Вальтер Моэрс - Мастер ужасок [litres с оптимизированной обложкой]

Эхо прыгнул на крышу и подбежал к ней.

– Я ведь тебе говорил, чтобы ты осталась на лестнице! – проворчал он. – Теперь вылезай, нам надо уходить.

– А-а-а! – продолжала кричать сразу отрезвевшая ужаска. – У меня застряла нога. – Одной рукой она сжимала царапковую мяту, а другой пыталась оторвать черепицу, в которой застряла нога. Одна из пластин оторвалась, потом другая, третья, пятая, десятая. Крыша стала ползти. Эхо, прыгая по черепице, попытался найти безопасное место. Но было уже поздно. Он как будто перепрыгивал на льдины, которые уносил вниз водопад.

– А-а-а! – заорала Ицануэлла, и вся черепичная лавина вместе с ужаской и царапкой с сильным грохотом выкатилась за край крыши.

Свободное падение. Но на сей раз у Эхо не было крыльев кожемыши, которыми он мог бы воспользоваться в последнюю секунду для спасения своей жизни. Быстро, слишком быстро на него надвигалась ночная Следвайя. Через несколько секунд все закончится. Наверное, это было наказание за то, что он хотел изменить свою судьбу. Еще более быстрая смерть, чем от руки Айспина.

Он почти сравнялся с ужаской, падение которой сопровождала масса обломков черепицы. На ее лице скорее было написано недоумение, нежели страх.

Неожиданно вокруг возникло множество черных молний. Отвратительные смятые рожицы. Обнаженные зубы. Кожемыши! Сотни кожемышей! Когти впились в его шкуру, зубы прикусили его за хвост. Что-то мощное схватило его за шкирку.

Здесь он заметил, что его падение замедлилось. Через трепещущие крылья он увидел ужаску. С ней произошло то же самое. Вампиры схватили ее зубами и когтями и медленно понесли вниз, сильно размахивая крыльями.

Эхо мягко приземлился на тропинке, ведущей к замку. Ужаску опустили рядом с ним. В дрожащих руках она по-прежнему держала куст царапковой мяты. Над ними кружились ночные кожемыши.

– Почему вы это сделали? – крикнул вверх Эхо. – Вы же служите Айспину. Я этого не понимаю.

– Никто не понимает кожемышей! – крикнула в ответ одна из кожемышей, скорее всего, Влад. – Даже сами кожемыши!

Затем вампиры плотной стаей взмыли в ночное небо, заслонив собой луну.

Эхо обследовал свое тело. На нем не было ни единой царапины.

– Извини, пожалуйста, – сказал он после этого ужаске. – Айспин наверняка ждет меня к ужину.

Когда Эхо на следующий день подошел к дому Ицануэллы, входная дверь распахнулась, когда он еще даже не успел ступить на лестницу, ведущую на веранду. Казалось, будто дом ужаски издалека узнал его и приглашал войти. Эхо польстило такое внимание со стороны древнего растения, поэтому он постарался вести себя как можно деликатнее, оказавшись за дверью. Ужаски не было на кухне, но вход в тайный подвал был открыт, и он наклонился и крикнул в пустоту:

– Эй! Ица! Ты дома?

– Я здесь, внизу! – крикнула ужаска в ответ. – Спускайся вниз!

Эхо нашел Ицануэллу перед ее дистиллятором, вокруг которого стояли незнакомые растения в глиняных горшках. В стеклянных сосудах булькали прозрачные разноцветные жидкости, а в воздухе висело множество новых запахов.

– Ну и задал же ты мне задачу, малыш! – простонала ужаска. – Спасибо большое! Ты знаешь, как сложно выгнать хлорофилл из драконьего чертополоха? Я должна ужаскировать почти каждое нужное мне растение, так как это наиболее щадящий метод для изолирования отдельных действующих веществ. Ты представляешь, что это за работа? К тому же еще и суффрагатор вышел из строя. Теперь я должна суффрагировать вручную.

– Ну а как вообще идут дела? – спросил Эхо робко.

Ужаска уперлась кулаками в бедра и скосила на него глаза.

– Скажи-ка, ты пришел сюда, чтобы меня подгонять? И затянешь теперь свою любимую арию «У-меня-ведь-так-мало-времени»? Беспомощный-царапка-в-беде? Оставь это, малыш! Я работаю как лошадь. Я всю ночь глаз не сомкнула. С тех пор как мы грохнулись с крыши, мое сердце колотится как сумасшедшее, как будто я выпила пятьдесят чашек кофе, хотя я вообще его не пью.

– Я всего лишь спросил тебя, – сказал Эхо.

– Тогда спасибо за твой вопрос. Да, дела продвигаются. Вот уже двенадцать часов я дистиллирую масло из царапковой мяты. Растение имеет на удивление богатые запасы. Духи будут превосходные.

Эхо увидел царапковую мяту, стоящую в большом стеклянном сосуде, заполненном прозрачной зеленой жидкостью. Несмотря на пересадку, она не утратила свою красоту.

Ужаска застонала.

– В Бруссонетику Папирифера я уже добавила эфир, а жерлянковый мох уже целую ночь мокнет в крокодильих слезах. Скоро он станет бофельным.

– Бофельным? – переспросил Эхо.

– Да, бофельным. Это состояние, противоположное дофельному. Ты ведь не хочешь, чтобы я суффрагировала наш любовный напиток с помощью дофельного жерлянкового мха?

– Нет, – ответил Эхо неуверенно. – Конечно нет.

Ужаска ухмыльнулась.

– Ты не имеешь ни малейшего представления о том, о чем я говорю, правда? Это потому, что я – дипломированная ужаска, а ты – нет. Ты наверняка уже сыт алхимией, но ужаскизм – это совершенно особая наука. Возможно, Айспин там, наверху, варит привидения или превращает сахар в соль и тому подобное, но он никогда не сможет приготовить приличный любовный напиток. Наверняка не сможет. И я тебе объясню почему. Потому что алхимии плевать на чувства, вот почему. Потому что она слишком занята созданием вечного двигателя или философского камня, чтобы интересоваться такими глупостями, как любовь. Но часовой механизм вселенной тикает не здесь… – Она постучала пальцем себе в висок. – А здесь! – теперь ужаска дважды ударила себя кулаком в грудь.

Эхо ничего не ответил, но не без удовольствия отметил раздражение ужаски. Она продемонстрировала ему, насколько она мотивирована.

– Хондриллу и грейзенскую траву мне пришлет сестра Кнофелия Окель из Флоринта, – сказала она. – Лесной марьянник и клубневый горец я смогу достать прямо в Козырьковых горах, а заразиху – в Гралзунде.

– Ты собираешься раздобыть все эти растения в таких далеких местах? – Эхо был в шоке. – На это потребуются недели! У меня нет так…

– …много времени! – закончила ужаска фразу Эхо и закатила глаза вверх. – Я знаю, знаю. Я говорю о ужасковой почте.

– Ужасковой почте?

– Да, – сказала Ицануэлла. – Это как раз одно из тех преимуществ, когда ты на «ты» с цамонийской природой. У нас есть прекрасно функционирующая воздушная почта. Главным образом это голуби и чайки, но также орлы, коршуны и черные стрижи. Для коротких расстояний мы пользуемся помощью воробьев. Тяжелый груз доставляют кондоры.

– У вас дрессированные птицы? – спросил Эхо.

– У нас не дрессированные птицы! – парировала с возмущением в голосе ужаска. – Они работают с нами добровольно.