Олег Мушинский - Беспокойные помощники [СИ]

Когда ташасы проходили мимо, существо помахало тоненькими и гибкими, похожими на щупальца, ручками, чем и привлекло их внимание. С другого конца печи приветливо подмигнуло зеленым глазом еще одно такое существо. Оно было немножко почище и немножко поменьше. Не мурлоны — точно. Умник нашел в глубинах памяти сводный каталог одомашненных магических существ, но и там подобных доходяг не значилось.

— Привет! — сказал им Балаболка.

— Привет, — хором отозвались доходяги.

— Вы ведь не мурлоны, — сказал Умник, вынырнув из глубин памяти.

— Нет, — призналось то существо, что ближе. — Мы их замещаем.

— Не слишком удачно, надо признать, — грустно заметило второе. — Мы стараемся, но пока слышим одни только нарекания.

Ближнее существо приподнялось, подхватило черпак на длинной ручке и помешало варево в большой кастрюле. Варево возмущенно забулькало. Существо вытащило черпак и небрежно стряхнуло его прямо на пол.

— Это суп? — поинтересовался Толстяк.

— Да, — сказало существо. — Хочешь попробовать?

Красный ташас с готовностью закивал головой. Существо зачерпнуло из кастрюли, и протянуло черпак Толстяку.

— Осторожно, он горячий, — предупредило оно.

— Знаю, — нетерпеливо ответил Толстяк.

Он обхватил передними лапками черпак, и одним махом втянул все содержимое в рот. На его лице отразилась сложная палитра чувств, этакая гамма плавного перехода от предвкушения восхищения до осознания омерзения. Определенно, содержимое кастрюли не было тем шедевром кулинарного искусства, который подавался к столу Создателя.

— Ну как? — спросил Умник.

— А ты не видишь? — фыркнула ему прямо в ухо Лохмушка.

Толстяк завершил лицевую эволюцию эмоций, и сплюнул на пол.

— Бяка, — коротко резюмировал он.

Остальные доверились его суждению и пробовать не стали.

— Я предупреждала, — вздохнуло дальнее существо. — Мы все-таки не мурлоны.

— А кто? — спросил Умник.

Дальнее существо замялось.

— Эльфийские мочалки, — нехотя признало ближнее.

— Да ну? — удивился Умник.

Его недоумение можно было понять. Сидящие на цепи заморыши так резко контрастировали с легкими, почти воздушными пушистиками — какими их рисовал каталог — что немудрено было принять их за два разных вида.

— Я вас представляла иначе, — сказала Балаболка, каталог нашелся и в ее памяти. — Такие порхающие, пушистенькие…

Существа дружно вздохнули.

— Когда-то именно такими мы и были, — сообщило ближнее, и грустно понурилось. — А теперь — вот…

— Мы думали, что здесь нас ждет свобода, — добавило дальнее. — Но здесь оказалось еще хуже, чем дома. Этот мир так суров.

— Этот мир рассчитан на больших, — сказал в ответ Умник.

— Как ты прав, — вздохнуло ближнее существо. — Жаль, что мы поняли это слишком поздно.

— Ничего не поздно. Все поправимо. Для начала вам надо помыться, — решительно взяла инициативу в свои лапки Балаболка. — Потом, наверное, подкраситься. А то вы обе темно-зеленые, куда это годится?

— Ну, раньше мы были разных оттенков, — робко вставило дальнее существо.

— Сейчас этого не скажешь, — бросила Лохмушка.

— А еще мы на цепи, — добавило ближнее существо. — А она такая короткая.

— Это не важно, — отмахнулась Балаболка.

Довольная тем, что она, наконец-то, нашла благодарных слушателей для своих фантазий, ташаска увлеченно затрещала о том, какими ей видятся эльфийские мочалки после всех предложенных процедур. Существа слушали внимательно, но почему-то все больше и больше грустнели. Другие ташасы откровенно заскучали. Толстяк сунул мордочку во вторую кастрюлю, и убедился, что тамошнее варево ничуть не лучше, чем в первой. Хитрец присел на тарелку и задумался. Лохмушка демонстративно зевала и поглядывала по сторонам. Она и углядела ведро с водой на табуретке.

— Эй, вон же вода, — прервала она очередную трель Балаболки.

— Что? Ах, да, верно.

— Это для супа, — грустно сказало дальнее существо. — Нам запрещено.

— Да ладно, — отмахнулась Балаболка. — Нам не так уж много и надо. Никто и не заметит. Зато вы такие красивые будете.

Розовая ташаска задумчиво перевела взгляд с мочалок на ведро и обратно. Почесала в затылке. Обернулась. Умник тоже посмотрел на ведро, прикинул расход воды, объем существ и запланированный Балаболкой фронт работ, после чего сказал:

— Этого ведра тебе не хватит.

— Сделаем, что сможем, — оптимистично заявила Балаболка. — Толстенький, ты не можешь это ведро сюда переставить?

Толстяк в сомнении покосился сначала на ведро, превосходящее его как в росте, так и в объеме, потом на ржавые цепи мочалок.

— Лучше наоборот, — сказал он.

Красный ташас намотал на правую лапку цепь ближнего существа, собрался, и дернул. Ржавые звенья с мерзким звоном разлетелись в разные стороны.

— Я свободна, — тихо, словно не веря, прошептало существо.

— Угу, — коротко бросил Толстяк, сбрасывая цепь с лапки и брезгливо ее отряхивая. — Теперь и меня мыть надо.

— Помоем, — радостно пообещала Балаболка. — И завьем шерстку.

На лице Толстяка отразилось сомнение в целесообразности последнего шага. Лохмушка насмешливо фыркнула.

— А меня? — попросило дальнее существо. — Пожалуйста.

— Да запросто.

Вторая цепь оказалась чуть покрепче, но со второй попытки и она лопнула.

— Свобода! — заголосили существа на два голоса.

— Тише! — шепотом прикрикнул на них Хитрец.

Существа метнулись друг к другу. Тоненькие ручки слились в жарком объятии.

— Свобода!!! — завопили они еще громче. — Долой эти кастрюли!

Слово с делом у них сплелись едва ли не теснее, чем сами существа. Еще не отзвучал последний вопль, а первая кастрюля уже полетела вниз. Она перекувырнулась в воздухе, смачно шмякнулась об угол печи и грохнулась на пол. Суп разлетелся по всей кухне. В основном, конечно, пострадал пол, но некоторые овощи долетели до столов. Одна луковичка даже запрыгнула обратно на печь. То существо, что было дальним, гневно спихнуло ее обратно. Другое подхватило черпак, размахнулось, и с явным удовольствием зашвырнуло его прочь. В сторону двери. Та как раз начала открываться. Черпак влетел в образовавшийся проем, и смачно шмякнул.

— Ох, — сказал кто-то за дверью.

— Ой! — дружно сказали эльфийские мочалки.

— Кажется, у нас проблемы, — сказал Умник.

— Ну почему ты всегда прав? — недовольно проворчала Лохмушка.

— Потому что он — самый умный, — разъяснил Хитрец. — Но не это главное, а…

Сформулировать главное он не успел. Дверь рывком распахнулась. На пороге стоял трактирщик. В руках он держал злополучный черпак. На лице расплывалась жирная клякса с редкими вкраплениями зелени. Травинок в супе было немного. Трактирщик набрал в грудь воздуха, и оглушительно заревел: