Ульяна Кузнецова - Между Тьмой и Ночью

Все эти мысли пронеслись в голове главнокомандующего за каких-то пару мгновений. Рико, заметив отца, вскочил на ноги, пряча в карман черный камешек:

— Увлекся просмотром, — виновато пояснил он, — не заметил вашего пробуждения. Желаете позавтракать?

— Да, пожалуй, — задумчиво согласился Арант, — о чем, позвольте поинтересоваться, вам, древние, на этот раз поведали?

— Об устройстве нынешнего человеческого мира, — вздохнул юноша, и принялся возиться с кухонной утварью, — пытаюсь понять, отчего Четверо светят не так как они задумывали…

Дерс старший хмыкнул:

— И как же они задумывали?

— Вперво, вам следует понимать, отец, что Четверо — это не покровители. Служители храмов лгут… Хотя, быть может они и сами того не знают…

Арант грустно улыбнулся и покачал головой:

— Нет, мой мальчик. Вперво ВАМ, следует учитывать весьма строгий кодекс служителей, а также законы Империи существующей, — он с нажимом произнес последнее слово, сделал паузу, чтобы дать понять сыну разницу, и продолжил, — по которым, за обвинение во лжи, служителя, любого из Небесных Покровителей, полагается наказание розгами, тогда как хула на любого из Четверых карается… в большинстве случаев смертной казнью. Посему, я настоятельно советую вам, быть осторожнее с подобного рода сведениями, и в десять раз осторожнее с произношением вслух, подобных речей.

Рико помолчал некоторое время, принюхиваясь к аромату запекаемых алфаровых лапок, затем уверенно кивнул:

— В целом, я вас понял, отец, но мне все равно, — он завернул рукав, предъявляя руны на запястье, — идентификатор. Я официально являюсь подданным Древней Империи. Моя душа закреплена за пятнадцатым реаниматорм Тальдора, и в случае уничтожения моего тела, он в течении часа воссоздаст его точную копию. А с учетом моих способностей, уже через час после казни, я смогу появиться в любом доступном мне для перемещения месте. Я был там, и могу вас уверить, он до сих пор исправно работает.

Арант глубокомысленно закатил глаза и требовательно протянул руку:

— Позвольте…

Внимательно рассмотрев запястье сына под разными углами, Дерс старший потер пальцем руны, убедившись в том, что столь простым способом от них не избавиться, и спросил:

— Стало быть наличие этих надписей гарантирует вам бессмертие?

— Не совсем, — терпеливо пояснил Рико, — я ведь объяснял вчера: надпись — это всего лишь видимое для человеческого глаза отражение сведений, содержащихся в каждой капле крови. В данном случае моей. Это как документы подтверждающие личность.

Арант отпустил руку сына, нервно побарабанил пальцами по столу и напряженно предположил:

— Надо полагать, об этой особенности известно всем гвардейцам Рангарской крепости… и вероятно еще и жителям деревни?

— Нет, — ответил Рико и отвернулся к печи, спеша спасти прогорающее мясо, — я сам все это выяснил только несколько дней назад. Разве что полковнику Ларсу и капитану Иртасу известно все то, что я вчера при вас рассказывал, но надпись впервые показываю только вам.

— Это хорошо, — кивнул Дерс старший, — пусть так и остается. Подобные знания куда опаснее хулы на Четверых… Однако неужели ее раньше никто не заметил?

— Раньше ее не было, — он почесал затылок и смущенно признался, — боевым, неразумным существам надпись не положена. Им достаточно информации содержащейся в крови. Год назад госпожа Селестия… я рассказывал, это та, которая меня таким сделала… она ошибочно записала меня как харфа и только две недели назад эту ошибку заметила и исправила…

Арант некоторое время молчал, пытаясь собрать воедино все то, что он услышал вчера и сегодня. Рико, чувствуя настроение отца не мешал ему размышлять. Разложил по мискам завтрак и тихонько уселся напротив, неотрывно глядя на него.

— Итак, — наконец произнес главнокомандующий, — прежде всего, проясните в подробностях, каким именно образом, вам удалось обзавестись, столь редкими в наше время документами. Подумайте при этом, способен ли кто-либо еще, случайно или намеренно повторить подобное, и насколько вы уверены в том, что никому до вас, этого не удавалось?

Рико дернул носом. Отец был сосредоточен и внимателен, как перед битвой или приемом у императора. От него пахло только беспокойством, желанием непременно во всем разобраться, и ощущением надвигающейся катастрофы. В этом запахе не было ни единого оттенка, того веселого любопытства или опасливого удивления, с каким его истории выслушивали защитники. Ничего похожего на восхищение, густо замешанное на зависти, что волнами расходилось от Кардо, при рассказах о его подвигах, и даже осуждением совсем не пахло…

Версией, не раз звучавшей в стенах крепости, отделаться не удалось. Пришлось рассказывать насколько нелепо выглядели трехлапые души харфов, и насколько нелепым он казался себе сам, умирая в первом настоящем бою.

Он старался говорить сухо и кратко. Арант пытался слушать не предвзято, но только больше злился. На гвардейцев крепости, за то, что не смогли, при всем их опыте, одного юнца защитить; на загадочную «госпожу Селестию», что играет людскими душами, повинуясь одной лишь своей женской прихоти; на харфов, просто за то, что они до сих пор существуют…

Рико шмыгнул носом и натянуто улыбнулся:

— Не злитесь отец, я не могу знать, возможно ли такое повторить, но я более чем уверен, что я такой — единственный!

Арант кивнул:

— Чем обусловлена ваша уверенность?

— Госпожа Селестия, при нашей повторной встрече, две недели назад, была искренне удивлена тому, что во мне сохранился человеческий разум. Она назвала меня своим шедевром…

— Ясно… — вздохнул Дерс старший, — и все же потрудитесь, незамедлительно сообщить полковнику Ларсу и капитану Иртасу о том, что все, услышанное ими вчера, в настоящий момент является Имперской тайной наивысшей секретности. После решим, что, из добытых вами сведений, можно рассказывать людям, а о чем стоит молчать… Впрочем, Иртаса можете сюда доставить. Ему, как будущему императору, также не помешает подумать над этим вопросом.

Рико до боли прикусил язык, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Меньше всего ему хотелось общества Иртаса, при разговоре с отцом. Даже с учетом «перемирия». С другой стороны, для него главное, получить позволение отца, остаться служить в крепости, а уж в этом, Кардо с ним будет полностью солидарен. Он уже нащупал нужный поток, но был внезапно остановлен:

— Постойте! Вы можете доставить сюда Вальтора Рамароса?

— Не уверен, что смогу вспомнить его запах… — смущенно признался юноша, — я тогда был человеком…

— Он проводил у нас не менее двух вечеров в неделю! — напомнил Арант, — дом вы покидали также, будучи человеком, однако это не помешало вам найти меня. Я уверен, вы справитесь.