Э. Мистов - Выбрать быль

— Я знаю, что есть болезнь — порфирия.

Правда, при этой болезни невозможно остаться столь чарующе красивым. Увы, все болезни убивают.

— Тем более, что я тебя совсем не знаю, — продолжил я, — и не могу верить в то, что ты, возможно представляешь.

— Не знаешь? — вновь вернулась она к наигранно глуповатому выражению лица, — мы ведь столь давно знакомы? Je suis navrée [33] Я расстроена. ( фр .) …

— Ведь я даже имени твоего не знаю, — возмутился я.

— О, что с имени моего? Я могу зваться по настроению! Сегодня Жанна, завтра Елена, через неделю, может, Хельга, а через месяц даже… — прищёлкнула она пальцами, и задумчиво сморщила носик, словно вспоминая что-то очень давнее, — Ипатия! Да и в этих новомодных… интернетах люди вовсе общаются, и даже дружат, не зная имён и лиц друг друга!

Новомодных? Да интернету здесь уже как сорок лет исполнилось намедни. Хотя, признаться, имена довольно говорящие. Но я не верю в бессмертие, и в жизнь после смерти, и даже в переселение душ… и не потому, что отрицаю само существование подобного, а лишь потому, что не желаю тешить себя излишними надеждами и мечтами — жизнь есть жизнь, а смерть — это смерть… И пусть последнее из моего личного списка отрицания случилось со мной, но лишь подумав раз, можно неплохо выкрутить себе мозги рассуждая о том, что я может и не я. И я, тот что думает, что это я, всего лишь бред воспалённого разума мальчишки захотевшего стать сильнее и раньше повзрослеть, лелея жажду мести.

В висок остро кольнуло, призывая придержать вожжи мыслей, пока кони воображения, сойдя с колеи логики, не унесли сани сознания в дебри безумия. Я осмотрелся, вновь найдя взглядом официанта, подпирающего стену состоящую из пластиковых, под дерево, панелей, обшарил взглядом невеликий зал ресторана заставленный белыми пластиковыми стульями, на каждом из которых лежала маленькая подушка, смерил взглядом с оставленным моей попутчицей мужчиной; пока наконец мой блуждающий взор не наткнулся на стеклянную дверь ведущую на обзорную галерею.

И в очередной раз предпочитая не задумываться, почему для неё полгода редких встреч — давно, а сорок лет, срок за который иные успевают родиться, вырасти, поседеть и умереть — недавно, я встал, галантно оттопырил локоть и поинтересовался:

— Не составишь мне компанию в прогулке?

— Oui. Vous êtes très aimable [34] Да. Ты очень любезен.( фр .) , - кивнула она, одним грациозным движением поднимаясь мне навстречу и кладя ладонь на сгиб локтя.

— Прекращай выпендриваться, — устало я смерил её, возвышающуюся над мелким мной на целую голову, взглядом снизу вверх.

Легко рассмеявшись своим потрясающим смехом, она покачала пальчиком свободной руки из стороны в сторону.

— Не выпендрёж! Кредо! Soyez vous-même [35] Будь собой. ( фр .) .

Интересно, когда мы умудрились забыть про третьего участника возможной трагикомедии…

Я потянул на себя стеклянную дверь, легонько поклонился, пропуская даму вперёд, и шагнул следом, замерев пред открывшимся, через кажущееся столь хрупким стекло, великолепием.

С этой небольшой, опоясывающей весь корабль застеклённой террасы казалось, можно было увидеть весь мир, состоящий из одних только тяжёлых, похожих на сахарную вату, облаков, тяжёлыми и медленными прибоями накатывающихся на неведомый берег, вздымающими гигантские волны, подсвеченные заходящим солнцем. Неторопливые переходы от ласкового золота, до тяжёлого кровавого багрянца обрывались где-то там, на горизонте, мягкой пастелью заката, горизонта, за которым словно уже и не было мира.

Я и ранее видел что-то похожее, но вот так неспешно скользить взглядом, не считая секунды до открытия купола парашюта, не борясь с тяжёлым ветром, стремящимся закрутить и сбросить с подвластных ему вершин кувыркающейся куклой, не думая о густых кронах деревьев мечтающих насадить тебя на какую-нибудь острую веточку… Без стресса, в общем.

— Красиво? — мягко шепнули мне холодные губы не менее холодной красавицы.

Знакомая незнакомка прижалась ко мне, обхватив руками мой торс, холодные ладони, словно в поисках тепла, юркнули за лацкан кардигана скользнув по гладкой ткани рубашки.

— Красиво, — кивнул я, слегка подавшись вперёд в попытке отстраниться, — если ты находишься на вершине мира за толстым стеклом в тепле и уюте.

Попытка была заведомо провальной, обхватив стальной хваткой меня притянули ещё ближе, пока моя шея не оказалась в уютной ложбинке, а на макушку опустился острый подбородок. Всё. Плотно застрял в капкане её обольстительности. Чуть пошевелив головой, устраиваясь поудобнее в столь сладостной ловушке, я спросил:

— Чего ты хочешь?

— Хочешь конфету? — перед моим лицом появился маленький, завёрнутый в яркую обёртку, шарик, удерживаемый аккуратными аристократичными пальчиками, — нет? Ну потом съешь.

Её ладонь вновь скользнула по рубашке, добралась до кармана и аккуратно опустила в него неожиданный подарок. Я не решался прервать затянувшееся молчание, скользя взглядом по величественно вздымающимся вершинам волн бесконечного небесного океана. Подобное зрелище всегда настраивает на несколько лиричный лад, опустошает своей безграничной неподвластной силой до покалывания в кончиках пальцев, до тянущей боли в сердце. И тем неожиданней был ответ, которого уже не ждал.

— Чего я хочу… — глубокий голос женщины, вжимающей меня в себя, словно ребёнка или возлюбленного, резонансом отдавался в груди, подчиняя, позволяя впитывать в себя малейшие изменения его тональности, — понаблюдать за сиянием сверхновых Бетельгейзе и Эты Киля, к примеру.

Я не силён в астрономии и даже приблизительно не скажу где находятся названные астрономические объекты, но, как и любой обыватель, скажу, что подобное зрелище вряд ли будет доступно ближайшие пару миллионов лет.

— Почему не столкновение Андромеды и Млечного Пути? — хмыкнул я.

Как, опять же, простой обыватель засоряющий мозги всякой ненужной информацией по типу — Земля круглая, Солнце горячее, кольца Сатурна на самом деле лёд и пыль, но без какого-либо осмысленного понимания сей информации, припоминаю, что в одной из научно популярных передач упоминалось: для созерцания подобного эпического по масштабам сферы Хаббла, но ничтожного по меркам Вселенной, события, нужно подождать всего три с небольшим миллиарда лет. И ещё пару миллиардов лет займёт, собственно, само событие.

— О, ты мозг! Обязательно запишу в склерозник!

— …Бессмертной жизнью тешится мечта… — пробормотал я под нос, подавив желание спросить о возможности дождаться означенных событий.

— …За гробом жизни нет и быть её не может, идёт за жизнью смерть, за смертью пустота [36] Рождаемых число ряды усопших множит, Бессмертной жизнью тешится мечта. За гробом жизни нет и быть её не может, Идёт за жизнью смерть, за смертью пустота. Воскреснуть мёртвому природа не поможет, Она и без того по горло занята. Атаалах Аррани , — на распев продолжила она.