Яцек Пекара - Прикосновение зла

– А вы что?! – Девушка сделала шаг вперёд. – Не прячьтесь в тени! Так я и думала, так и думала... – на этот раз в её голосе прозвучал полный горечи упрёк. – Мушка и Маленький Ясик. Как тебе, Мушка, не стыдно? Отец честный мельник, а ты разбойничаешь по лесам? А с тобой, Ясик, я ещё поговорю, есть о чём... А ты, Роберт, – посмотрела она на разбойника, который нас остановил, – Зови парней, которых ты попрятал в лесу, и пойдёте с нами.

– Матушка любимая, – названный Робертом, наконец, обрёл голос – матушка дражайшая, не гневайся на нас. Здесь жуткая темнотища, а у меня, сама знаешь, глаза слабые. С десяти шагов оленя от собственной жены не отличу. Не рассмотрел, что это ты идёшь. Кроме того, матушка, мы же не причиняем вреда. Мы бы незнакомца и пальцем не тронули, он бы только поделился с нами, сиротками и бедняжками Божьими, от своих излишков...

– А мне вы что хотели сделать? – На этот раз она упёрла руки под бока. У меня чуть не отвисла челюсть, когда я увидел, какое движение при этом совершила её грудь. – Вы полагаете, для девушки большое счастье, если вы трахнете её своими свистульками?

Услышав произнесённые Доротой слова, я болезненно скривился, потому что мужчины, как существа с хрупкой душевной структурой, обычно не прощают подобных насмешек. Но разбойник только пал на колени, и, к моему удивлению, поцеловал край юбки моей спутницы.

– Прости нас, матушка. Не сердись на нас, смиренно молим. Не позволяй нашей глупости испортить счастливый вечер.

– Эх ты! – Девушка улыбнулась и прошлась рукой по голове мужчины, как будто перед ней была голова непослушного, упрямого, но любимого пса. – Прощаю, балбесы. Теперь идёмте с нами, я дам вам кое-какую работу, и, кроме того, поговорю с этим вот твоим Маленьким Ясем.

Мы двинулись в следующем порядке: впереди Дорота, за ней я, а за моей спиной разбойники. Я понятия не имел, сколько их могло быть, но по звукам голосов узнал, что их не меньше шести. А значит, как я и ожидал, беседа могла оказаться трудной. В конце концов, это их леса, они знали здесь, наверное, каждый камень и каждую веточку, поэтому, скорее всего, я закончил бы с топором в черепе или стрелой в спине. Если бы не тот факт, что моя спутница мало того что хорошо знала нападавших, так ещё и пользовалась среди них огромным уважением. Впрочем, уважение – это слишком мало сказано, потому что здесь явно чувствовалось опасение разозлить её или причинить ей вред. Кроме того, девушка была, быть может, и не первой молодости (я оценил её возраст в двадцать пять – двадцать шесть лет, хотя это, конечно, оценка профана, больше разбирающегося в священных книгах, чем в женщинах), но уж точно не в том возрасте, чтобы зрелый человек называл её матушкой, термином, обычно предназначенным для старых, опытных и уважаемых женщин.

– Что-то вы, господин, всё молчите? – Сказала Дорота весёлым тоном. – Испугались?

– Боже упаси. Не могу оправиться от удивления, какой любовью и уважением вы пользуетесь в округе.

Она звонко и громко рассмеялась.

– Я же говорила, люди здесь хорошие. Даже разбойники, такие, как они, не причинили бы вам вреда. Правда, кошелёк и лошадь вы бы потеряли, – честно признала она. – Но такое уж у грабителей ремесло: грабить.

– Мы бы даже на пир его взяли, матушка, – услышал я уважительный и в то же время заискивающий голос Роберта. – Пусть бы поел, а потом добром вспоминал наши горы, что люди здесь гостеприимные.

– Ну, я слышала. Ты хорошо придумал с этими угощениями, Роберт. Если уж вы опустошили человеку кошелёк, так хотя бы наполните его брюхо.

– И никогда, матушка, как ты сказала, всё у них не забираем. Всегда оставляем пару грошей, чтобы по пути домой с голоду не умерли.

– Видите, добрые люди живут в наших горах. – Не замедляя шага, она обернула лицо в мою сторону. В темноте сверкнули белоснежные зубы.

Ну что ж, не знаю, действительно ли люди в этих горах так хороши, однако из того, что я слышал, у моей спутницы, безусловно, было доброе сердце, и она могла навязать другим свою волю. Вдобавок она нашла вполне разумный консенсус между целями местного населения (грабить, грабить и грабить), и мечтами приезжих (пережить нападение разбойников и счастливо вернуться домой).

– Знаете, господин, я мечтаю, чтобы таким людям, как Роберт, или Ясь, или Мушка, не приходилось бегать по лесам и воровать...

Тропа заметно расширилась, так что девушка замедлила шаг, чтобы поравняться со мной, а потом естественным движением взяла меня под руку. Я почувствовал, как она прижалась ко мне бедром и плечом. Кто-то глубоко вздохнул за нашими спинами.

– ...ведь, скажите сами, разве разбойничать это хорошая судьба для честного человека?

– Худшая судьба для того, кто попадёт в их руки и потеряет имущество, – ответил я. – Впрочем, посмотрите на моего коня. Замечательное животное, служит мне уже несколько лет, и никого другого не пустит на хребет. Что бы с ним сделали? Запрягли в плуг или съели... – я вздохнул.

На этот раз за моей спиной кто-то яростно зарычал, а кто-то другой громко выругался.

– Ясик, держи язык за зубами! – Крикнула девушка. – Сколько раз я тебе говорила, что ругаться – грех?

– Прости, матушка, – услышали мы через некоторое время смиренный приглушённый голос.

Скажите пожалуйста, моя спутница пыталась учить разбойников манерам! Кто знает, как далеко это зайдёт? Может, заставит их надевать атласные перчатки и туфли с загнутыми носами? Пока, однако, им не помешало бы принять ванну, подумал я, ибо ветер подул мне в спину, принеся запах банды, которая тащилась за нами. И, к несчастью, эта вонь была ненамного лучше, чем разлагающаяся падаль или открытая бочка с навозом. Некоторое время мы шли в почти полной тишине, только из-за спины я слышал неотступный голос Ясика, который рассказывал, насколько больна его матушка и сколько денег нужно потратить на совет знающей бабки, на травы, на мази и на сиделку. «Уже, наверное, на какую-нибудь работу придётся пойти, не дай Бог, – завершил он рассказ, – потому что с этих грабежей, сами видите, сколько у нас прибыли». Дорота повернула лицо в мою сторону. Она улыбалась, видимо, тоже слушала жалобы Ясика.

– Не так уж и плохи их прибыли с грабежей, – прошептала она мне в ухо. – И вас я любезно попрошу поделиться с ними добром.

Я почувствовал на щеке её тёплое дыхание, и, признаюсь, это было довольно приятное чувство.

– По доброй воле дам с радостью, – согласился я. – Пусть себе выпьют за... – я хотел сказать «моё здоровье», но в последний момент решил иначе: – ваше здоровье, прекрасная госпожа, если позволите.

– Отчего не позволить. – Она прижалась ко мне, и её бедро показалось мне раскалённым докрасна. Этот жар, казалось, вливался в мои вены, и пульсировал в них до самого сердца. – Но, как я вам говорила, я хотела бы, чтобы настали времена, когда таким добрым парням, как они, не приходилось бы разбойничать.