Анна Мария Роу - Когда мертвые говорят

— Куда ты дела моего мужа?

Назревал классический рождественский скандал. Когда многочисленное семейство вынуждено общаться лишь по большим праздникам, да еще и малознакомых личностей приглашать в свою компанию, это неизбежно. Киану напрягся. Не то чтобы он любил сплетни и истерики, но и то и другое приносило порой незаменимую информацию.

Но именно сейчас тетушка вдруг решила вспомнить о своем возрасте, всех предполагаемых болезнях, о позднем времени и усталости. Пришлось скрепя сердце провести ее и леди Маргарет до их комнат.

— Мне эта женщина никогда не нравилась, — бурчала та.

— Руби? Почему она должна тебе нравиться? — удивилась леди Милли.

— Да нет же, Флоренс!

— Так уж и всегда? — Рыжий маг вел тетушку под локоток и привычно сканировал ее ауру, подпитывая силой. Хотя кого они обманывают?! Леди Мак-Грегор далеко не молода. Сколько ей? Как долго она еще сможет протянуть на заемной силе?

— Ну, — задумалась Маргарет, — если быть честной, то при знакомстве она мне даже понравилась. Этакая невинная, милая, кроткая. Но, как только она заговорила, я сразу раскусила ее гнилую природу! Меня печальными глазками не проведешь, селедка тухлая!

— Что будешь делать, Киану? — задала неудобный вопрос леди Милли, когда вдова закрылась в своей спальне, заявив, что раньше утра она и носа оттуда не высунет.

— По возвращении в Люнденвик я обязан подать отчет об использовании незаконных магических артефактов влияния на окружающих. Вашей подруге повезло, леди Флоренс перестаралась и получила обратный эффект. Но вы же понимаете, пока она не «очарует» вас или меня, я ничего сделать не могу. Завтра постарайтесь убедить леди Маргарет подать заявление в полицию.

Пожелав тетушке спокойных снов, маг еще раз проверил все заклинания и охранные артефакты и направился обратно к веселящимся гостям.

Ночь обещала быть длинной.

Скандала, слава небу, не получилось. Оливия вздохнула с облегчением. Не любила она, когда кричат.

Руби гордо задрала свой симпатичный носик и демонстративно стала обмахивать себя веером из страусовых перьев. Чарльз и Марта еще сыграли в пару фантов, а потом лорд Элингтон заявил, что устал, и вышел.

Когда из гостиной исчезла Флоренс, Ливи не заметила. Хоть она и поглядывала время от времени на дверь, ожидая… Да просто дверь интересная, резная и антикварная! Дедушка за нее целое состояние выложил.

— Эй, подруга! — громко зашептал Эд прямо в ухо девушке. Той стоило поблагодарить всю свою выдержку, что она не дернулась от неожиданности. — Пошли, покажу спектакль! Ты должна это видеть!

«Идем…» — вздохнула Ливи. Играть в фанты ей наскучило. Вряд ли кто-то заметит ее отсутствие.

Эд провел Оливию по коридору для големов, открыл дверь в какую-то комнату, которая, наверное, раньше служила одной из многочисленных гостиных, а теперь была захламлена коврами в чехлах, сломанной мебелью, стопками книг.

Почему эта гостиная такая заброшенная. Пыль тут не вытирали годами! А ведь дом готовили к Рождеству. Леди Мар гарет не допустила бы такого разгильдяйства!

Привидение отдернуло один пыльный гобелен.

— Только, смотри, ни звука!

Кому, как не ему, знать все тайны Грин-холла? Через две маленькие дырочки можно было увидеть и услышать, что же происходит в другой комнате.

В гостиной, отделанной в серебристо-серых тонах, леди Флоренс снисходительно и слегка надменно смотрела на Додсона.

— О чем же вы хотели со мной поговорить? — Ей откро венно не шло ни это выражение лица, ни холодный, расчетливый тон.

— Я рад, что вы перестали использовать на мне ваше «очарование». — Додсон же продолжал светскую беседу, будто и не остался один на один с ядовитой змеей. — Слишком сильная доза вызывает обратный эффект. Только ради любопытства, — голубые глаза азартно блеснули, — что вы использовали? Ведь, как понимаю, доказать ничего не получится?

— Не знаю, о чем вы?

— Конечно, не получится, — проворковал Додсон, как-то незаметно оказавшись рядом с собеседницей. — Но я потрудился сделать слепки аур. Когда вы рядом. И когда нет…

И покрутил в руках небольшой зеленоватый кристалл.

На такие можно и магические потоки зафиксировать, и моментальную картинку, чтобы потом распечатать. Модный и дорогой артефакт, даже не сильно замаскированный. Эд вот на рыжего мага жаловался, что тот обвешан «игрушками», как рождественская ель. И никак не угадать, что выкинет.

— Шантаж?

— Святое небо! Нет, конечно!

— Правильно. — Молодая женщина кружила по комнате, не позволяя приблизиться к себе. — Что с меня взять.

Но и не повышает голоса.

«Надо бежать! Еще успею позвать на помощь!»

— Тише ты! Смотри! — Эд дотронулся до Оливии прозрачными пальцами.

А ведь Додсон, кем бы он ни был, мог бы уже схватить Флоренс, ну не забавлялся же он этой престранной игрой в кошки-мышки?

Женщина не выглядела испуганной.

И в воздухе разливался тяжелый запах лилий и застоялой болотной воды. Флоренс притронулась к ожерелью. Оливии почудилось мягкое свечение под ее пальцами.

— Я так и знала! — Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетела разъяренная Марта. Она что-то кричала, обвиняла, ругалась. Оливия хотела зажать уши, чтобы не слышать всей той грязи, что изливалась из уст тетушки. И ладно бы, если бы она и в самом деле переживала!

За тетей вошел хмурый лорд Элингтон. Бросил пару указаний. Флоренс подхватила юбки и шмыгнула за двери. Дочь он не стал слушать, тоже выгнал, велев отправляться спать.

— Мне нужно еще время, — проходя мимо него, заявил Додсон. — Она не идет на контакт.

— Вы профессионал. И не самый дешевый!

— Не волнуйтесь, я справлюсь!

— И займитесь рыжим магом! Он что-то подозревает и требует, чтобы я изолировал мою жену.

— На основании?

— Обвиняет ее в магическом вмешательстве какой-то там ступени по какому-то там пункту. Но Флоренс не маг! И она и мухи не обидит!

— Я прослежу, — туманно сказал Додсон. Спорить с клиентами себе дороже! Истина сия была накрепко усвоена магом редкой специализации за время его бурной практики.

Вой бури был слышен даже в комнате. За окном бесновалась метель, словно силясь прорваться в жарко натопленные комнаты и злясь на свои бессмысленные попытки. В камине горел огонь. Милли протянула к нему руки, но не чувствовала тепла. О чем она думала? Даже не думала, вспоминала…

О синем летнем небе над полями…

Тонкая трель одинокой птицы в вышине…

Хрупкие дубовые ветви, переплетенные над головой…

И переплетенные пальцы рук…

Изумрудные травы…

И не менее зеленые глаза…

Которые всем, кроме нее, казались черными…

Лет двадцать не думала, а тут… Старость, закат жизни, не иначе.