Анна Гурова - Ловцы душ [сборник litres]

Княжич продолжал внимательно следить за лесом, от волнения слыша, как в висках гулко стучит кровь. И дождался-таки. Стрелок не выдержал – он оказался гораздо левее и гораздо ближе, чем ожидал Сеслав. Приподнявшись, чужак быстро пустил в варягов три стрелы.

Княжич вскочил всего на один удар сердца позже. Оттянул тетиву до скулы, выстрелил один раз. Тут же выхватил изо рта вторую стрелу, повторил. Почувствовал, что его что-то толкает в левую скулу, дернулся вправо, поэтому ответная стрела чужака только расцарапала щеку до крови, но не впилась в лицо. А вот самому неизвестному стрелку, похоже, не так повезло. С отрывистым криком он повалился на спину. Увидев это, Сеслав, не размышляя, бросился туда, на ходу выхватывая из колчана еще одну стрелу.

– Вперед, парни, хватай нефыря! – рявкнул Крыжан, рванув сразу за княжичем.

Домчали они быстро. А увидев, кто так старался их перебить, замерли в недоумении. На лесном мху, скребя пальцами землю и хрипя от боли – кричать он уже не смог бы, потому что стрела Сеслава пробила насквозь нижнюю челюсть и вышла пониже затылка, – корчился кривич Ряха. При этом глаза его горели одновременно ненавистью и безумным страхом. До тех пор пока не закатились.

– Вот курва! – пробормотал седой десятник, опускаясь на корточки рядом с убитым. – Чего это он? Он что, не видел, что это мы? Зачем стрелял?

– Может, и не видел, – покачал головой Местята, тяжело дыша после короткой отчаянной пробежки. – Если ему, как княжичу тогда, глаза мороком застлало, ему могло что угодно померещиться – что мы кикиморы, упыри или еще кто похлеще.

– Да что ж за день-то! – Крыжан стукнул кулаком по соседнему дереву. – За одно утро трех человек потеряли. Когда такое было-то?

– Четверых, – прохрипел подошедший варяг Оскол. И пояснил в ответ на непонимающие взгляды: – Хмеля он срезал. В шею стрелу вбил. Пока живой, но это ненадолго.

Одноглазый, услышав это, тихо застонал.

– Где он?

То, что варяг Хмель в этом мире уже не задержится, было очевидно каждому. Стрела, запущенная умелой рукой, пробила кметю горло. Кровь, толчками бившая из раны, уносила его жизнь, а боль, судя по побледневшему искореженному лицу, была нестерпимой. Время от времени он открывал рот, словно хотел что-то сказать, но вместо слов мог выдавить только неразборчивый хрип.

Сеслав, с болью смотревший на мучения Хмеля, вдруг, не совсем понимая, что делает, опустился на колени рядом. Положил руки на шею умирающего, закрыл глаза и вновь почувствовал, как от него к варягу течет какая-то неведомая мощь, словно вода перетекает из одной крынки в другую. Видимо, это принесло Хмелю облегчение, потому что тот вдруг разборчиво пробормотал: «Спасибо, княжич!» – и спокойно испустил последний вздох.

– Значит, так, парни. – Крыжан осмотрел замерших вокруг кметей. – Не знаю, как вы, а я теперь тем более пойду до самого конца. И не успокоюсь, пока этому ведуну в задницу меч не засуну. Или не сдохну. Все со мной?

Воины кивнули одновременно, без раздумий. Высокий нурман Бруни, правда, при этом что-то сказал на своем хриплом языке.

– Чего он говорит? – спросил десятник у стоявшего рядом Ульвара.

– Он сказал, что тоже с тобой, – перевел тот. – Но сперва подготовиться хочет. Потому что он не боится вообще ничего, кроме черного колдовства.

– Добро. Готовимся к походу, хороним убитых – и двигаем дальше. Местята, прогуляемся-ка чуть в сторону, пошептаться надо.

– Про что говорить будем, Крыжан? – уточнил одноглазый, когда двое варягов отошли шагов на пятнадцать от остальных.

– Ничего мне рассказать не хочешь? – десятник смотрел на старого товарища из-под низко опущенных бровей. – Про мальчишку своего?

– А что не так с ним? – Местята изобразил непонимание.

– Ты давай не играйся со мной! А то я не вижу, что парень не простой. И не случайно у него именно ты наставником поставлен. Чтобы мечом научить работать, можно и кого попроще, не обязательно видящего приставлять.

– Что-то ты больно мнительный стал… – начал было одноглазый.

– Значит, так! – перебил его Крыжан и уперся тяжелым кулаком в грудь Местяты. – Либо ты мне все говоришь как на духу, либо мы по-другому все выясним.

– Ульвара позовешь?

– Если понадобится.

Местята ненадолго замолчал, глядя на десятника, почти не моргая. Потом потер переносицу и кивнул.

– Ладно, расскажу. Ты про мать его, помнится, спрашивал? Так вот – Огнева его мать.

– Кто? – глаза Крыжана расширились. – Огнева? Ведьма?

– Она.

– Да ты охренел, что ли, нефырь старый? Вместе с твоим князем?

– Князя не трожь, Крыжан! Он все правильно прикинул. В Сеславе две крови – ведьмина и княжья. И если кто и может этого ведуна найти и приговорить, то только он. Хотя и у него в одиночку надежд немного.

– Стоп! А это не тот ли ведун, который?.. – десятник красноречиво провел пальцем по горлу.

– Тот.

– Да ты совсем… – Крыжан задохнулся от возмущения. – А парень знает?

– Не знает, – покачал головой Местята. – И для его же блага лучше, если не узнает до поры до времени.

– Да вы правда сказились совсем! Оба! И ты, и князь твой. Это же… – он не смог сразу найти слов. – И я дурак, что с тобой пошел! На золото купился. А мертвецу золото ни к чему.

– Я тебя с собой не звал, ты сам вызвался, Крыжан.

– Ох, недоброе вы с Весеславом задумали, помяни мое слово! Зачем опять лихо будить? – седой десятник обдумал сказанное одноглазым, а потом решительно заявил. – Ладно, отступать теперь точно поздно. Но знай – я за ним присматриваю. И, если что, меня не остановит, что он княжич. И ты не остановишь!

Сеслав, не догадывавшийся, о чем говорят старшие варяги, с огромным интересом смотрел на приготовления Бруни – ничего подобного раньше ему видеть не доводилось. Пока кмети обустраивали могилы для четверых погибших, нурман-великан прошелся вокруг, нашел высокий ясень. Осмотрел его, с досадой покачал головой. Как пояснил Ульвар, сидевший на поваленном стволе рядом с княжичем, Бруни недоволен потому, что нужное ему дерево должно быть еще выше, но делать нечего.

– А почему вы с Раудом, – Сеслав кивком указал на третьего нурмана, который дремал неподалеку, – это не делаете?

– Потому что Бруни ошибается, – не задумываясь ответил Ульвар. – Ему это не поможет. Для того чтобы надежно защититься от колдовства, нужен тис, а не ясень, он больше угоден Одину. Но тис в этом лесу не растет. И он должен быть такой высоты, чтобы его увидел Одноглазый со своего трона в Вальхалле. А еще нужна свежая кровь. Лучше всего, конечно, человеческая. Но подойдет еще конь или лось.

Как и большинство нурманов, долго живших на Руси, Ульвар говорил на языке словен очень складно. Только любому было понятно, что это не его родной язык – что-то чужое, холодное, проскакивало в каждом слове.