Вальтер Моэрс - Мастер ужасок [litres с оптимизированной обложкой]

– Замечательно. Если бы тебе сейчас нужно было определить степень твоего страха высоты, сколько баллов это составило бы?

– Двенадцать, – ответила ужаска.

– Нет. Шкала имеет максимум десять баллов. Давай!

– Ну хорошо. Тогда десять.

– Ладно. Теперь давай немного подождем. Дыши поглубже.

– Я не могу дышать. Лучше я задержу дыхание.

– Давай же! Сделай глубокий вдох! Тебе не нужно двигаться.

– Ххх… – издала ужаска странный звук.

– Вот видишь! Теперь еще раз!

– Ххх… – повторила ужаска.

– И еще раз!

– Ха-а-а… – ужаска открыла рот.

– Очень хорошо, – похвалил ее Эхо. – Так. А теперь опять определи свой страх по шкале.

– Все еще десять, – сказала ужаска.

– Хорошо, – ответил Эхо.

– Что хорошего? Это же высший балл.

– Но это все еще десять. Это говорит о том, что твой страх не увеличивается. И ты можешь это выдержать.

– Правда, – сказала ужаска несколько обескураженно.

– Сделай еще один глубокий вдох.

– Ха-а-а… – исторгла Ицануэлла очередной звук. Ее левая рука отцепилась от пелерины и повисла вниз.

– А сейчас? – спросил Эхо. – Какова сейчас степень твоего страха? Только честно. По сравнению с тем уровнем, какой ты ощущала до вдоха?

– Уф… – воскликнула ужаска. Ее голос уже звучал не так панически, и она разжала зубы. – Скажем… девять.

– Ну вот! – вскричал Эхо. – Страх уходит. Так происходит всегда, если его пересилить. Это закон природы.

– Я считаю, что девять – это все-таки много, – сказала ужаска.

– Послушай, – сказал Эхо, – я знаю одну дорогу к царапковой мяте, которая проходит только по лестнице. Она немного длиннее, чем тот путь, которым я обычно пользуюсь, но зато не придется лезть по черепице. Эта дорога абсолютно безопасная, и ступени там прочные. Я хотел бы, чтобы ты шла по этой дороге вслед за мной, при этом следила бы за своим страхом и определяла его по шкале. Ты сделаешь это для меня?

– Я ни за что не должна была открывать тебе дверь, – прохрипела Ицануэлла. – Эта была самая большая ошибка в моей жизни.

– Мы все сделаем в один миг, – уверил ее Эхо. – Ты должна себя только пересилить. – Царапка пошел вверх по ступеням. – Ну, давай! Смотри только на меня! Но не вниз! Не оглядывайся по сторонам! Следи за своим страхом!

Ужаска шла за Эхо с дрожащими коленками и трясущимися руками.

– Это конец! – воскликнула она. – Я это чувствую. Эта крыша – моя смерть!

Эхо ждал ее на самом верху лестницы.

– Ну как ты? – спросил он. – Ты прошла не только один шаг, но и всю лестницу. Как с твоим страхом высоты? По шкале?

– Уф! – выдохнула ужаска. У нее по лицу ручьями бежал пот. – Ну, скажем… восемь.

– Нам нужно торопиться, – сказал Эхо. – Времени остается мало.

Они стали подниматься выше по лестнице. Ужаска вздыхала, стонала и страшно ругалась на Эхо, но послушно следовала за ним.

– А сейчас? – опять спросил Эхо после того, как они преодолели еще три марша.

– Теперь семь баллов, – ответила ужаска. – Нет, шесть.

Поднялся ветер и надул пелерину ужаски, но она мужественно продолжала подниматься вверх.

– Тебе больше нечего бояться Айспина, – сказала она. – Когда мы с этим покончим, я лично сверну тебе шею.

– Еще одна лестница, и ты ее увидишь – царапковую мяту, – заманчиво проговорил Эхо. – Как наша шкала?

– Ну я бы сказала… пять. Или даже четыре.

– Вот видишь? Страх исчезает.

Ицануэлла удивленно посмотрела на Эхо, когда они дошли до последней ступени.

– Как это тебе удалось? Это трюк, которому тебя научил Айспин?

– Нет, это всего лишь прикладная царапкология. Или эхоизм, если тебя это больше устраивает.

– Ты еще и издеваешься надо мной! Давай продолжай, тогда…

– Вот она! – перебил ее Эхо. – Царапковая мята.

Растение все еще вовсю цвело. В лунном свете его стебли казались молочно-белыми, а цветы – будто из серебра. Вокруг него кружили ночные бабочки, притягиваемые сильным ароматом.

– Она великолепна! – вздохнула ужаска.

– Этого достаточно для твоего любовного напитка? – спросил Эхо.

– Она не является составной частью напитка. Из нее я приготовлю себе духи.

– Духи?

– Любовное волшебство основывается на двух компонентах. Сам напиток заставит Айспина только влюбиться. Он может влюбиться во что угодно. В меня, в тебя, в дерево. Только духи, которые я приготовлю из царапковой мяты, укажут ему правильный путь. Если я ими подушусь, то Айспин влюбится в меня по уши.

– Понятно, – кивнул Эхо. – Тогда давай выкапывать куст.

Они подошли к горшку, Ицануэлла достала из своей пелерины маленькую ручную лопатку и начала копать.

– Я в восторге, – пропыхтела она. – У нее божественный запах. Это самый прекрасный запах. Посмотри-ка на насекомых! – сказала Ицануэлла. – Они просто голову потеряли от мяты.

И в самом деле, жуки и мотыльки, которые порхали вокруг царапковой мяты, вели себя как очумелые. Они то и дело ныряли в чашечки цветков и купались в цветочной пыльце.

– Как твой страх? – напомнил Эхо. – Сколько баллов?

– О, я не знаю, – пробормотала ужаска. – Я не знаю. Один или два.

С хирургической скрупулезностью она выкапывала растение.

– Нельзя ни в коем случае повредить даже самые маленькие корешки, – приговаривала она при этом. – Цветы, правда, не ощущают боли, но чувствуют что-то другое. В нашем языке нет соответствующего слова. Это говорит о том, насколько бесчувственны мы к растениям. Можно совершенно разными способами причинить растению страдания. – Наконец ужаска вытащила мяту из горшка и подняла ее вверх, к лунному свету.

– Я так люблю это растение! Я могла бы вечно вдыхать его запах. Оно великолепно!

– Нам надо идти! – напомнил Эхо. – Как твой страх высоты?

– Страх высоты? – переспросила ужаска. – Что еще за страх? Я хочу потанцевать с царапковой мятой при лунном свете. Я хочу выйти за нее замуж!

Ужаска прижала к себе растение и глубоко вдохнула цветочный аромат.

– Ах! – воскликнула она. – Потанцуй со мной! – Она кружилась на кончиках пальцев, как балерина, и в танце удалилась от лестницы и приблизилась к краю крыши. Эхо застыл от ужаса.

– Пойдем! – прошипел он. Ицануэлла была в полном упоении. Он должен непременно отвести ее в дом, иначе произойдет несчастье.

– Быстро на лестницу! – приказал он резким голосом. – Давай же, наконец!

– Страх высоты? – воскликнула она задорно. – Ты хочешь сказать, признание высоты? Я ничего не боюсь. Я чувствую себя пушинкой на ветру. Я невесомая.

Ицануэлла перепрыгнула через несколько черепиц, и едва она всем своим весом приземлилась на черепицу, как та треснула и рассыпалась, как высохшее печенье. Ее левая нога провалилась внутрь по самое бедро.

– А-а-а! – заорала Ицануэлла. – А-а-а, моя нога!