Дарья Головач - Записки странствующей травницы

Таг прибежал около полудня. Запыхавшись, мальчишка сначала откашлялся, а затем произнес скороговоркой:

— Всадники королевские приехали. Мать только их увидела — сразу к тебе отправила. Бежать надо, да?

Синие, наивно распахнутые глаза выражали нешуточное беспокойство. Я тепло улыбнулась.

— Не переживай, они, скорее всего, просто поговорить хотят. А может прихворал кто. Знаешь что, лучше не попадайся им на глаза. Спустись с обрыва, обойди по песку, а дальше за тем холмом, ладно? Вернешься в деревню с другой стороны.

Таг серьезно кивнул и, сорвавшись с места, побежал к тропке.

Проводив мальца взглядом, я обернулась к деревне. Спустя почти минуту, от очертаний серых строений отделились три темные точки, приближавшиеся ко мне на большой скорости. Пришлось откинуть капюшон для того, чтобы попытаться рассмотреть их детальнее. Ветер тут же начал трепать выбившиеся из прически пряди. Закутавшись поплотнее в плащ, я просто ждала, не сделав и шагу навстречу. Если быстро их спроважу, останется время еще понаблюдать за дельвесом. Его голубоватые цветы распускались раз в году всего на несколько часов. Я уже обнаружила пару кустиков с полными бутонами и вторые сутки ходила вокруг с мешочком наготове. Обидно будет пропустить момент из-за этих троих.

Всадники тем временем остановились шагах в пятистах. От группы отделился один, видимо главный, и неспешной рысью начал приближаться. Никак боится? Эта мысль меня позабавила. Остановившись, мужчина спешился и, оставив лошадь, пошел пешком, демонстративно повернув ладони вверх. Хм, интересно. Ну безоружный, и дальше что?

— Ерви? Карна? Или, может быть, Ташша? Я запутался немного. — Не доходя десяти шагов, остановился. Ветер не утихал, унося добрую часть звуков в сторону, а шум беснующегося внизу моря заглушал даже пронзительную перекличку чаек. Незнакомцу приходилось почти кричать. Умные, глубоко посаженные глаза, тонкий нос, резкие, угловатые черты лица. Пришедший, похоже, еще не перешагнул порог тридцатилетия и явно был аристократом. Это было видно и по одежде, и по умению держаться. От него не исходила враждебность, присущая Королевским Псам — особому отделу безопасности, который выполнял распоряжения непосредственно короля иногда… хм… достаточно деликатного содержания. Однако собранность и цепкий взгляд заставляли меня быть на стороже.

— Зависит от того, кого ты искал. — Обаятельно улыбнулась, заправляя мешающую прядь за ухо. — Чем могу помочь, уважаемые?

Судя по тому, что начал он с имени «Ерви», отряд искал целенаправленно меня, а след взяли в Малых Соснах. Произошедшее с грохлами более полугода назад я все старалась забыть, как страшный сон. После того случая пришлось сменить более пяти деревушек, путая следы. Только два месяца назад я набрела на Самударь и решила остаться здесь перезимовать. Видимо, надо было продолжать двигаться.

— Покажи свои корни.

Я удивленно хмыкнула. Сразу быка за рога, значит? Сильно же я вас напугала. Знать бы еще чем.

Магию в природе можно было увидеть невооруженным глазом, при условии, конечно, наличия дара. Обычно она залегала жилами глубоко под землей, изредка выбиваясь на поверхность как в Малых Соснах. Небольшая ее часть также витала в воздухе, где гуще, где реже — это получалось стихийно. Магию в человеке тоже было видно. Сила зарождалась в сердце, эдакий пульсирующий клубок, от которого во все стороны расползались нити резерва, словно корни. Чем больше корней — тем больше магии может накопить маг и тем он сильнее.

Изначально дети, обладающие даром, имели всего несколько слабых ветвей резерва. Этого хватало для того, чтобы учиться использовать силу, но не было достаточно для полноценного его применения. Лет в 16–17 случался прорыв. Постоянное применение магии, пускай и в небольшом объеме, провоцировало резкий рост резерва. Еще вчерашний ученик практически за одну ночь становился полноценным магом.

Я не стала пререкаться и молча развела руки в стороны. На лице мужчины отразилось удивление. Вместо ожидаемых крепких корней он увидел всего несколько слабых ветвей: на левой руке — достающих почти до запястья, а на правой — обрывающихся на середине плеча.

Да, мой прорыв не случился или, как я привыкла думать, опоздал лет на семь.

Закрыв свой резерв от посторонних глаз, я поежилась и накинула капюшон на голову. Мужчина же наоборот заметно расслабился — распрямил плечи, взъерошил и без того спутанные черные волосы. Только сейчас я поняла — все это время он был напряжен, словно взведенная тетива.

— Так чем я могу вам помочь, господа?

— Долгий разговор предстоит, — помедлив, ответил собеседник, — взбирайся на лошадь, потолкуем у твоей подруги.

— У меня, между прочим, здесь дела, — начала я, но обернувшись, увидела в аршине от себя Овечку, невозмутимо доедающую сочный кустик дельвеса, — а, впрочем, это уже не важно.

Подкралась же, поганка.

— Рик, Горян, — представил своих людей мой спутник, как только мы поравнялись лошадьми, потом, спохватившись добавил, — Я Вернар Авилья, капитан Королевских Псов.

Всадники, по очереди кивнувшие в знак приветствия пристроились за моей лошадью. Я едва не фыркнула. Нашли тоже преступницу.

— А как девушку-то величать? — Рыжеволосый коротышка с двухдневной щетиной, наконец, проявил любопытство.

— У вас на примете как минимум три варианта, выбирайте! — Великодушно позволила я.

Сзади сосредоточенно запыхтели, но поскольку капитан промолчал, настаивать не стали.

Как только мы появились во дворе дома на околице, на крыльцо выбежала обеспокоенная хозяйка. Комкая в руках передник, женщина переводила взгляд с одного лица на другое, словно пытаясь прочитать в них хотя бы намек на происходящее.

— Все в порядке, Риз. Они просто хотят поговорить.

— Проходите, — мрачно посторонилась, — обедать будете?

— Пожалуй, да.

По опыту знаю, за едой мужчины добреют. Шансы выудить у них информацию повысятся вдвое.

В комнате было натоплено и вкусно пахло сырным пирогом. Я с наслаждением скинула тяжелый плащ и рассортировала по мешочкам собранные ранее травы. К сожалению, сегодняшний «улов» был бедноват. Риз тем временем споро возилась у печи. На столе появились тарелки, казанок только-только сваренной картошки и половина пирога. Женщина даже пробормотала что-то похожее на «Угощайтесь», прежде чем покинуть комнату. Похоже успокаивающее действие сытого желудка было известно не только мне. Я усмехнулась и указала рукой на стол троим гостям, которые все еще в нерешительности топтались у порога. Два раза предлагать не пришлось.

С набитым ртом обсуждать судьбоносные (для меня) дела было как-то несподручно. Так что только после того, как все закончили трапезничать я решилась нарушить молчание: