Анна Гурова - Ловцы душ [сборник litres]

– Показывайте! – склонившись над столом, ведьма дыхнула на них чем-то горьким, и девочки тотчас повскакивали с мест, умчавшись в горницу наперегонки.

Там, потолкавшись в дверях и напугав все еще ревущую Агнию, каждая бросилась к своей лавке и принялась бережно разворачивать сарафан перед Рогведой.

Сначала ведьма подошла к еще больше ссутулившейся от переживаний Щуке, державшей сарафан своими здоровенными ручищами. Скривилась. Мимо Злобы и Елены Рогведа прошагала, едва удосужив взглядом.

Когда она подошла к Славке, девочка не помнила себя от страха. Ведьма долго глядела на Славкин сарафан и вдруг нахмурилась пуще прежнего.

Славка удивленно проследила за взглядом Рогведы и чуть не выронила ткань на пол. Сарафан в ее руках пестрел дырками от шитья и бледными пятнами застиранной крови. Славка хотела позвать Агнию, которая, видимо, перепутала их сарафаны, но над ней сердито возвышалась Рогведа.

Развернувшись к стоящей в дверях молчаливой служке, ведьма лениво буркнула, указав на Славку тонким пальцем в перстнях:

– Выпороть как следует.

И вот упиравшуюся Славку уже поволокли из терема. Она яростно вертела головой, стараясь поймать взглядом Агнию, возле которой уже застыла Рогведа, но услышала только довольный низкий голос ведьмы:

– Ты едешь. Собирайся. Помыть ее! Причесать! Выдать новый сарафан!

Обида обожгла сердце Славки: это ее, а не предательницу Агнию должны были помыть, причесать и нарядить!

Молчаливая служка пару раз прошлась Славке по бокам березовым прутом. Без злости, но и без жалости. Славка упала, но служка продолжала пороть девочку. Славка уткнулась в землю лицом: ей хоть и было больно, но еще пуще жгла обида.

На дворе зазвенели бубенцы. Нарядные Рогведа и Агния уселись на подводу да укатили прочь вместе с шайкой Деяна. Славка, ревущая и утирающая лицо грязными руками, навсегда запомнила, как изменилась Агния. Как зарумянилась принарядившаяся девочка оттого, что разбойники Деяна со страстью глядят на нее. И оттого, что она может сидеть подле самой Рогведы. Сжав кулаки, Славка поглядела на закрытые ворота и пообещала себе, что обязательно отомстит.

Когда служка отпустила ее, Славка с опухшим от слез лицом вернулась в терем. Девочка увидела, что расстроенные соседки сидят по лавкам, не поднимая на нее глаз. Только Щука при виде вошедшей охнула и, вздохнув сочувственно, отвернулась к бревенчатой стене.

«Вот и вся дружба!» – невесело ухмыльнулась Славка и повалилась в постель.

Вернулась Агния под утро. Славка так и не уснула из-за видений и страшных голосов, из-за боли в зудящей, израненной спине. Поэтому она сразу услыхала, как залаяли злые псы на дворе, как отворились ворота и как вскоре скрипнула дверь в их спальню. Зажмурившись, Славка притворилась спящей.

Агния пришла не сама. Ее вволокли две служки. Одна из них придерживала свечу. Осторожно подглядывая, Славка в ужасе смотрела на Агнию: ее нежное лицо и тонкие руки теперь были все в синяках. Светлые кудри красавицы были спутаны и грязны, одежда разорвана в клочья, оголяя живот и бледные груди. На ногах и платье Агнии засохли расплывшиеся пятна крови. Ступни и ладони были в грязи.

Служки аккуратно уложили Агнию на ее постель. Дочь сапожника издала протяжный болезненный стон, не открывая глаз. Славка вдруг так разволновалась, что не смогла больше притворяться спящей и, осторожно присев, свесила ноги на пол.

Остальные девочки тоже проснулись и с тревогой смотрели на измученную Агнию.

Служки зажгли еще одну свечу, принесли воды и, аккуратно разорвав, сняли сарафан с девочки. При виде тела Агнии ее соседки не сдержали удивленных возгласов и причитаний: все оно было черно-голубым от страшных синяков.

Смочив тряпицы, служки, которых, казалось, ничто не удивляло и не трогало, стали равнодушно омывать Агнию. Девочка забормотала что-то и вдруг, закрыв лицо руками, вскрикнула:

– Не трогайте! Не трогайте… меня!

Одна служка взяла ее руки, но Агния стала вырываться, рыча как дикий зверь, и та сердито отошла в сторону.

Дождавшись, когда девочка успокоится, служки все же закончили обмывать ее, намазали синяки и ссадины пахучей мазью из банки и насильно влили в рот травяной настой. Агния не сопротивлялась, не билась, но начала громко и протяжно всхлипывать.

Накрыв ее простынею, служки оставили одну свечу зажженной и ушли.

Оставшись одни, девочки испуганно переглянулись между собой и, не сказав ни слова, улеглись обратно. Обсуждать то, что случилось с Агнией, никто не хотел. Славке показалось даже, что каждая из них теперь втайне радовалась, что это не она оказалась на месте изнасилованной, избитой дочери сапожника.

Когда остальные задремали, а Славка так и лежала с открытыми глазами, глядя в окно, как зарождается рассвет, слушая стоны и жалобные мольбы Агнии, сожалея о недавнем желании отомстить, к ним в спальню неожиданно влетела разъяренная Рогведа.

Ведьма опять была навеселе, Славка сразу почуяла. Выглядела она не намного лучше несчастной Агнии, разве что на теле Рогведы не было синяков и пятен крови, да и одежда ее была не так сильно изорвана.

Тряхнув спутанными рыжими кудрями с застрявшей в них листвой и травой, ведьма опустилась перед кроватью Агнии и положила свою белую, усыпанную перстнями руку девочке на лоб.

Бранясь, Рогведа расстроенно осматривала Агнию, хмурилась и вскоре задумчиво вышла вон, хлопнув дверью так, что остальные девочки проснулись и стали испуганно озираться по сторонам.

Всю ночь к Агнии приходили то служки, то мрачная, усталая, хмельная Рогведа, которая так и не стряхнула листья со своего сарафана, не сбила грязь со своих ног. Агния вела себя все тише, и к следующему полудню дочь сапожника окончательно затихла и умерла.

Вечером того дня, когда девочек осталось у Рогведы всего четверо и они печально ходили по двору, безмолвные и тревожные, отворились ворота и на мышастом коне въехал помятый Деян с разношерстной сворой своих разбойников, которых насчитывалась дюжина. Завидев их, пленницы заспешили прочь от ворот, сиротливо прижимаясь к бревенчатой стене терема и стараясь быть незаметными, почти не дышать.

Услыхав или почувствовав, что приехал Деян, Рогведа внезапно появилась на крыльце.

Ноздри ведьмы разъяренно раздувались, глаза еще издали гневно сверлили Деяна. Рогведа была страшна. Гораздо страшнее, чем обычно.

Оттолкнувшись от перил, ведьма коротко улыбнулась любовнику и начала медленно спускаться.

При виде недоброго взгляда Рогведы Деян даже попятился, а его разбойники, уже слезшие с коней, готовы были тут же запрыгнуть обратно и умчаться прочь.

Когда Рогведе оставалось до них не больше десяти шагов, Деян трусливо оглянулся на ворота, подобрался, широко улыбнулся и заговорил сладким, елейным голосом: