Яцек Пекара - Прикосновение зла

– И помни, что госпожа верит, что ты дал обет чистоты, – предупредил я его. – Если она поймёт, что ты соврал, точно получишь Касеньку в подарок.

– Ой! Правильно говорите! – Он всплеснул руками, и его лицо вытянулось. – Но знаете что? – Он просиял. – Матушка моя, скорее всего, до зимы не доживёт, слабая стала, как мотылёк, опалённый на огне. А как умрёт, то и этот обет, который я якобы дал, тоже уже будет не важен. Но теперь, уж извините, я должен бежать к Роберту. – Он порывисто прижал меня к широкой груди и торжественно поцеловал в обе щеки. – Всё для вас сделаю за то, что вы для меня сделали, – пообещал он серьёзно. – Даже зайчика своего отдал бы вам на потеху, хотя другого бы человека убил за то, что он на неё посмотрел... – Его взгляд стал действительно грозным.

– Куда там! – Тут же воскликнул я. – Если я когда-нибудь и попрошу о небольшом одолжении, то уж точно не о таком, которое сможет тебя расстроить. Ведь сразу видно, что ты славный малый!

Он так умилился, что снова поцеловал меня, после чего отправился в сад, чтобы помочь яростно ругающемуся Роберту, который, как я мог заключить из его криков, только что не только сломал ветку на одной из яблонь, но и сам упал вниз головой на землю. Ну что ж, в конце концов, он должен был получить две корзины яблок за беспокойство! Я улыбнулся своим мыслям и направился к двери в баню. Я надеялся, что когда я закончу мыться, и когда с потом выйдут все вредные жидкости, я получу в награду кое-что послаще, чем даже самые сладкие фрукты.

Я знал, что в нашей Империи не раз и не два ловили трактирщиков, которые убивали ночевавших у них одиноких путешественников и грабили их. Этого, однако, я не боялся. Если бы меня хотели ограбить, сделали бы это и раньше, ведь возможностей для этого было пруд пруди. Кроме того, девушка, которая меня пригласила, выглядела не только уважаемой, но и богатой. Дом, сад и огород, может, и не стоили как княжеский дворец, но, безусловно, владеющему ими человеку не нужно было унижаться до кражи лошади и тощего кошелька у случайного странника. Или кроме того мне было уготовлено что-то похуже, чем просто утрата имущества? Я признаю, что Мордимер Маддердин – человек, падкий на женщин, и, подобно греческому Зевсу, глядя на красивых девушек, я всегда представляю себе, каковы они в постели, и как выглядят их тела, избавленные от одежды. Но я и не полный и законченный идиот, которого любая красотка могла обвести вокруг пальца и которого зуд в чреслах лишает способности рассуждать разумно. Несмотря на все прелести Дороты, я отдавал себе отчёт, что она может оказаться искусной ведьмой. Ба, мелькала даже мысль, что она может быть чем-то большим, чем ведьма, а именно, ни больше, ни меньше, демоном, или, вернее, демоном, принявшим женский облик для искушения мужчин. Однако обе эти гипотезы требовали проверки, а, благодаря обучению в преславной Академии Инквизиториума, я прекрасно знал, как приступить к делу. Существует множество видов женских демонов, которые любят искушать, обольщать и подталкивать на плохую дорогу мужчин. Самые опасные из них нуждаются в мужской жизненной энергии, чтобы вообще существовать, и паразитируют на выбранном человеке до тех пор, пока не лишат его всех сил, и, наконец, самой жизни. Но демон, выдававший себя за девушку по имени Дорота, мог быть и существом гораздо менее грозным. К подобному типу принадлежала прекрасная и обманчивая Хагат, женщина-змея, о которой я имел возможность читать во многих описаниях демонов, и которая считалась непревзойдённой соблазнительницей. Она, однако, не причиняла никому вреда, поскольку удовлетворение черпала из окружающего её восхищения, любви и желания. Для полного счастья ей хватало того, чтобы её боготворили и обожали. В принципе, можно сказать, что в этом она не отличается от большинства женщин...

Инквизитор должен уметь видеть мир, который находится рядом с нашим, человеческим, измерением реальности. Чувства служителей Святого Официума должны быть восприимчивы к магическому и демоническому присутствию. Но я также знал, что мне нельзя впадать в крайность и везде видеть влияние сатанинских сил. Дорота могла с тем же успехом оказаться обычной девушкой, попросту наделённой огромной дозой естественного очарования, грации и силы характера. Почему она выбрала меня? А что в этом удивительного?! Я был юношей, полным добродетелей и достоинств. Мало того, что высоким, плечистым и стройным, но и вдобавок вежливым и обученным искусству приятной беседы. Разве одного этого было недостаточно, чтобы ослепить красотку из горной глуши?

В предбаннике я разделся догола, с неожиданным для меня самого облегчением избавившись от дорожной одежды. Затем я вошёл в помещение с нагретыми камнями, корытом ледяной воды и бадьёй кипятка, на мой взгляд, в аккурат подходящего для приготовления раков. Я сунул в неё палец и тут же зашипел.

– Не бойтесь, вы не изо льда, не расплавитесь, – услышал я весёлый голос Дороты.

Она вошла через дверцу, которую я сразу не заметил, и которая, видимо, соединяла баню с остальной частью дома. На ней было белое тонкое платье, которое доходило до середины икры. Но иногда то, что слегка скрыто от людских глаз, бывает гораздо более интригующим, чем то, что открыто. Боже, какие же чудеса появлялись на моих глазах по мере того, как платье начинало всё плотнее прилегать к телу! А Дороту тем временем будто совсем не беспокоило моё присутствие. Она попробовала пальцем воду в бадье и скривилась. Она налила в неё несколько кувшинов из корыта с холодной водой. Затем плеснула целый кувшин на разогретые камни. Плотное облако пара затмило всё вокруг. А когда клубы рассеялись, я увидел, что голая девушка сидит в бадье, а её одежда висит рядом на лавке. Её руки были скрещены на груди, а бедра скромно сжаты. И эта её невинная скромность в сочетании с буйными формами и игривой улыбкой заставила меня почувствовать, как кровь бурлит в моих жилах, словно кипящая лава.

– Ну, идите ко мне. Чего вы ждёте? – Она переместила взгляд с моего лица вниз и захихикала. – Ведь вам и правда нечего ждать, – добавила она.

Я прыгнул в бадью, разбрызгивая воду во все стороны. Дорота запищала, ошарашенная, но и позабавленная моим энтузиазмом. И уверяю вас, любезные мои, что в течение следующих нескольких часов она не могла пожаловаться на отсутствие этого энтузиазма.

В самом начале моей инквизиторской карьеры я имел оказию встретить девушку, которая обучила меня искусству любви и показала несколько сложных трюков, позволяющих мужчине не только увеличить собственное удовольствие, но и доставить женщине наслаждение столь интенсивное, что его почти невозможно выдержать. Катрина (так звали мою учительницу) была существом мерзкой профессии, шлюхой, отдающейся богачам, но, несомненно, умела проявлять естественный пыл, особенно когда имела дело со столь толковым и обходительным учеником, как я, вдобавок одарённым Господом недюжинными силами для любовных игр. Вместе с этой красоткой мы проштудировали полную занимательных гравюр книгу, повествующую о трёхстах ночах султана Алифа, и, хотя у нас не было возможности провести вместе столько времени, сколько султан и его любовницы, однако в течение нескольких дней и ночей мы занимались только культивированием искусства, в котором чемпионкой была Афродита. Я признаю, что в последующие годы эти уроки позволили мне играть прекраснейшие мелодии на инструментах, каковыми являются женщины. Вдобавок я играл так красиво и с таким изяществом, что иногда мне было трудно освободиться от ласк некоторых дам, а расставания заканчивались слезами, рыданиями, а иногда и оскорблениями, и проклятиями. Я всегда с искренним сожалением наблюдал, как мои любовницы, когда-то бывшие прекраснейшими нимфами, стремительно превращались в жаждущих крови эриний, и всё же они должны были понимать, что сама моя природа восставала против мысли остаться навсегда с одной женщиной. Так же, как я бы восстал против того, чтобы питаться одними тортами, даже если они были пронизаны самыми ароматными конфитюрами и покрыты самой сладкой глазурью. Ибо мы, мужчины, нуждаемся в диете разнообразной, богатой и разнородной. В противном случае мы сохнем и увядаем, а наши сердца и чувства умирают. Я ни в коем случае не собирался допускать подобное развитие событий, а кроме тортов хотел питаться мясом, сырами, фруктами, овощами, рыбой, птицей и тем, что ещё пошлёт милостивый Господь, лишь бы только блюда были по-разному приготовлены и постоянно пробуждали чувства новым вкусом.