Юлия Славачевская - Третий — не лишний!

— Спи, сладкая, — наконец мужчины угомонились и зажали меня с обеих сторон. — Тебе понадобятся силы завтра.

Утром мне понадобились не силы, мне была нужна аптечка и желательно размером со Скорую Помощь. Болело все, даже то, что болеть не могло по определению. Только к сожалению, оно об этом не ведало и все равно болело.

— Сейчас тебе будет легче, — заверил меня Филлипэ, намазывая от макушки до пяток лечебным бальзамом.

Соврал. «Сейчас» не наступило даже через пару часов.

— Как ты себя чувствуешь? — волновался Эмилио, пытаясь запихать в меня масло, разведенное в сливках.

— Как будто меня изнасиловал поезд, — буркнула я, утыкаясь в подушку. — Причем, на мне отметились все вагоны, прихватив с собой рельсы и шпалы. А после того, как все это надругалось надо мной в особо извращенной форме, меня переехало паровозом!

— Не знаю, что такое поезд, — встрял Филлипэ. — Но давай я еще раз все смажу и помассирую.

— Хочешь, покажу? — подняла я лицо и злобно зыркнула на виновников моего нынешнего состояния. — Сначала раскатаю под пирожок, а потом спою песенку: «Дружок, хочешь я расскажу тебе сказку?»

— Ты просто устала, — убеждал меня Эмилио спустя пару часов, притащив мне мед, разведенный в сливках. — Тебе следует поесть и сразу полегчает.

Я одним глазом заглянула в чашку, получила гипергликемическую кому и жалобно простонала, давя на неизвестного им зверя — совесть:

— А мяса можно?

Тут возмутился отиравшийся рядом Филлипэ:

— Ты с ума сошла! В твоем состоянии нельзя есть такую тяжелую пищу!

— Почему? — закряхтела я, поворачиваясь, чтобы этот засранец посмотрел мне прямо в глаза и увидел в них свой приговор.

— Потому что, если ты больна — следует употреблять легкие продукты, — присел рядом Филлипэ. — А если беременна, то тем более нужно принимать питательные вещества.

— Диетолог с хреном, — пробурчала я, но военную тайну по поводу невозможности забеременеть не выдала.

— Хорошо воспитанные жены, — нравоучительно сказал Эмилио, уговаривая съесть меня творог, залитый сливками. — Не грубят, послушно открывают ротик и молчат, когда не находятся в кровати. Помнишь, о чем мы договаривались?

Я выразительно показала взглядом на то, на чем лежала.

— В кровати с мужем, — поправился мужчина, подсовывая мне стакан со сливками, от которых меня просто мутило.

Я тяжело вздохнула, мысленно убедила себя, что у меня разгрузочный день, легла на спину, сложила на груди руки и закрыла глаза.

Мужчины выдержали меня в такой позе минут пятнадцать. После чего попытались выкопать у меня сознательность:

— В твоем состоянии нужно есть! — убеждал меня Эмилио.

— Магдалена, ты обещала быть послушной, — напоминал Филлипэ.

Я не реагировала. Мне и так было хорошо. Еще бы мухобойку, чтобы прихлопнуть двух активно жужжащих рядом надоед — вот был бы кайф!

И я мужественно держалась дальше.

Через сутки у меня все отошло и перестало болеть. Зато заболели временные мужья. Как оказалось, идиотизм классический, параноидальный — не лечится. Поэтому я вздохнула и восстала с кровати к вящей радости мужа… мужей.

И дальше начался натуральный кошмар! Шесть дней непрекращающегося секса, во время которого меня крутили, как гуттаперчевую куклу, но, правда, не перебарщивая.

Все остальное время меня носили на руках, кормили, купали. Трижды в день выносили на лужайку дышать свежим воздухом. И все это молча! Потому что хорошо воспитанные жены не открывают рот, кроме как для орального ублажения мужа!

Капец! Я уже стала завязывать узелки на бахроме балдахина, чтобы воочию удостовериться, сколько осталось дней до окончания этой каторги.

Я ни разу не оставалась одна. У меня не было личного пространство и свободного от них времени. Если отсутствовал один, рядом обязательно отирался второй.

Меня гладили, ласкали и баловали, как домашнее животное.

Вечерами, сидя у камина, мужчины разговаривали между собой, передавая меня с коленей на колени.

К концу седьмого дня я окончательно озверела без всяких биологических добавок!

Утром следующего дня, я проснулась от того, что меня снова начали гладить и домогаться.

— Дорогая, повернись на бочок, — кто-то слишком правильный, с прекрасным знанием местного этикета для хорошо воспитанных жен, обладающий синими лупалками, которые я бы с громадным удовольствием выдавила голыми руками, решил, что вся моя жизнь теперь сводится к горизонтальной плоскости, и эту свою прогрессивную идею воплощал с фантастическим упорством и поразительной целеустремленностью.

— Счас! — рявкнула я. — Только шнурки поглажу, чтобы вас на них удавить!

— Какая муха тебя укусила, Магдалена? — нахмурился синеглазый, запуская свою руку мне между ног и тут же получая «Привет от Тайсона!». — Хорошо воспитанные…

— Я тебе не жена! — заорала я, кусаясь и царапаясь. — И никогда ей не буду! Поиграли и довольно!

— По моему, — заметил Эмилио, пытаясь меня скрутить и закончить начатое. — Ты точно беременная. Поскольку совершаешь совершенно неадекватные поступки!

— У меня мозг от вас беременный, — ярилась я, кидаясь в них подушками, тапочками, расческами и сапогами. — Вы меня мало того, что поимели во всех смыслах, так еще и издеваетесь?

— Магдалена, — осторожно начал Филлипэ.

— Маруся! — взвилась я. — Меня зовут Маруся!

— Магдалена, — призвал меня к порядку синеглазый, не обращая внимание на внесенную поправку. — Ты плохо себя ведешь! И будешь наказана!

— Филлипэ, это слишком сурово, — заступился за меня Эмилио. — Возможно, Магдалена носит ребенка, и мы должны дать ей некоторые послабления.

В свой список мести я включила и его, пообещав себе вскрыть ему черепную коробку маникюрными ножницами и покопаться в содержимом чайной ложкой.

— Ты прав, — согласился синеглазый. И начал приманивать меня: — Дорогая, сегодня прибудут твои наряды и драгоценности. Будь хорошей девочкой, иди сюда.

— Подавись ими! — пожелала я ему. — Или засунь туда, куда ты меня имеешь через день! Получишь незабываемые ощущения!

— Сладкая, — попытался урегулировать конфликт Эмо, потому что я уже выудила из кучи одежды один из световых мечей и сейчас маниакально искала, как он включается. — Положи, пожалуйста, казгази. Он все равно сделан под конкретную руку и не включится. Так что для тебя он бесполезен…

— А так? — фыркнула я, запуская этим казгази в него и попадая в лоб. Правда, он все равно испортил шикарный бросок и поймал на подлете. — По-моему работает, а?

— Ты сейчас все же будешь наказана! — рыкнул синеглазый, теряя весь свой сибаритский запал и вставая. — Прекрати вести себя как дешевка!

— А мне нравится! — заявила я, лихорадочно впрыгивая в штаны и натягивая тунику. — Это, может, мечта всей моей жизни!