас кто-то эту самую рубаху-сорочку задирал до самого пупа!

Мгновенно приходя в себя, я стремительно откатилась на другой край кровати и свалилась на ледяной пол. Подозреваю, что от грохота проснулась даже Дунечка в клети, приспособленной под курятник.

— Алина, ты цела? — с края кровати свесилась голова Макстена, потом и рука: — Помочь подняться?

Сквозь темноту я возмущенно таращилась на мужскую пятерню и хотела цапнуть ее за палец. Выразительно проигнорировав сомнительную помощь, я сама поднялась на ноги и одернула рубашку.

— Что ты делаешь, Макстен Керн? — надеюсь, что голос прозвучал холодно, а не обиженно.

— Мирюсь.

К слову, он завалился в кровать полностью обнаженный и даже не потрудился прикрыться одеялом. Лежал во всей первозданной красе. Учитывая, что прямо сейчас он был обязан кукожиться на кушетке в гостиной и энергично прочухивать, по какой причине оказался сосланным на одинокую ночевку в спартанских условиях, ни нагота, ни наглость не радовали. Я вдруг почувствовала себя собственно Макстеном Керном, отчаянно пытавшимся не свернуть шею Алине Захаровой, гонявшей на колдовской метле.

— Позволь уточнить, ты миришься, раздевая меня?

— Я выбрал способ, который понравится нам обоим.

— Ты мог просто извиниться, — сухо вымолвила я.

Видимо, он осознал, что легкого и приятного во всех отношениях примирения не получится. С усталым вздохом натянул на голые телеса одеяло и оперся спиной о высокое изголовье кровати. Ругаться с прикрытым Максом было проще, чем с обнаженным.